Страница 18 из 36
чао-какао,
чмоки-моки,
мумия-шмумия,
число, дата, год.
Потом мумия хлопнула в ладони, вверх потянулся белый дым, а в руки Петровича сверху опустилась расписка. И даже с треугольной печатью.
— Ну, все, — сказала мумия, взваливая булыжник на спину, — мне пора.
И исчезла.
Глава 33
Корзинкина не любила рано подниматься. А уж зимой тем более, потому что, во сколько бы ты ни встала, за окном стоит вечная ночь.
Корзинкина села на кровати, нашарила ногами теплые тапки и пошла в ванную комнату. Но там сидел папа Корзинкиной. Он сидел на доске, перекинутой через края ванны. На папиных плечах было разложено чистое льняное полотенце. На полотенце лежали клочья папиных волос.
— Доброе утро, пап, — сказала Корзинкина, сладенько позевывая, — мне нужно умыться.
— Умойся на кухне, — попросил папа, — у меня утренний научный эксперимент.
— Какой эксперимент?
— Твой папа хочет, чтобы я подстригла его вот этим, — сказала мама и пощелкала в воздухе огромными страшными ножницами. Они были похожи на две скрещенные кривые сабли.
— Какие они страшные, — удивилась Корзинкина.
— Такими ножницами стригли в средние века, — важно сказал папа, — причем, только благородных рыцарей, когда они возвращались из походов.
— А еще, рыцарей причесывали вот такими гребнями, — мама случайно уронила огромный костяной гребень. Гребень упал и отколол кусок кафельной плитки.
— В средние века полы делали из камня, — сказал папа, посмотрев на осколок кафеля.
— Никаких каменных полов, — мама грозно постучала ножницами возле папиного уха, — слышал?
— Я понял, — сказал папа и отодвинул ухо.
Мало ли что.
— А где моя зубная щетка? — спросила Корзинкина.
Мама дала Корзинкиной зубную щетку и зубную пасту:
— И больше не отвлекай, а то отхвачу этими саблями папину голову.
— Ой, ой, ой, — сказала Корзинкина, — какие страсти.
Корзинкина пошла на кухню и долго чистила зубы. Потом она села за стол. На столе стояла чашка чая с молоком и тарелка с гречневой кашей.
— Я не хочу кашу — сказала Корзинкина.
— Почему? — выглянула из ванной мама.
— Потому что каждый день одно и тоже, — скривилась Корзинкина.
У нее было зимнее настроение и даже хотелось плакать.
— Ты же не маленькая, — сказала мама, — ну чего ты капризничаешь?
— Я не капризничаю, — сказала Корзинкина, — просто вы с папой не обращаете на меня никакого внимания. И только сюсюкаетесь вдвоем, сю-сю-сю-сю-сю, тьфу!
— Ты плюнула прямо в кастрюлю, — заметила мама, — как теперь есть эту кашу, Корзинкина?
— Я отнесу кашу Дрын-Дыру, он съест, — сказала Корзинкина, сползая со стула, — он единственный, кому еще я нужна. А вам с папой я не нужна.
Вообще-то, эту кашу Корзинкина хотела отнести Принцу, но Принц — это ее тайна.
— Приятного аппетита, Корзинкина, — вошел на кухню папа. Он был подстрижен в черно-белую клеточку, как шахматная доска. Квадратик волос — квадратик лысины, — ты куда собралась?
— Корзинкина хочет отнести кашу Дрын-Дыру, — сказала мама.
— Оставьте мне, — папа погладил себя по «шахматной» голове, — я люблю гречку.
— Ешь, если хочешь, — пожала мама плечами и отвернулась.
Папа сел за стол и придвинул к себе кастрюлю с кашей. Потом взял ложку и хотел копнуть гречку, как Корзинкина забрала у него тарелку.
— Я в гречку плюнула, случайно.
— Ну и что? — пожал плечами папа, — однажды, я ехал на старом верблюде по пустыне Сахара. И на привале этот старый верблюд наплевал мне в котелок с макаронами. Случайно, наверное.
— И что ты сделал? — спросила Корзинкина.
— Ничего, — пожал плечами папа, — съел. Настоящий ученый не должен обращать внимание на плевки. Иначе и ученым не стать.
— Мы не в пустыне, — сказала мама, — я сварю тебе новую кашу.
— Нет, я опаздываю, — папа посмотрел на часы, — через час открытие международной выставки городского мусора. Я могу найти там потрясающие предметы старины.
— Я не отпущу вас голодными, — возмутилась мама и встала в дверях кухни.
— Не волнуйся, я не буду голодным, — папа опять посмотрел на часы, — я пойду в кабинет и съем хвост мамонта.
— Хвост мамонта? — удивилась Корзинкина.
Папа всегда придумывал чего-то неожиданное.
— Угу, — сказал папа, — его нашли в вечной мерзлоте.
— А кто его туда положил? — спросила Корзинкина.
Она уже знала, что вечная мерзлота — это нетающий лед на Севере.
— Положили его туда первобытные люди, — сказал папа, — два миллиона лет назад они поймали мамонта. И засыпали его льдом, чтобы мясо не пропало. Но пошел сильный снег и засыпал мамонта с головой. Первобытные люди мамонта откапывали — откапывали. И не откопали, снега было много.
— А потом? — спросила Миши.
— А потом на улице потеплело, — сказал папа, — и лед стал таять. И мамонт нашелся.
— Каша готова, — сказала мама, помешивая гречку.
— Я не хочу гречку, — сказала Миши, — я хочу хвост мамонта.
— Папа пошутил, у него нет хвоста мамонта, — мама строго посмотрела на папу.
— У меня есть хвост мамонт, — сказал папа, — я купил его в интернете.
— А разве можно купить хвост мамонта в интернете? — не поверила Миши.
— В интернете можно купить целого мамонта, — сказал папа, — но денег у меня хватило только на хвост.
— Пойдем, — сказала Корзинкина, хотя ей было страшно, — пойдем к тебе в кабинет.
В кабинете Корзинкина осталась около двери (на всякий случай), а папа подошел к маленькому холодильнику, встроенному в книжный шкаф. В этом холодильнике папа хранил важные древние рукописи, которые боятся дневного света и сухого воздуха. Папа открыл холодильник и достал оттуда длинный бумажный сверток.
— Ну, что? — спросил папа Корзинкину, — поделим пополам?
— Давай сначала ты, — сказала Корзинкина, — а я потом.
— Ну, как знаешь, — папа вынул из свертка хвост мамонта. И откусил один раз.
— Ну и как? — спросила Корзинкина.
— Ух, — сказал папа и протянул хвост мамонта Корзинкиной.
Корзинкина побоялась брать его в руки и, закрыв глаза, укусила из папиных рук. И не открывая глаз, стала жевать. И прислушиваться к ощущениям. А ничего, вкусно. Похоже на морковку. Интересно, а сам мамонт по вкусу тоже похож на морковку? А вдруг на свеклу? Корзинкина скривилась, потому что не любила свеклу. Вот кочерыжка от капусты совсем другое дело, вот если бы мамонт по вкусу был похож на кочерыжку от капусты, то Корзинкина съела бы десять мамонтов. Корзинкина доела хвостик до конца и только тут поняла, что ничего не оставила папе. Корзинкина открыла глаза и увидела, что папа очень доволен, что хвостик мамонта пришелся ей по вкусу.
— Ой, я весь хвостик съела, — смутилась Корзинкина.
— Да на здоровье, — сказал папа и потрепал Корзинкину по волосам, — я за свою жизнь столько хвостиков съел, ужас. Вот и сейчас, приду на работу и снова начну хвостики есть, только уже не мамонта, а первобытного носорога. Археология — это очень вкусная наука.
— Я очень хочу стать археологом, — сказала Корзинкина.
— Станешь, — сказал папа, — если будешь хорошо учиться. Кстати, вам в школе задали менуэт. Ты разучила?
— Менуэт? — удивленно спросила Корзинкина, — нет, не задавали.
— Значит, ты опять прослушала домашнее задание, — сказал папа, — ты не выучила красивый старинный танец, а хочешь быть археологом. Это невозможно, Корзинкина. Я очень огорчен.
— А ты сам умеешь танцевать менуэт? — спросила Корзинкина.
— Когда я был в первом классе, — сказал папа, — то умел. А компьютер ты освоила?
— Почти, — сказала Корзинкина, — уже умею включать… и …заполнять …эту…как ее…адресную строку.
— Вот это молодец, — похвалил папа и посмотрел на часы, — все, убегаю. Учи менуэт, Корзинкина, вечером проверю. Пока, дочка.
Корзинкина проводила папу до двери. А когда папа выходил на лестничную площадку, то столкнулся с Принцем. Правда, Принц тут же стал невидимым и папа не понял, что так неожиданно встало на его пути.