Страница 8 из 11
И вот в таком положении Митя видит Софи Лорен ниже груди, и такие перед ним красоты открываются пупка того же, а ниже пупка – некоей башни из слоновой кости, на которую, тем не менее, надеты хотя и прозрачно-изумрудные, но трусики, что Митя вынужден был отойти на полшага, иначе иноходец мог Софи Лорен прическу попортить.
Такова экспозиция, то есть стоят два страстно желающих друг друга человека, а между ними две преграды: 96 см иноходец и 158 см грудь. К тому же трусики Софи Лорен снять не спешит, вернее, стоит в остолбенении от счастья.
Но стоило ей несколько прийти в себя, как начала она лихорадочно это делать.
Спустить трусики – не проблема. Однако ввиду необъятной выпуклости зада, необыкновенной крутизны бедер и небывалой стройности ног предприятие это долгое и утомительное. Знала бы Софи Лорен, что так получится – и надевать бы не стала, тем более что над ними работало пол-Гонконга в течение трех месяцев. Но что делать?..
Митя, различая вдали, как и что освобождается там под ними, еще на полшага отступил, а затем и еще на шаг. Софи Лорен спешит, нервничает, боится, как бы Митя вдруг приближаться не начал: ведь рук всего две и хотя с пальцами необыкновенной длины и изящества, а – не справиться в срок с этим гонконгшвеем.
Феллини выручил. Послал снайпера на крышу соседнего дома, тот выстрелил, резинка лопнула, трусики в окно улетели вслед за Митиной курточкой и из них потом всему Большому театру бальные туалеты пошили к опере «Евгений Онегин».
Но то, что обнажилось у Софи Лорен, для Мити едва не оказалось полной гибелью. Потому что от этого переживания Митя быстро начал отходить, отошел на десяток шагов и на подоконник вспрыгнул, только бы Софи Лорен прическу не помять.
Но к этому времени руки у Софи Лорен полностью освободились для любви и она ими начала Митю из окна доставать.
Достать-то достала, но никак им не встретиться, чтобы сжать друг друга в жгучих объятиях. Митя к тому времени только по диагонали в комнате помещался. Хлопнула Софи Лорен в ладоши, и открылись двери во всю анфиладу Зимнего дворца, ничего можно не бояться, места хватит! А так как места хватит, то Софи Лорен решила рискнуть и исполнить для Мити танец живота, который показывала до сих пор одному Карло Понти, чтоб его разогреть.
Начала она танцевать, а Митю от такого сладострастия так и несет, так и несет по залам вдаль от нее! Не смеет он войти с нею в контакт, с богиней грез! И иноходец его, пасущийся на расстоянии пальцев забывшейся итальянки, на другом конце имеет несущегося царским дворцом, вдаль, волонтера!..
Хорошо, на бегу исхитрился он у какого-то контр-адмирала (по пригласительным билетам пускали исключительно Генштаб для развития стратегических навыков) морской бинокль выхватить и видеть свою возлюбленную в 36-кратном увеличении.
И что он там видел! Сплошное движение сфер и окружностей, танец планет!
Забеспокоилась Софи Лорен: вот выскочит Митя в окно, влетит на Александрийский столп, пока достанешь его оттуда пожарной машиной (да еще в Англии заказывать надо) и срок визы кончится, придется в Рим ехать на позор и бесчестие, так как итальянцы, как известно, все могут стерпеть, кроме прерванного акта.
Выхватила Софи Лорен мегафон у Феллини и кричит Мите:
– Сближаемся!
Митя и рад бы сблизиться и почувствовать, наконец, в своих объятиях с детства любимую артистку, но от этого ее слова так ему стало необыкновенно и весело, что очнулся уже на арке Главного штаба. И ведь знает, что все хорошо, все идет, как надо, и Софи Лорен в мегафон уже и стонет, и плачет, и гортанно кричит, – а его и в обратную сторону от нее несет, и с большей скоростью, просто со скоростью «Красной стрелы»!
Уже у Московского вокзала выхватил Митя на лету у какого-то грузина телевизор «Электроника», переключил на первую программу – и обомлел, на вторую – холодным потом покрылся, на восьмой канал – и там! Везде проводы президента Маврикия! А ведь обещали! По всем континентам!
Летит Митя по небу, как Демон, воображение напрягает, все пять чувств переключил на осязание. Все хорошо идет, и прием улучшился, и из-за этого центробежная митина скорость немного упала.
Решил снова телевизор включить: а там бои на ирано-иракском фронте!
Послал Митя непечатную телеграмму Хомейни, пролетая над Ираном, и дальше помчался, концентрируясь на осязании.
Бросил взгляд – океан под ним, зона мира, значит – Индийский. Посреди океана – остров-сад.
Он к экрану – а там встреча президента Маврикия!
Бросил Митя прямо в остров Маврикий «Электронику» и решил полагаться в дальнейшем только на воображение и зрительную память. Но стоило ему Софи Лорен в фильме «Брак по-итальянски» вспомнить, как вырвался он за пределы земной атмосферы, заглянул на лету в иллюминатор летающего экскаватора – двое в скафандрах концерт композитора Пахмутовой смотрят – плюнул в иллюминатор и направился к Марсу.
А в Академии наук после посадки водители со смехом рассказывали, что да, мол, есть НЛО, но это мы на прошлом витке в форточку плюнули, а в противоположное окно прилетело.
А Митя тем временем к Юпитеру подлетел, сделал кольцо, но садиться не стал – и не смог бы, куда там! Дальше, к звездам!
Началось у него сердцебиение от предчувствия небывалых тайн. Ведь уравнялись центробежное и центростремительное ускорения! И обратно из созвездия Водолея к своей Галактике потянуло! И пейзажи лунные – вот они! И бои на ирано-иракском фронте! И Кавказ…
Сжалось митино сердце, ворвался он в анфиладу Зимнего дворца, миг и – исчез в микромире…
Стоит Софи Лорен в растерянности – ни Мити, ни счастья объятий, операторы зубы скалят, Феллини волком смотрит…
Митя! Ау!
Софи Лорен
Леня увидел в кино Софи Лорен. Он долго не мог уснуть ночью. А часа в два подскочил от одной мысли. Мысль была такая, что он натянул хабэ, сапоги и мимо задремавшего дневального прошел в бытовую комнату. С собой он нес авторучку и тетрадь в клетку.
Леня писал долго. Напротив висело зеркало, он хмурил брови и смотрел на себя твердым взглядом. За окном стало светать, когда он поставил точку и перечитал письмо.
«Уважаемая Софи Лорен!
Простите, что я обращаюсь к вам без отчества. Не знаю его, поэтому. Вечером мы всей ротой смотрели кинофильм. В нем я увидел вас. С тех пор не могу думать ни о чем. Письмо я пишу ночью. В казарме все спят, а я не могу, все думаю о вас. Вам, наверно, много кто пишет. Но если вы не очень заняты на съемках, то пришлите фото и роспись на обороте.
С солдатским приветом, или, как у нас говорят, жду ответа, как соловей лета.
Леонид.
Еще чуть не забыл. Пришлите ответ до востребования, а то старшина проверяет письма».
В увольнении Леня побывал на почте и выяснил, как отправлять письма за границу. Когда он наклеивал марки на конверт, то услышал:
– Ничего себе марок – на три пачки папирос!
Сзади стоял Студент из их отделения. Леня прикрыл конверт рукой. Но Студент, часто моргая глазами за стеклами толстых очков, забубнил:
– Ну че ты, Лех?.. Ну покажи, че ты?.. Да никому я не скажу, ну, Леха, ну че ты?..
И Леня показал ему письмо. Он сказал, что покажет и ответ. Он уже подсчитал, что если до Москвы письмо идет пятеро суток, а из Москвы авиапочтой до Рима сутки, и если Софи Лорен сейчас дома, то самое большее через полмесяца должен прийти ответ. Студент молча кивал во время Лениных рассуждений, кашлял и прикрывал рукой свой губастый рот.
Вечером Леня увидел у себя на койке сложенный лист бумаги. Там было написано:
«Уважаемый Леня!
Я получила Ваше письмо и почувствовала, что тоже люблю Вас. Правда, я не видела Вас в кино, но говорят, что Вы самый красивый пацан после Мастроянни. Я скоро пойду в отпуск и приеду в Вашу часть, чтобы встретиться с Вами.
Досвидание. Нежно тебя целую, малыш.
Твоя Софи.»
Ниже была обведена карандашом какая-то лапа и приписано: «А это моя ручка, милый. Всегда с тобой».