Страница 11 из 22
Мы незаметно перешли от первобытного вредителя к вредителю цивилизованному. Он, цивилизованный, использует для издевательства над экологией самые новейшие технологии. Он не станет по старинке пережигать древесину, чтоб получить древесный уголь. Он не станет добывать каменный уголь – богатство Земли, – для того чтобы отопить собственное жилище. Он настроил атомных электростанций и, подобно Богу, говорит, что «это хорошо». На самом деле – чего ж хорошего? Самая невинная атомная электростанция загрязняет атмосферу непредвиденными (невинными, конечно!) выбросами радиоактивного воздуха и пара. Она отравляет воду растворенными в ней радионуклидами. Она опасна и по той причине, что, при малейшем нарушении технологии, может состояться тот самый «тепловой удар», о котором мы знаем на примере Чернобыльской АЭС. Это значит, что в геосферу выбрасывается (не считая непосредственно погибших при взрыве) множество тонн смертельно опасного радиоактивного на многие сотни тысячелетий вещества (типа того стронция, период полураспада которого 500 ООО лет). Это значит, что никто на всей планете не застрахован от того, что если в некоем зулусском племени некий нерадивый зулус не уследит за работой АЭС и в некоторый момент произойдет небольшой атомный взрывчик…
Кстати, по всем расчетам маститых ученых, тот самый эксперимент, что проводился в Чернобыле в злосчастную ночь на 26 апреля 1986 года, неминуемо должен был привести к атомному взрыву. А это означало бы не только заражение, но и уничтожение значительной части Украины и Белоруссии, а также совершенно иные, чем теперь, последствия события для всего остального мира…
Даже если взять «простую», на сегодняшний день, войну между Ираком и Кувейтом, она вылилась, как вы помните, в многомесячное горение множества нефтяных скважин, которые намеренно подожгли… Да всему человечеству и не важно, кто их поджег: изменение климата в тот и последующий годы никто не сможет отрицать. Сибирь, десятки лет не страдавшая от лесных пожаров, получила это «удовольствие» полной мерой, да еще тогда, когда никак не была готова к их отражению, ибо советское хозяйство пришло повсеместно в упадок, а нового, капиталистического, еще никто не «построил». Гигантские массивы леса, если их еще не вырубили (сейчас многое бездумно идет под топор), выгорают, и никто ничего с этим процессом поделать не может, ибо технология развивается (даже в самых развитых странах) только в сторону уничтожения, а никак не в направлении восстановления природного богатства.
Лучшим вариантом является тот вариант (Франция), когда человек выбрасывает в природу отходы своей жизнедеятельности (которые не то что помогают, а – вредят) как можно минимальнее. Пока что достигнутый мировой мыслью потолок – это ноль. То есть в природу выбрасывают нейтральную (читай: мертвую) землю; нейтральную (читай: неживую) воду и нейтральный (столь же безжизненный) воздух. Учитывая, что таких, а не иных, воздуха, воды и земли мы выбрасываем после наших замечательных технологий миллионы тонн, можно представить, насколько хорошо чувствует себя наша матушка-Земля, насколько усиливается ее живительный потенциал, насколько она хорошеет, покрывается румянцем…
«Багряные зори» – не литературная метафора. Багряные зори появляются по утрам и вечерам там, где атмосфера не чувствует себя комфортно, где в ней присутствует что-то, помимо того, что должно было присутствовать. Багряные зори наблюдаются вблизи от промышленных гигантов типа Новороссийского цементного завода, Алексеевскою цементного в Мордовии, Череповецких промышленных монстров, Стерлитамакских, Уфимских и прочих чудовищ, что разбросал бездумный и самоуверенный человек по всему пространству планеты.
Экологическая катастрофа – это явление затяжное. Оно подтачивает сам предмет нашего исследования – глобальный процесс существования жизни на планете. Но этот процесс, в той или иной мере, можно регулировать. Можно понастроить такое количество и такого качества очистные сооружения, что даже самый девственный воздух и самая ювенильная вода будут мечтать пройти сквозь эту технологию, чтобы стать чище и безупречнее. А вот от технологических катастроф не застрахован никто и никогда.
Транспорт – это необходимое человечеству средство сообщения, переброски на большие расстояния грузов, материалов, жидкостей и газов. Но ведь это, согласитесь, один из самых разветвленных и самых… ненадежных технологических процессов. То здесь, то там в нем происходят сбои, и вот уже отравлена цианистыми соединениями вода Волги, вот уже загажено нефтью побережье Атлантики… Даже гора удобрений, выброшенная на поле и подтачиваемая дождями, из полезной превращается в ядовитую только по той причине, что ее вовремя не распределили по всем полям (отсутствие транспорта – это Транспорт Ноль, то есть один из вариантов того же технологического процесса: бедность только усугубляет эту составляющую, и колхозное иждивенчество очень дорого обходится нам по сей день).
Тепло. Замечательное слово. Человеку нужно тепло. Оно – неотъемлемая часть его комфортного существования. Мы пока не говорим о странных причинах этого, но никто не спорит, что нам нужно громадное количество тепла, особенно зимой. Его надо экономить, это понятно. Поэтому мы заклеиваем окна, законопачиваем каждую щелочку и боимся открыть форточку даже тогда, когда это вызвано необходимостью. Но представим себе маленькую котельную, обогревающую наш дом. Для простоты – пусть это будет бытовой газовый котел, отапливающий лишь один дом. День и ночь в топке этого котла сгорает природный газ – громадное богатство, от которого потомкам, вероятно, ничего не останется уже через сто лет. Но вот на секунду прекратилась подача газа, а потом возобновилась (сбой в системе распределения). Что мы имеем? Ничем не ограниченный поток метана поступает не только в атмосферу (как бы уж ладно) через дымоход (газоход), но и в квартиру (дом). Проходит немного времени, и квартирный воздух получает «гремучую смесь» газа и кислорода и самопроизвольно взрывается. Гибнет ребенок, который к этому отключению не имел никакого отношения, даже со спичками не играл… Вот вам налицо небольшой и очень незначительный для всего человечества, однако достаточно яркий пример технологической нестыковки, в результате которой произошло конечно же именно технологическое бедствие.
Кроме такой примитивной, есть технологические бури пострашнее.
В 1960-е годы существовал (не станем называть конкретно) один маленький и скромный золоторудный комбинат по переработке золотоносной руды в золото, с отделением после процесса значительного количества «хвостов» (так называется остаток производственной деятельности – руда, из которой, как считается, уже извлекли все, что хотели). Эти «хвосты» никуда не выбрасываются: они сливаются – как в нашем случае – в Хвостовой отстойник (озеро, хвостохранилище). Этот отстойник, это озеро имеется в технологической цепи по плану, замысленному устроителями комбината: рано или поздно богатая руда кончается, и комбинат перестраивается на другую технологию – именно технологию переработки «хвостов». Допустим (условно), в руде было 10 процентов золота, а извлекли, при самом совершенном процессе, не более 8. Вот оставшиеся два процента и станет добывать из отработанных «хвостов» новый технологический цикл. Соответственно «хвосты» никуда не выбрасываются, они сливаются и затвердевают, сохнут в одном из Хвостовых озер.
На том комбинате, о котором идет речь, были «хвосты» новые и «хвосты» старые. Новые складывались из недавно отработанной руды, а старые – это те, в которые руда, усиленно обработанная на комбинате, сбрасывалась еще с десяток лет назад. Вот по старым «хвостам» и шарила веничками вся подневольная часть населения фабрики (комбината) и поселка: дело в том, что золотоносная часть «хвоста» собиралась наверху, а значит, содержание золота там было близко к первоначальному, то есть можно было безболезненно намести сотенку тонн с «хвоста» и включить в план, как переработанную с добычи. «Хвостами» потихоньку пользовались, и они сыграли, конечно, свою положительную роль. Со временем и свежий «хвост» стал бы таким же источником выполнения плана, в то время как новейший «хвост» наполнялся бы и ждал своего часа.