Страница 26 из 93
была быть охраняемой, но из-за ее огромной протяженности бедная страна не могла поставлять достаточно продовольствия для армии, постоянно находившейся на границе. Трудности, которые ханьские императоры испытывали в связи с необходимостью снабжения приграничных районов, усугублялись отсутствием адекватных транспортных коммуникаций. Вдоль северных границ нет судоходных рек, за исключением Хуанхэ, а так как она течет на юг, с горных плато на равнину, то полностью загруженные транспортные суда должны были идти вверх против сильного течения, а назад они возвращались пустыми. Недостаток лошадей, которых разводили в Монголии и которых приходилось закупать или захватывать у самих кочевников, создавал дополнительные трудности. Пограничные проблемы были не единственной причиной экономических кризисов, но они обостряли беспорядки в империи и уносили из казны огромные суммы. Двор, не находя возможности обеспечить необходимое обычными ресурсами, вынужден был пойти на исключительные меры. Тем, кто мог обеспечить транспортировку зерна на границу, давались официальные ранги, и эта система вскоре была расширена путем продажи титулов, чтобы накопить запасы для той же цели. При императоре Цзин-ди (157–141 до н. э.) цену понизили, чтобы привлечь более бедные слои, а преступникам за перевозку зерна к границе разрешили сокращать сроки наказания. Падение аристократии сделало дворцовую иерархию титулов, впервые установленную Цинь, весьма привлекательной для новых слоев выдвинувшихся людей, которые не могли похвастаться древним происхождением. Двор быстро понял, что из снобизма можно извлечь большую выгоду, хотя против таких мер выступали консервативные ученые. Еще менее успешно ханьские императоры пытались совладать с досаждавшими им чисто экономическими трудностями. Спекуляция и укрывательство зерна стали следствием недостатка денег в обращении, что император Вэнь-ди пытался изменить своим, пожалуй, самым немудрым указом. В 175 году до н. э. была разрешена и стала поощряться частная чеканка медных денег. Результаты были катастрофическими. Принц У, удельный князь, принадлежавший к боковой ветви ханьского дома, обнаружил в своих владениях (Чжэцзян) богатый медный рудник и эксплуатировал его, пока не стал "богаче самого императора". Дэн Тун, губернатор Сычуани, сделал то же самое, и вскоре все империя была наводнена монетами "У" и "Дэна". Другие предприимчивые дельцы также внесли свою, хотя и меньшую лепту, и в итоге князья "поднялись", деньги обесценились, а доходные статьи государства значительно уменьшились. Тогда на частную чеканку денег наложили запрет, но дело было сделано, и незаконный выпуск денег продолжался в огромных масштабах. Несмотря на девальвацию, правления императоров Вэнь-ди (180–157 до н. э.) и Цзин- ди (157–141 до н. э.) были периодами относительного процветания для большинства народа, а особенно для торговцев, к которым после смерти Лю Бана относились более разумно. В начале правления У-ди (141–87 до н. э.) ситуация еще улучшилась. Сыма Цянь, у которого не было причин любить своего повелителя, пишет о благополучии этого времени, хотя, возможно, он создал несколько приукрашенный портрет тех лет, дабы тот контрастировал с бедами, последовавшими вскоре. Более не было недостатка в лошадях. Наоборот, даже на беднейших улицах Чанъани можно было видеть их; ездить верхом на кобыле считалось дурным тоном, и действительно, такого человека нельзя было встретить в окружении респектабельных людей. Накопленные связки денег возвышались горами, их хранили так долго, что веревки гнили от времени. Амбары, в которые свозили собранное в качестве налогов зерно, были уже так набиты старым, что большая его часть портилась и не годилась в пищу. Люди спокойно занимали должности своих отцов, зависть охотников за постами их не беспокоила, так что незначительные должности постепенно становились наследными, и семьи начали принимать фамилии по названию занимаемых ими постов. Торговцы становились все богаче и могущественнее; заняв место исчезнувшей аристократии, эти новые магнаты распоряжались землями в деревнях и порой терроризировали людей, прибегая к услугам оплачиваемых разбойников. Действительно, поведение богатых омрачало картину. Роскошь и сумасбродство процветали не только при дворе, но и среди провинциальных богачей. Никто не мог сравниться по своему состоянию с владельцами соляных копей и железных рудников. Внутренние провинции Китая плохо снабжались солью, которую порой приходилось возить на большое расстояние. Соледобытчики из прибрежных районов воспользовались данным обстоятельством, чтобы взвинтить цены на соль и установить полный контроль над ее производством. Владельцы рудников тоже "стали богаче, чем принцы". Вполне вероятно, что выплавка железа в это время значительно увеличилась. В Китае бронзовый век длился долго (бронзовые мечи и алебарды при Ранней Хань были стандартным оружием), но очевидно, что новый металл становился все более распространенным, и его производство было монополизировано несколькими лицами. Государство по-прежнему не касалось всех этих богатств, продолжая строить бюджет на основе старомодного подушного налога и взимания части урожая натурой. Торговля и производство облагались лишь различными налогами на судоходство и продажу на рынках, бывших частной прерогативой принцев и держателей уделов. Император У-ди взошел на престол в молодом возрасте, что позволило ему править в течение долгих 53 лет, за которые ханьская цивилизация достигла пика своего развития. Новый властитель обладал деспотическим характером, был хорошо образован и любил литературу, но при этом оставался амбициозным, беспощадным и подверженным приступам гнева. Он был, однако, свободен от предрассудков и порывал с традицией, если политика требовала этого. При таком энергичном и спокойном повелителе китайская империя, до того при первых мирных императорах жившая в покое, была готова начать экспансию за счет нецивилизованных народов запада и востока. Влияние этих внешних завоеваний на китайскую культуру будет рассмотрено в следующей главе. К счастью, описание экономического кризиса, ставшего следствием этих войн и положившего конец начатым в Цинь Ши Хуан-ди преобразованиям, сохранилось в главе "Пин цзюнь" истории Сыма Цяня. Длительная война с сюнну (гуннами), разразившаяся вновь в 133 году до н. э., потребовала огромных расходов на содержание армии и строительство Великой Стены далее на запад. В то же время кампании на юго-западе, в ходе которых Сычуань и долина Западной реки вошли в состав империи, вызвали необходимость строительства дороги через горы, что было достигнуто ценой огромных расходов и жертв. Третьей "статьей расходов" стали завоевания и колонизация северо-запада Кореи, провинции, называемой Лаклан (128 год до н. э.), которая засвидетельствовала поразительно высокий уровень ханьского искусства и ремесла, хотя и находилась на далекой окраине империи. Меры императора по облегчению голода легли дополнительным бременем на государственную казну, и без того жестоко разоренную войной. Отчасти для усмирения, отчасти для того, чтобы повысить ценность заболоченных земель в нижнем бассейне Янцзы, большая часть населения вновь завоеванного Юэ (Фуцзянь и Чжэцзян) была переведена и поселена на территории между реками Хуайхэ и Янцзы за государственный счет. В 120 году до н. э. страшный голод разразился в Шэньси, столичной провинции, и так как бедствия народа стали непосредственно видны правителю, была проведена огромная по своим масштабам работа. Не менее 700 тысяч семей было отправлено на недавно завоеванные земли Синьцинь (в северной излучине Желтой реки, за пределами нынешней Шэньси), где они были поселены на целинных землях под опекой армии правительственных надзирателей и чиновников. Так как эти иммигранты в большинстве своем были бедны, государство выдавало им деньги, но из- за плохого управления чиновников и воровства казнокрадов правительство не получило ссуды обратно, и ущерб для государства оказался огромен. Тем временем подделка денег вследствие по-прежнему бесконтрольной и незаконной чеканки приводила к постоянным скачкам цен, что делало бедных еще беднее, приводило правительство в замешательство и обогащало спекулянтов, не подчинявшихся властям и не облагавшихся никакими налогами. Император, всегда готовый к новым экспериментам, предпринял попытку разрешить денежный кризис, хотя его первые шаги были далеки от успеха. В императорском парке в Чанъани содержался белый олень, очень редкое животное, подобного которому в империи не существовало. По совету своего министра император приказал убить животное и сделать из его шкуры подобие драгоценной банкноты, которую, как он полагал, подделать будет нельзя. Куски шкуры были квадратной формы в один фут длиной, украшенные рисунком и с бахромой по краям. На каждой был указан номинал в 400 тысяч медных монет. Принцы, приходя отдать дань уважения трону, должны были купить один из кусков по номиналу и поднести на нем дары императору. Такая мера обеспечила хождение "банкнот белого оленя". Однако шкура оленя была не безгранична, и вскоре наступило время, когда этот механизм перестал приносить казне столь необходимые деньги. Император ранее (в 124 году до н. э.) вернул к жизни и расширил практику, с помощью которой его предшественники пытались обеспечить транспортировку провизии для северной армии. Покупать титулы теперь было разрешено и торговцам, тем самым им впервые позволили иметь официальный статус. Вместо денег или зерна принимались овцы, и историк Сыма Цянь (пренебрежительно относившийся ко всем этим нововведениям) сатирически отмечает: "Можно получить ранг "лана", отдав правителю овцу". Первая попытка преодолеть денежный кризис имела лишь ограниченные результаты, и император теперь чеканил новые монеты из сплава серебра и олова, произвольным номиналом в 3000, 500 и 300 медных монет. За подделку денег полагалась смертная казнь, но и это не смогло остановить зло. Новые белые металлические монеты вскоре