Страница 12 из 130
Мор. Не вы один, Бэннинг. Садитесь, пожалуйста, зачем вы встали?
Все постепенно снова усаживаются, а Мор садится в кресло Кэтрин. Она одна остается стоять, прислонившись к стене у портьеры, и наблюдает за выражением лиц присутствующих.
Бэннинг. Вы утренние телеграммы видели? Говорю вам, мистер Мор, — еще одна такая неудача на фронте, и вас попросту сметут с лица земли. И тут уж ничего не поделаешь. Такова природа человека.
Мор. В таком случае не отказывайте и мне в праве быть человеком. Когда я выступил вчера вечером, это мне тоже кое-чего стоило! (Показывает на свое сердце.)
Бэннинг. Уж больно внезапный поворот, — вы ведь ничего такого не говорили, когда выступали у нас на выборах в мае.
Мор. Будьте справедливы и припомните, что даже тогда я был против нашей политики. Три недели тяжелой внутренней борьбы — вот чего стоило мне решение выступить с этой речью. К таким решениям, Бэннинг, приходишь очень медленно.
Шелдер. Вопрос совести?
Мор. Да, Шелдер, даже в политике приходится иногда думать о совести.
Шелдер. Ну, видите ли, наши идеалы, естественно, не могут быть такими высокими, как ваши!
Мор улыбается. Кэтрин, которая подошла было к мужу, снова отходит от него, как бы испытывая облегчение от этого проблеска сердечности. Уэйс потирает руки.
Бэннинг. Вы забываете одну вещь, сэр. Мы послали вас в парламент как своего представителя; но вы не найдете и шести избирателей, которые уполномочили бы вас выступить с такой речью.
Мор. Мне очень жаль, но я не могу идти против своих убеждений, Бэннинг.
Шелдер. Что там говорится насчет пророка в своем отечестве?
Бэннинг. Э, нам сейчас не до шуток. Мистер Мор, я никогда не видел, чтоб люди так волновались. На обоих собраниях все были решительно настроены против вас. В избирательный комитет идут потоки писем. И некоторые из них от очень достойных людей — ваших хороших друзей, мистер Мор.
Шелдер. Ну, ладно, ладно! Еще не поздно поправить дело. Дайте нам возможность вернуться и заверить их, что вы больше этого не повторите.
Мор. Это что же, приказ надеть намордник?
Бэннинг (без обиняков). Примерно так!
Мор. Отказаться от своих принципов, чтобы сохранить местечко в парламенте! Тогда действительно меня вправе будут называть выродком. (Слегка касается газет на столе.)
Кэтрин делает порывистое и горестное движение, но затем принимает прежнюю позу, прислонившись к стене.
Бэннинг. Ну, ну! Я знаю. Но мы и не просим вас брать свои слова назад, мы только хотим, чтобы вы в будущем вели себя более осмотрительно.
Мор. Заговор молчания! А потом будут говорить, что банда газетчиков затравила меня и принудила к этому!
Бэннинг. О вас этого не скажут.
Шелдер. Дорогой Мор, вы уже начинаете спускаться со своих высот до нашего обывательского уровня. С вашими принципами вам следовало бы плевать на то, что говорят люди.
Mор. А я не плюю. Но и не могу предать того, в чем я вижу достоинство и мужество настоящего общественного деятеля. А если господствующим предрассудкам будет дано право подчинять себе высказывания политических деятелей, тогда — прощай Англия!
Бэннинг. Ну что вы, что вы! Я ведь не говорю, что ваша точка зрения была лишена здравого смысла до качала военных действий. Мне и самому никогда не нравилась наша политика в этом вопросе. Но сейчас льется кровь наших ребят, и это совершенно меняет дело. Не думаю, конечно, чтобы я там понадобился, но сам я готов пойти в любой момент. Мы все готовы пойти в любой момент. И пока мы не поколотим этих горцев, мы не можем допустить, чтобы человек, который представляет нас в парламенте, нес всякую чушь. Вот и вся недолга.
Мор. Я понимаю ваши чувства, Бэннинг. Я подам в отставку. Я не могу и не хочу занимать пост, на котором я нежелателен.
Бэннинг. Нет, нет, нет! Не делайте этого! (Волнуясь, начинает говорить все более неправильно.) Ну, сболтнули разок и — хватит! Вот те раз! Да вы уже девять лет с нами — в дождь и в ведро — все одно.
Шелдер. Мы не хотим потерять вас, Мор. Ну, не надо! Дайте нам обещание, и дело с концом!
Мор. Я не даю пустых обещаний. Вы просите от меня слишком многого.
Пауза. Все четверо смотрят на Мора.
Шелдер. У правительства достаточно серьезных оснований для той политики, которую оно проводит.
Мор. Всегда легко найти серьезные основания для того, чтобы расправиться с тем, кто слабее.
Шелдер. Дорогой Мор, как вы можете ратовать за этих мерзавцев, за каких-то угонщиков скота?
Мор. Лучше угонять скот, чем загонять в подполье свободу!
Шелдер. Послушайте, единственное, чего мы добиваемся, — это, чтобы вы не разъезжали по стране, выступая с такими речами.
Мор. Но именно это я и считаю себя обязанным делать!
Опять все в немом ужасе уставились на Мора.
Xоум. К нам-то вы носа не покажете, вы уж извините меня!
Уэйс. Ну, знаете, сэр…
Шелдер. Время крестовых походов прошло, Мор.
Мор. Вы так думаете?
Бэннинг. Да нет, не в том дело, но мы не хотим расставаться с вами, мистер Мор. Это тяжело, очень тяжело после трех избирательных кампаний. Ну, взгляните вы на все это попросту, по-человечески! Разве можно порочить свою родину теперь, после этого ужасного побоища на перевале? Подумайте хотя бы о своей жене! Я знаю, что полк, в котором служит ее брат, сегодня отбывает. Ну посудите сами, что она должна испытывать!
Мор отходит к нише. Члены делегации обмениваются взглядами.
Мор (оборачиваясь). Стараться заткнуть мне рот таким способом — это уже слишком.
Бэннинг. Мы только хотим уберечь вас от греха.
Mор. Я девять лет занимал свое место в парламенте в качестве вашего избранника, как вы говорите — и в дождь и в ведро. Вы все ко мне всегда хорошо относились. И я был всей душой предан своей работе, Бэннинг. Я вовсе не хочу в сорок лет закончить свою политическую карьеру.
Шелдер. Совершенно верно, и мы не хотим, чтобы у вас были такого рода неприятности.
Бэннинг. Совсем уж не по-дружески было бы создавать у вас неправильное впечатление о том, какие чувства к вам питают. Сейчас вам остается только одно, мистер Мор: помолчать, пока не уймутся страсти. Если уж таковы ваши взгляды. Ох, и язык же у вас!.. Но вспомните, что вы ведь и нам кое-чем обязаны. Вы большой человек, и взгляды у вас должны быть как у большого человека.
Мор. Я и стремлюсь к этому по мере сил.
Xоум. А в чем, собственно, заключаются ваши взгляды? Вы уж извините, что я задаю этот вопрос.
Мор (поворачиваясь к нему). Мистер Хоум, великая держава, подобная нашей, должна свято хранить самые высокие и благородные идеалы человечества. Разве несколько случаев нарушения законности могут служить оправданием того, что у этого маленького народца отнимают свободу?
Бэннинг. Отнимают свободу? Это уж вы перехватили!
Мор. Ага, Бэннинг, вот мы и подошли к самой сути дела. В глубине души никто из вас не сочувствует этому, вы против того, чтобы порабощать другой народ, будь то силой или обманом. А ведь вы отлично знаете, что мы вторглись туда, чтобы остаться надолго, как уже делали это с другими странами, как все великие державы делают с другими странами, если они маленькие и слабые. На днях премьер-министр произнес следующие слова: «Если нас теперь принуждают проливать кровь и тратить деньги, мы должны сделать так, чтобы нас больше никогда к этому не принудили». Это может означать только одно — призыв проглотить эту страну.