Тени Бездны

— Зачем тогда платить больше? — проворчал я, под издевательский хохот тощей воительницы. — От простого мата куда больше толку.

— Золотые слова, — женщина внезапно оказалась рядом и хлопнула меня по затылку. — Замри, дурашка! Совсем забыла, что тебя нельзя пускать первым. Наверху у нас логово и Тео поставил что-то, типа замка. Ещё бы чуть-чуть и тебе голову могло оторвать.

Я посмотрел на неё и обратил внимание, как насмешливо блестят её зелёные глаза. Ни фига эта пакость не забыла! Хотела постебаться. А я, уставившись на близкое розовое сияние, в очередной раз облился потом. Да чтоб вас всех ёжики расцеловали! А тебе ещё и куни сделали.

Вобла протянула руку вверх, нащупала край дыры и принялась там шарить. Выругалась, подула на пальцы, исходящие сизым паром и вновь полезла туда же. Со второго раза получилось: щёлкнуло и гламурный свет внезапно исчез, как и не бывало. В лицо ударили синие лучи, точно вверху имелись неоновые лампы.

— Выползай, — меня приподняли за шкирку. — Считай, что я второй раз спасаю тебе жизнь.

— Благодетельница, мля, — щурясь от ослепительного света, я начал подниматься и вдруг почуял аромат жареного мяса. Желудок тут же напомнил о своём существовании протяжным тоскливым стоном. — Давай, теперь спасай третий раз, от голода.

— Как чувствовала, что гости будут, — Вобла отпихнула меня и прошла к прямоугольной глыбинке, где стояла уродливая ассиметричная посудина, распространяющая манящий аромат. — Ну, ты сам знаешь: бесплатные пирожные бывают только у педофилов.

— Натурой отдам, — ляпнул я, а Вобла тотчас обернулась и приподняла правую бровь. — Потом, если захочешь.

— Захочу, — она широко ухмыльнулась. — Надо же, сам предложил! Соскучился, поди?

— Вспоминал постоянно, — тут я не соврал ни на йоту. Кошмарные сны, где я отпускаю руку и женщина падает в водопад, регулярно посещали меня ночами, вынуждая вскакивать в холодном поту.

Появился Теодор. Он склонился над дырой и что-то нажал. Вспыхнувшее розовое сияние больше всего напоминало яркий коврик, который кто-то бросил в самом центре чёрного каменного пола. Мелькнула мысль: хоть бы не забыться и не наступить. Уж больно материальным казалось яркое пятно.

Пока Вобла возилась с кухонной утварью, если уродливые каменные штуковины являлись именно этим, я медленно прошёлся, осматриваясь. Выглянул в ромбический проём окна и полюбовался серебристыми струями водопада. Отсюда всё выглядело очень даже красиво. Плохо верилось, что при немного других раскладах я мог бы уже булькать на глубине, пополняя ряды дохлых воинов Бездны.

Рыхлый резиноподобный материал у противоположных стен крохотного зала очевидно служил кроватями хозяев и почему-то тот факт, что спят они раздельно, вызвал у меня одобрение. Хоть, казалось бы, мне то какая разница? У одной «кровати» лежали чёрные свитки с жёлтыми буковками. Видимо там спал Теодор. У другого ложа — что-то типа толстой шкуры с серебристым мехом и тёмно-фиолетовый кристалл, периодически полыхающий изумрудом. Светильник, не иначе.

Ещё я обнаружил стол, где возилась Вобла, пару булыжников рядом и что-то, отдалённо напоминающее книжные полки. По крайней мере на этих стеллажах лежали уже знакомые чёрные свитки. В дальнем углу я заметил кристаллы, напоминающие тот, что мигал у Воблиной кровати. Только эти были круглее и не подмигивали. В стене имелась дверь, закрытая каменной плитой, с изображением угрюмой человеческой физиономии. Ни капли позитива.

— Кушать подано, — почти весело объявила Вобла и плюхнулась на «табурет». — Садитесь жрать, пожалуйста.

Поскольку Теодор, ни секунды не колеблясь, занял второе седалищное место из двух, я замер в некотором замешательстве. Вобла ухмыльнулась и похлопала рядом с собой.

— Топай сюда. Женщина я — не жирная, так что места тут хватит ещё на четверых.

В этом она почти не преувеличила. А судя по посудине с дымящимся ароматным нечто, изначально и предполагалось, что мы сядем вдвоём. Кстати, только сейчас я оценил, как выглядит тощая воительница, когда на её черепе есть что-то длиннее прежнего ёжика. Смотрелось непривычно, немного забавно, но всяко лучше, чем просвечивающаяся кожа.

— Любоваться станешь потом, — она уже жевала. — Жри, пока горячее. Эта фигня — как баранина; если тёплая — вкусная, стоит немного остыть и начинает смердеть.

— Баранина — на любителя, — заметил Теодор, орудуя какой-то странной смесью ножа и вилки. Соседка же просто лопала коричневую массу, хватая её пальцами и отправляя в рот. — Здесь же у нас особого выбора просто нет.

— А что это? — я осторожно поднёс к носу упругую массу. Пахло вкусно и я откусил, едва не захлебнувшись слюной. — Ничего себе!

— Вот жри и не спрашивай, — Вобла хихикнула и даже Теодор не смог удержаться от улыбки. — Ты это, травкой заедай, на вкус она, как смесь укропа и капусты. Только доставать её сложно; растёт мерзость в одной-единственной пещере. Да ещё и под самым потолком.

— Казимир нашёл, — совершенно спокойно уточнил Теодор. Что-то я не заметил, чтобы он сильно горевал по погибшему брату, — как и этих…Неважно. Сам-то он мясо не употреблял, но и не возражал, когда мы на охоту ходили.

— Смотри, как гостю обрадовался, — констатировала женщина и запустив пальцы в стог разрекламированной травы, вложила пук жёлтой растительности в рот, — а обычно важный такой: согласно этикету, во время еды все разговоры превращаются. Как в грёбаном приюте, мать бы его! Когда я ем — я глух и нем, когда я кушаю, то никого не слушаю. И по губам, сука, пятернёй!

Я почти не прислушивался к её ворчанию. После долгого пути можно было наконец-то расслабиться и не думать, что кто-то может выскочить из-за угла и вцепиться в глотку; внезапно хлынет Пожиратель или потолок обрушится на голову. Вкусная еда неясного происхождения, знакомые лица и безопасное место. Внезапно я зевнул, едва не своротив челюсть.

— Мальчик спать захотел, — почти пропела соседка и подвинула тяжёлую каменную кружку с тёмной жидкостью внутри. — пей и вали дрыхать. Думаю, твой фееричный забег от водопада — не единственная жопа за прошедший день — можно и отдохнуть.

Кажется, у жидкости имелся какой-то специфический кислый привкус, но я уже ни хрена не различал и не понимал. Глаза слипались, в голове шумело, а ноги отказывались повиноваться. Вобла почти отволокла меня к своему ложу, и я уснул, едва успев коснуться башкой рыхлого матраца.

ДАЖЕ НЕ СНИТСЯ

Впрочем, не оказалось там никакого матраца; голова тяжело стукнулась о камень, и я злобно зашипел. Сон моментально исчез, как и не бывало. Вобла рехнулась, что ли? А кстати, где она вообще? Небольшая уютная пещера оказалась совершенно пуста. Похоже, я всё-таки успел поспать, и мои гостеприимные хозяева отправились по своим неотложным делам. Нет, ну — точно: дыра в полу перестала напоминать гламурный коврик, а смотрится обычным отверстием. Воды за окном не видать, значит водопад успел отступить на безопасное расстояние и прошло, как говорила Вобла, не меньше двенадцати часов.

Что-то тихо скрипнуло, и я подскочил, мгновенно повернув голову. Нервы, за последнее время, расшалились дальше некуда. И с чего бы, спрашивается? При такой-то спокойной жизни!

Там, где прежде возвышалась каменная плита с мордой угрюмого мужика, теперь оказалась дверь, в форме вытянутой вверх арки. И в проёме неподвижно замерла массивная тёмная фигура. Неизвестный стоял, опустив голову, словно рассматривал свои голые ступни, торчащие из рваных штанин. Потом голова поднялась и два пылающих жёлтым глаза уставились на меня с чёрной обугленной физиономии. Зверь, только несколько модифицированный.

Пока громила рассматривал меня, я очень медленно и осторожно поднялся на ноги и начал отступать к дыре. Интересно, успею смыться, до того, как эта хрень набросится? Зверь поднял руки и сделал движение, словно пытался двигать некую, невидимую преграду. Вновь послышался тот же скрежет, который прежде привлёк моё внимание.