Страница 153 из 177
— Давай, рассказывай, что у тебя с ними, — продолжила она в том же материнском тоне, — вместе подумаем, как из этого выпутываться.
— А что рассказывать-то, — неуверенно, но и не запираясь, проговорил он.
Тем временем, Кайсай лихорадочно соображал, стоит ли теперь в этих обстоятельствах раскрывать секреты, а если раскрывать, то стоит ли все? Ну, то, что он про Апити и их ребёнка промолчит, в этом сомнения у него не было. Про Золотце, можно, признаться. Ведь, наверняка она догадывается. А вот про Калли, пожалуй, даже обязательно стоит поговорить.
Всё это время, что он обдумывал, Райс его не торопила и не прерывала его размышлений, продолжая вести по кругу. Взвесив все «за» и «против», рыжий решился попробовать:
— Апити… — начал он неуверенно и запнулся, как бы ещё сомневаясь в правильности принятого решения.
Но тут, его неожиданно прервала царица:
— Апити, мне больше не интересна, — сказала она, каким-то чутьём понимая, что Кайсай, толи связан с еги-бабой каким-то зарочным словом, толи есть какие-то другие причины, но он всегда неохотно говорит о ней и Райс решила, вернее, попыталась освободить его от необходимости говорить о лесной ведьме, — кстати, знаешь, что она передала мне?
Молодой бердник вопросительно посмотрел на золотую царицу.
— Да, ничего особенного. Она сказала, что я прекрасно справилась и без неё и всё делаю правильно, — она сделала паузу, ласково посмотрев в глаза рыжего и усмехнувшись добавила, — только это, я и без неё знаю. Так что, я освобождаю тебя от необходимости говорить о ней.
— Да, я не про то, — тут же стушевался Кайсай, отворачиваясь от её насмешливых глаз, — она мне, про меня и твоих дочерей поведала, притом, наедине, и девы об этом ничего не знают.
— Вот это уже интересно, — продолжая улыбаться, мягко поинтересовалась Матерь, — и что же?
— То, что они обе станут моими жёнами, — выпалил он, не то со злостью, не то обречённо.
Райс, от такого заявления, разом остановилась и развернула его лицом к себе, заглядывая ему в глаза, как бы проверяя, не врёт ли, при этом, продолжая загадочно улыбаться.
— Как это?
— Да, кто его знает? — буркнул под нос рыжий, пряча глаза в землю, — толи одновременно, толи по очереди, она не уточнила.
Реакция Райс, для бердника, оказалось неожиданной. Она, отцепившись от него, вдруг залилась от смеха, сгибаясь в три погибели, а отсмеявшись, обхватила его двумя руками и наклонив его голову, сначала прижала к своей груди, а затем отстранив, чмокнула в лоб.
— Так это ты мне, выходит, двойной зять будешь? — не унималась она, вытирая выступившие слёзы.
— А чему ты развеселилась, Матерь, — в изумлении и негодовании, взвился Кайсай, — мне, вот, не до веселья. Они, либо порвут меня, либо передерутся, а после всё равно порвут, только по одиночке.
Райс опять согнулась в очередном приступе хохота. Рыжий её не успокаивал, но и не добавлял больше, давая время высмеяться и успокоиться. Наконец, она перестала хохотать, но продолжая растягивать губы от уха до уха, проговорила:
— Да, попал ты мальчик. Ну, ничего, в случае чего, прячься за меня. В обиду не дам. Я этим козам, рога то быстро пообломаю.
— С Золотцем, я бы с удовольствием связал свою жизнь, Матерь, да, не могу, — продолжил изливать своё горе Кайсай, — как бердник, не могу. Не имею право оставлять за спиной то, что жалко будет терять. Я это понимаю. Она это понимает. Так что, тут всё грустно, а вот с Калли, я, пожалуй, вынужден просит твоей помощи.
Райс перестала улыбаться и даже остановилась, внимательно посмотрев на своего «двойного зятя».
— Я не понимаю, что ей от меня нужно и что она затеяла, — ответил он на не заданный царицей вопрос, — это не порыв души, как у меня с Золотцем, а продуманная и заранее заготовленное деяние. Теперь, я в этом, точно уверен. В Тереме, в место того, чтобы отдать меня девочкам-зайчикам, она взялась за меня сама и сделала всё, чтобы забеременеть.
— Ей это удалось? — настороженно спросила Райс, будто мужчина, как должное, обязан знать, удалось ей это или нет.
— Да, — не задумываясь ответил рыжий, — Апити сказала, но только так и не объяснила, зачем Калли это было нужно.
Тут задумалась Райс. Что-что, а вот этого царица, пожалуй, даже не ожидала. У неё возник сам собой, абсолютно тот же вопрос, которым мучился Кайсай:
— Но зачем ей это надо?
— Не знаю, — тут же ответил Кайсай, хотя его, по сути, никто не спрашивал, ибо Матерь задала вопрос сама себе, — но сдаётся мне, — тем не менее продолжил мужчина, — что это, как-то связано с некой Шамирам. Тебе ни о чём не говорит это имя?
В ответ он лишь лицезрел распахнутые от удивления глаза царицы.
— Шамирам? — переспросила она с нажимом.
— Да, — замялся бердник, — я не уверен, конечно, но моё предчувствие, постоянно подталкивает меня к тому, что её действия подчинены некой цели, которая в свою очередь, связана с этим именем. Кто такая Шамирам? Ты знаешь что-нибудь о ней?
— Конечно, — с тревогой ответила Райс, в одно мгновение превращаясь из любящей матери, во властную Царицу Степей и уходя в глубокое раздумье, отворачиваясь от Кайсая и заложив руки за спину, продолжая шествовать дальше, уже не обращая внимания на спутника.
В таком порядке и полном молчании, они сделали полный круг вокруг шатров. Царица больше ни о чём не спрашивала, Кайсай перебивать её размышления, не решался.
Наконец, Райс остановилась и смотря берднику в глаза, проговорила:
— Шамирам — великая царица мира в древности. Видимо её слава, вскружила голову девочке, и она решила повторить её подвиг.
— Она хочет стать царицей мира? — не веря сказанному переспросил рыжий.
— Хочет, — ехидно усмехнулась Матерь, — да, перехочет.
— А я-то тут при чём? — продолжал недоумевать Кайсай, — я-то каким боком ей в этом помощник и тем более этот ребёнок?
— Не знаю, — задумчиво произнесла Райс.
Она солгала. Всё она уже прекрасно поняла и осознала, зачем Калли, вернее Зарине, как правильно её теперь будет называть, понадобился этот мальчик. Райс, тут же вспомнила, что из тридцати двух любавиц орды Калли, двенадцать находились на задании в разных уголках, интересующего, Царицу Степей, мира, притом, восемь из них, как раз, в империи созданной Асаргадом.
Она не исключала и тот момент, что после последнего пребывания Калли в Тереме, ещё часть её дев, либо отправились на задания, на которые она не давала своего соизволения, либо просто исчезли, тут же отмечая про себя, что это надо срочно проверить. Царица стала подозревать, что Матёрая любавицкой орды, скоропалительно готовит себе свою армию и спешит, очень спешит обрасти, хоть каким-нибудь силовым мясом.
Она поняла, что приёмная дочь, а на самом деле дочь её «друга», ну по крайней мере, пока союзника, наместника армянской сатрапии Тиграна, или Уйбара, как она, по старой памяти его называла, затеяла опасную игру, и игру совсем не детскую. А зная амбиции этой девочки, прежде чем её остановят, она успеет наломать огромную кучу дров в стане врага.
Тут она задала себе меркантильный вопрос: «А хорошо это будет для дела или нет»? Немного подумав, сама себе ответила: «В этом, что-то, несомненно, есть и этот молодой бердник, как бы не было его жалко, может сыграть значительную роль в разрушении и ослаблении Асаргада. Пусть даже ценой собственной жизни».
Она поняла задумку Зарине по поводу беременности и замужества. Договор с её отцом был прост. Райс принимает на воспитание его дочь и обучает колдовским наукам, держа при себе, как залог их отношений, а он, помогает ей с информацией обо всём, что творится в окружении Асаргада, а так, как Уйбар, был другом последнего, то соответственно, допускался ко всем секретам и помыслам Великого и Ужасного.
Хотя, в последнее время, царица получала всё более неприятные для себя известия, от урартца, мол, что их дружба с Царём Стран разладилась и он, якобы, стал неугоден при дворе. И в свиту он стал не вхож, и советчики у Асаргада — лютые враги ему. Другие источники, в общем-то, это подтверждали, но Райс, так до конца в это и не поверила, считая его отговорки, некой уловкой и была крайне недовольна сложившимся положением. Но до сегодняшнего дня, ничего с этим поделать не могла.