Страница 95 из 177
Он опять замолчал, потупился в землю, как бы раздумывая о чём-то и сделав несколько шагов в сторону насыпного холма, остановился. Развернулся и продолжил:
— Нас не устраивает такое положение дел. Совет старейшин, посовещавшись, пришёл к выводу, что это непотребство, возникает от того, что нет единства, ни среди нас, не среди дальних обителей Троицы в чужеродных землях. Отсутствуют связи, живое и непосредственное общение наших братьев и сестёр между собой. Нет единого и обязательного для всех подхода к служению Троице.
— Это ваши проблемы, — прервала его Райс, смотря в одну точку одеяния, сидевшего напротив колдуна, внимательно выслушивая говоруна и стараясь определить линию его мыслей заранее, — в отличии от вас, сёстры уже давно объединились и ликвидировав все терема, оставили только один, под сенью которого, живёт единый сестринский клан, подчинённый одной голове. Мне.
С этими словами она оторвала взгляд от белого одеяния старика и печально обвела глазами всех перед ней сидящих.
— Кто вам не даёт сделать тоже самое? Объединяйтесь. Только у меня один вопрос. Очень важный вопрос. Сможете ли вы сказать, кто стал первым, призвавшим к этому? У кого столь светлая голова, не обделённая умом?
Райс всем своим видом и интонацией, постаралась произнести данную речь серьёзно, и чтобы тот, к кому она обращалась, ни в коем случае не почувствовал подвоха в этих вопросах, и он не почувствовал.
— Это общее решение, — заговорил Касиус, удовлетворённо улыбаясь, — но не скрою, это трудное дело начал я, хотя, как представитель не столь древний и родовитый, на главенство, не претендую. Выборы Верховного главы, необходимо будет провести в соответствии с древними устоями и традициями нашей земли.
Райс обернулась в его сторону и посмотрев на напыщенного колдуна, с некой печалью и жалостью, обратилась к дочери:
— Золотце, будь добра, принеси то письмо, что я дала Шахрану на изучение.
Боевая Матёрая молча кивнув, удалилась, а Райс, не спеша поднявшись на ноги, подошла вплотную к говоруну.
— И как вы хотите объединить, чужестранные обители Вала? Они сегодня настолько разобщены и самостоятельны, что в некоторых, уже с трудом узнаётся первичность. Даже имя Великого бога исковеркали, кто во что горазд. У одних Ваал, у других Баал, у третьих Бел, у четвёртых, вообще, язык сломаешь. Как вы намерены исправить всё это и привести к единству? Какими силами?
— Есть такие силы, Матерь и ты с ними знакома. Руку помощи нам, протягивает Великий Куруш, царь царей, что установил господство уже на пол мира и под чьей дланью, сейчас, находится большое количество наших чужестранных обителей и храмов. Он не только велик в делах своих, но и велик в своём великодушии, предлагая без всяких, предварительных договорённостей, помощь в объединении нашего культа и передачи всех святых мест Вала, под нашу власть.
Он ещё был готов восхвалять благодетеля долго, но его прервала Райс:
— И что он за это потребовал?
— Ничего, — удивился говорун вопросу, сделав вид, что другого варианта, в принципе не может быть.
— Ой, ли?
— Абсолютно ничего, Матерь. Он, на протяжении всего своего пути восхождения, постоянно выказывает нам свою милость и благосклонность. Своими словами и делами, всякий раз доказывает, что не враг нам и всем сердцем желает с нами дружбы и сотрудничества. Есть надежда, что нам удастся склонить этого великого человека в лоно нашей веры, — закончил он, загадочно улыбаясь, как будто говорун, что-то знал об этом такое, что давало ему полное право говорить утвердительно.
Царица сделала вид, что задумалась и заложив руки за спину, принялась медленно ходить вдоль сидящих старцев. На самом деле она просто ждала Золотце, которая уже показалась вдалеке рощи.
— Хорошо ли ты знаешь Асаргада, Касиус? — спросила она, когда боевая Матёрая уже была на подходе.
— Я не знаю, кто такой Асаргад, Матерь…
— Ну, так я тебя просвещу, — прервала его Райс, не дав закончить, — Асаргад — это настоящее имя того, кого ты называешь Великий Куруш. И знакома я с ним, очень давно. Лично. Ещё с тех времён, когда его голожопого, гоняла по бане, с его дружками. Кстати, здесь не далеко, — оживилась она, указывая в сторону, — в одном из рубежных теремов. Всего-то, в дневном переходе отсюда. Он прошёл хорошую ордынскую школу в наших степях и знает о нас не понаслышке.
Подошла Золотце и протянула царице пергамент. Райс поблагодарила и продолжила с ноткой ностальгии:
— Мне тогда было, наверное, столько же, сколько сегодня моей дочери, — она задумалась, вспоминая и поправилась, — нет. Я тогда, даже была ещё моложе. Кстати, мой покойный муж и отец этой девы, — она указала на пристраивающуюся на склоне дочь, — был его лучшим другом. Мало того, — тут она перестала улыбаться и злобно уставилась в глаза стоящего перед ней колдуна, — это я, вернее, мои люди, сделали из него Куруша. Поэтому, не надо мне про него рассказывать. Я знаю о нём, гораздо больше.
Тут она развернула свиток с конца, пробежала глазами, свернув его до нужного в тексте места и протянув в таком виде Касиусу, сказала:
— Это последнее от него письмо. Правда в нём много личного, но я разрешаю прочитать концовку. Она очень любопытна. Я надеюсь, ты по-персидски читаешь?
Касиус, подавленный таким поворотом событий, неуверенно опёр свой посох на плечо и аккуратно взял свиток из рук Райс.
— Вот с этого места, — указала царица, тыкая пальцем в свиток, — только в слух, чтоб все слышали, а я прослежу за правильностью перевода.
Касиус начал читать и одновременно переводить.
— Я построил и подарил тебе прекрасный город на берегах Яксарта, выстроенный только для тебя. Я надеялся, что, поселившись в нём, мы станем ближе, но ты, вновь отвергла мои дары и твой отказ, нанёс очередную рану, на моём сердце. Ты, единственная правительница и женщина, которая смеет мне отказывать в этом мире безнаказанно и это меня возбуждает. Мы равны с тобой в том, что над нами никто не властен, кроме богов. Мне не остаётся больше ничего, как подчинить твоих богов моему и с помощью их власти, привести тебя в мой чертог. Тахм-Райс, любимая, ты всё равно будешь моей, клянусь Ахурамаздой…
— Ну, всё хватит, — проговорила Райс, отбирая свиток у ошарашенного чтица, — этого, думаю, достаточно.
Наступило могильное молчание. Даже птиц, разогнанных Райс, когда она игралась с «дрожью земли», не было слышно. Только еле слышный шелест листвы.
— Асаргад, или Куруш, как вам сподручней, никогда и ничего не будет делать просто так. Он слишком умён для этого, — заговорила Райс печально, сворачивая свиток и вновь принимаясь ходить перед старцами, — он отмеченный, или как он сам говорит, помазанный своим богом Ахурамаздой и от его длани, он никогда не откажется. Его сила, в его боге. Для нашей же веры, каким бы соловьём он не заливался, он самый страшный и опасный враг. Он не пойдёт на нас войной, он не будет захватывать наши степи. Ему это не надо. Он, просто, мытьём или катаньем, постарается прибрать нас всех к своим рукам. Во-первых, ему нужна наша сила. И не в качестве малоуправляемого союзника, а подручного и полностью подвластного раба. Его цель проста: поставить Троицу под власть Ахурамазды и его мидийских магов, а степные орды, под собственную власть. Став моим мужем, чего он упорно добивается уже больше десятка лет, он, само собой, станет царём орды и поведёт наши народы гибнуть туда, куда соизволит: Вавилон, Египет, там видно будет. Во-вторых, м в главных, мы сила, с которой Асаргаду приходится считаться, потому что мы, по сути, находимся у него в тылу и от того, для него, как кол в заднице. Он боится. Очень боится, что, отправившись завоёвывать Вавилон или Египет, наши орды нападут и ограбят то, что он уже награбил. Ему очень нужна управляемая орда или лучше, чтоб она вовсе исчезла, как таковая, а для этого, ему нужна я, как самый простой и, пожалуй, единственный для него выход из сложившейся ситуации, а так как он нащупал лишь один рычаг воздействия на меня — Троицу, то приложит максимум усилий, чтобы повлиять и оказать давление, именно на вас и вашими авторитетными голосами, заставить меня сделать то, что приведёт нашу веру к краху.