Страница 13 из 130
Шелдер. Ну что же, откровенно говоря, это было бы не так уж плохо.
Xоум. Не нужна нам их проклятая страна, нас просто вынудили принять такие меры.
Мор. Нет, нас никто не вынуждал
Шелдер. Дорогой Мор, что такое вообще цивилизация, как не логически неизбежное заглатывание низших человеческих формаций более высокими и совершенными? Разве здесь не происходит то же самое?
Мор. Тут мы никогда не поймем друг друга, Шелдер, даже если будем спорить целый день. Но дело не в том, кто из нас прав — вы или я, а дело вот в чем: что должен делать тот, кто всем сердцем убежден в своей правоте? Ответьте мне, пожалуйста.
Некоторое время царит молчание.
Бэннинг (просто). Я все время думаю об этих беднягах, о наших несчастных солдатах на перевале.
Мор. Они у меня перед глазами, так же как и у вас, Бэннинг! Но вообразите себе такую картину: в нашем собственном графстве, допустим, где-нибудь в Черной Долине… тысяча бедняг-иностранцев, мертвых и умирающих… и уже вороны вьются над ними. В нашей собственной стране, в нашей родной долине — в нашей, нашей поруганной, оскверненной. Разве вы стали бы горевать о них, называть их «несчастными»? Нет, для вас это будут захватчики, вторгшиеся на чужую землю, вороватые псы! Убить их, уничтожить их! Вот как вы бы к этому отнеслись, и я тоже.
Страстность этих слов потрясает и берет за живое сильнее всяких логических доводов. Все молчат.
Ну вот, видите! В чем же тут разница? Мне не настолько чужды человеческие чувства, чтобы мне тоже не хотелось стереть позорное пятно катастрофы на перевале! Но что было, то было, и несмотря на все мои добрые чувства к вам, несмотря на все мои честолюбивые стремления, — а они занимают далеко не последнее место (очень тихо), — несмотря на мучения моей жены, я должен от всего этого отрешиться и возвысить голос против войны.
Бэннинг (говорит медленно и как бы советуясь взглядом с остальными). Мистер Мор, никого на свете я так не уважаю, как вас. Я не знаю, что они там скажут, когда мы вернемся, но я лично чувствую, что я больше не в силах принуждать вас отказаться от своих убеждений.
Шелдер. Мы не отрицаем, что по-своему вы правы.
Уэйс. Да, безусловно.
Шелдер. Я полагаю, что каждый должен иметь возможность свободно высказывать свое мнение.
Мор. Благодарю вас, Шелдер.
Бэннинг. Ну что же, ничего не поделаешь! Надо брать вас таким, какой вы есть; но чертовски жаль, что все так получилось, — будет тьма неприятностей.
Его глаза останавливаются на Хоуме, который наклонился вперед и вслушивается, приложив ладонь к уху. Издалека очень слабо доносятся звуки волынок. Все сейчас же улавливают их и прислушиваются.
Xоум. Волынки!
Фигурка Олив промелькнула мимо двери на террасу. Кэтрин оборачивается, как бы желая последовать за ней.
Шелдер. Шотландцы! (Встает.)
Кэтрин быстро выходит на террасу. Один за другим все подходят к окну и в том же порядке выходят на террасу. Мор остается один в комнате. Он поворачивается к нише. Звуки музыки нарастают, приближаются. Мор отходит от окна, его лицо искажено внутренней борьбой. Он шагает по комнате, невольно впадая в ритм марша. Музыка медленно замирает в отдалении, уступая место барабанному бою и тяжелой поступи марширующей роты. Мор останавливается у стола и закрывает лицо руками. Депутация возвращается с террасы. Их лица и манеры уже совершенно другие. Кэтрин останавливается в дверях.
Xоум (странным, почти угрожающим тоном). Так не годится, мистер Мор. Дайте нам слово, что вы будете молчать.
Шелдер. Да ну же! Не упрямьтесь, Мор!
Уэйс. Да, действительно, действительно.
Бэннинг. Мы должны получить от вас обещание…
Мор (не поднимая головы). Я… я…
Слышна барабанная дробь марширующего полка.
Бэннинг. Неужели вы можете слышать это равнодушно, когда вашей родине только что нанесен удар?
Теперь слышится нестройный говор толпы, провожающей войска.
Mор. Я даю вам…
Затем ясно и отчетливо над всеми другими звуками раздаются слова: «Задайте им жару, ребята! Оботрите сапоги об их паршивую землю! Утопите все в крови до последнего акра!» И взрыв хриплых возгласов одобрения.
(Вскинув голову.) Вот она, реальная действительность! Клянусь небом! Нет!
Кэтрин. О!
Шелдер. В таком случае мы удаляемся.
Бэннинг. Вы это серьезно? Тогда вы потеряете наши голоса.
Мор кланяется.
Хоум. Тем лучше для нас! (Мечет злобные взгляды то на Мора, то на Кэтрин.) Поездите-ка со своими дурацкими речами по всей стране! Вы увидите, что о вас думают! Уж вы меня извините!
Молча один за другим они выходят в переднюю, только Бэннинг еще раз оглядывается. Мор садится за стол перед грудой газет. Кэтрин неподвижно стоит в дверях. Олив входит с террасы и идет к матери.
Олив. Какие славные солдатики! А за ними столько грязных людей, а некоторые совсем чистые, мамочка. (По лицу матери видит — произошло что-то серьезное; глядит на отца, затем тихонько подходит к нему.) Папа, дядя Хьюберт уехал и тетечка Элен плачет и… посмотри на мамочку!
Мор поднимает голову и смотрит.
Ну, перейди же на нашу сторону, папочка, пожалуйста! (Трется щекой об его щеку. Видя, что он не отвечает ей тем же, отходит от него и с удивлением глядит то на него, то на мать.)
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Мощенный булыжником переулок без тротуара, куда выходит задний фасад пригородного театра. Высокая Грязно-желтая стена без окон вся заклеена обрывками старых театральных афиш и объявлениями «Сдается в наем!», несколькими разорванными и одной еще не тронутой афишей со следующим объявлением: «1 октября. Антивоенный митинг. Выступят Стивен Мор, эсквайр и другие». На мостовой — мусор, обрывки бумаги. Три каменные ступеньки ведут к двери за кулисы. Вечер. Темно. Свет падает только от уличного фонаря около стены. Слышен слабый, неясный шум, похожий на отдаленное гиканье или улюлюканье. Внезапно в ту сторону, откуда доносится шум, пробегает мальчишка, за ним спешат две вульгарного вида девицы. Некоторое время в переулке опять никого нет. Затем дверь открывается, и швейцар, высунув голову, озирается кругом. Он исчезает, но через секунду появляется вновь, за ним следуют три джентльмена в черных костюмах.
Швейцар. Никого нет. Вы можете уходить, джентльмены. Сначала налево, потом сразу направо за угол.
Трое (отряхиваются от пыли и поправляют галстуки). Большое спасибо! Спасибо!
Первый джентльмен в черном. А где Мор? Он еще не уходит?
К ним присоединяется четвертый джентльмен в черном.
Четвертый джентльмен в черном. Идет вслед за мной. (Швейцару.) Благодарю вас.
Они торопливо уходят. Швейцар скрывается за дверью. Мимо пробегает еще один юнец. Затем дверь снова открывается. Выходят Стил и Мор. Мор в нерешительности стоит на ступеньках. Затем поворачивается, как бы желая вернуться.
Стил. Идемте же, сэр, идемте!
Мор. Не по душе мне это, Стил!
Стил (берет Мора под руку и почти тащит его вниз по ступенькам). Идемте, нельзя подводить тех, кто сдал вам помещение.