Страница 56 из 62
— Да, — он кивнул. — Это так.
— Так они победили? Восход? Они освободили их? Можешь рассказать, твой король мне уже намекал. Он предлагал мне присоединиться к нему. Как невесте. Родить ему детей. Значит, тогда я стала бы твоей королевой?
На лице Лифа не было эмоций.
— Он, наверное, надеялся, что я соглашусь и подавлю Восход. Они, наверное, нашумели.
— Восхода уже нет. Все кончено. Сбежавших найдут. А если кто и попытается изображать твоих мятежников, это ничего не изменит, Твайла. Как только ты умрешь, как только умрет Мерек, ничего не останется. Все будет кончено.
Я опустила голову, показывая расстройство, но я не хотела, чтобы он увидел, что я уловила то, чего он не сказал, в словах между угрозами. Мятеж произошел. Один из городов, а то и все, восстал. Потому он так говорил. Солнце взошло. Может, Восход еще продолжался.
— Ты хоть скажешь мне, где Эррин? — я попыталась сделать голос подавленным.
Сработало, потому что он ответил:
— В клетке. Но не здесь. Она тоже ждет суда, но Его светлость пообещал помиловать ее в награду мне за то, что я принес тебя ему.
— Она тебя никогда не простит.
— И не нужно. Но она — моя младшая сестра. Ее жизнь важнее, чем ее прощение.
— Зачем ты здесь? — я снова посмотрела на него.
— Я принес тебе ужин. И платье для завтра. Если ты не хочешь, чтобы все видели тебя такой, какая ты сейчас, — он опустил свечу достаточно далеко, чтобы я не могла дотянуться до нее, и подошел к груде на полу. Он вернулся, просунул груду красной ткани сквозь прутья, за ней последовала тонкая фляга с водой и мешок, где, наверное, была еда. Я посмотрела на эту груду, а потом на него.
— Завтра?
Он кивнул. Это было логично. Моя смерть подавит мятеж. Чем дольше я живу, тем дольше они надеются…
— Я буду тебя казнить, — сказал он.
Я подумала, что ослышалась.
— Я — лучший вариант, — сказал он, когда я продолжила смотреть на него. — Это будет хотя бы быстро.
— Ты убьешь меня?
— Я тебя казню, — исправил он.
— А есть разница?
Его губы дрогнули, он почти улыбнулся.
— Нет. И ты это знаешь. Ты помнишь.
Я не напомнила ему, что никого на самом деле не казнила. Впервые с моего пробуждения здесь я ощутила страх. Я смотрела на него, его лицо в шрамах с повязкой на глазе. Его волосы теперь были короче. Я едва узнавала его.
— Как ты это сделаешь?
— Мечом.
Я кивнула, словно принимала это, но внутри дрожала.
— Что будет, если я скажу Ауреку, что ты пощадил меня в храме из костей? — спросила я. — Что он сделает?
— Наверное, сперва разозлится. Но теперь ты здесь, результат тот же. Ничего это не изменит. И задержка лишь позволила нам получить бонус, раскрыть большое число мятежников, которых мы могли не заметить, если бы схватили тебя тогда. Для нас все закончится хорошо.
— Ты из тех, кто всегда приземляется на ноги, Лиф.
Он ударил кулаком по прутьям.
— Разве?
Я не знала, почему из всего, что я ему сказала, его разозлили именно эти слова, но так было, и я опешила, потому что до этого он был спокойным и сдержанным. Без эмоций. Но это был Лиф, кричавший на меня на лестнице в моей башне, поцеловавший меня, просивший прощения. Глаз Лифа пылал, как рассвет.
Я глубоко вдохнула.
— Мне так кажется.
— А ты не думала, что все это по твоей вине? — его голос был низким, гортанным, слова вылетали быстро. — Если бы ты просто… — он оглянулся за плечо, а потом заговорил едва слышно. — Я бы не встретил его, будь я с тобой. Этого не случилось бы, если бы ты послушалась меня. Это ты виновата.
— А если бы ты не попытался уничтожить меня, мы бы сейчас жили к Тремейне с твоей мамой и Эррин, — сказала я. — Ты сделал это. Со всеми нами.
Он помрачнел, потеря проступила на нем на краткий миг. А потом он развернулся и пошел прочь, ничего не сказав напоследок. Он оставил свечу, но вряд ли нарочно. Я снова осталась одна. Выбраться не было шанса.
В платье, что принес Лиф, я была в день, когда он впервые поцеловал меня, и я знала, что он сделал это намеренно, чтобы в последний раз ударить по лицу. Я представила, как он роется в шкафу, находит его, выбирает с умом. Я не знала, приказал ли ему Аурек быть тем, кто убьет меня, или он вызвался сам. Я сжала платье в руках.
Я не хотела надевать его, но он был прав. Я не хотела, что лормерианцы видели меня в изорванной грязной тунике и старых штанах. Может, я еще могла принести добро, стать им символом. Так что я надела платье, с удивлением обнаружила, что оно стало тесным на руках и плечах, где стали сильнее мышцы после тренировок. Я провела пальцами по волосам, водой из фляги и старой нижней рубашкой я вытерла лицо, как только могла. Я задрожала, когда вода потекла под платье, которое было слишком тонким для зимы. Оно было задумано для солнечных дней, мне не принесли плащ. Но я же не успею умереть от холода, да?
После того, как я оделась и допила воду, принесенную Лифом, из-за угла появились четверо мужчин. Они вошли в клетку, словно я была диким зверем, смотрели на мои глаза, тыкали меня мечами, чтобы я развернулась. Я была удивлена, что меня считали такой опасной, и я не сдавалась, пока один не ударил меня по лицу. Я пошатнулась от удара, и они воспользовались шансом, поймали мои руки и связали за спиной.
Как только меня связали, меня повели из подземелья к лестнице. Мы поднимались, и я уловила запах старого дыма. Мы вышли на свет зимнего утра, я оглянулась и увидела развалины замка Лормеры, две башни еще стояли, но половина крепости и еще две башни были разрушены. Почти весь камень почернел, от этого вида я невольно опечалилась. Меня повели дальше, втолкнули в карету на колесах, которую тащил осел. Там не было места, чтобы сесть, едва можно было стоять. Карета поехала, я упала и ударилась о прутья, прикусила язык. Мужчины засмеялись, я плюнула в них кровью. Я встала, схватилась за прутья и смотрела, как мы едем к главным вратам.
Никто не стоял у дороги к городской площади. Я видела там казни до того, как пришла в замок, раньше там были толпы. Люди приходили со всей Лормеры на большие казни. Но сегодня не было никого, только я и стражи. Может, Аурек запретил им приходить. Но не было смысла казнить меня публично, если не было зрителей. Я смотрела на дома и магазины, пока мы проезжали их, ожидая увидеть людей в окнах, если не на улицах, но никого не было. Город словно был заброшен.
Ветер ножами летал по площади, заставляя знамена Аурека с тремя звездами громко хлопать, ударяться друг о друга. Я тут же посмотрела на него, он один сидел в ложе с четырьмя големами снаружи. Он делал вид, что ему скучно в кресле, он разглядывал ногти. Он был в золотой одежде, волосы стянул в низкий хвост под своей короной. Короной Мерека. Я огляделась и увидела еще больше големов. Я насчитала пятнадцать. Этих мне было видно.
Он боялся. До сих пор.
А потом я посмотрела на другую часть площади.
Здесь были люди, которых я нигде не видела, сотни людей. Его солдаты, казалось, привели всех мужчин и женщин Лортуны на площадь. Люди стояли плечом к плечу, окружали помост с широкой деревянной подставкой в центре. Дерево уже было в темных пятнах. Я поежилась.
По виду людей было ясно, что они не хотели быть здесь. Все лица были мрачными, с тяжелыми взглядами, поджатыми губами, но они стояли и смотрели на подставку. В Лортуне не было видно восстания. Я ощутила ужас. А если я ошиблась, и никто не восстал? А если Восходу пришел конец? А если все кончится здесь?
Нет. Что-то происходило, Лиф почти сказал это. И Аурек боялся. Я знала. Он бы не делал предложение, если бы побеждал.
Когда дверь открылась, я спокойно ступила вперед, представила, что мой скелет сделан из железа. Я прогнала страх. Я никогда еще так не боялась, как сейчас, никогда еще во мне не было такой бури, такого желания убежать, хотя бы попытаться. Я не порадую его так. Когда один из его мужчин грубо схватил меня за руку, из толпы донеслось низкое шипение. До этого они молчали, не кричали, не обзывали меня. Они ничего не говорили. А теперь этот тихий звук придал мне смелости.