Страница 82 из 101
Начинались долгожданные зимние каникулы, которые на этот раз Тамару совершенно не вдохновляли. Она даже не могла представить, как переживет двухнедельную разлуку с Алексеем, и тайно завидовала подружке: ее Артем всегда рядом — ночью, утром, днем.
Постоянно терзал Тамару и вопрос: как ко всему этому относится сам Леша? Насколько серьезно воспринимает их отношения и строит ли по этому поводу планы? Хотя что тут непонятного: почти все время он проводит с ней. Тогда почему молчит? Ни слова о чувствах, одни намеки. Неужели так и уедет по распределению, а она останется здесь одна? Ведь всего-то и осталось — преддипломная практика и сам диплом, какие-то пять месяцев. А распределение по всему Союзу, отправят в Сибирь, и что тогда?
Кто мог знать, что новость, которую Тамара узнает вечером, разлучит ее с Алексеем не только на две недели каникул и даже не на полтора месяца практики…
Отметив успешную сдачу экзаменов в небольшом кафе неподалеку от дома Кушнеровых, Алексей с Тамарой проводили будущих родителей до самого подъезда, попрощались, а сами решили прогуляться до общежития пешком.
— Так не хочется ехать домой, — собрав ладошкой снег с попавшейся на пути скамейки, поделилась печальными мыслями Тамара. — Эти две недели будут такими долгими.
Подняв голову, Леша посмотрел на темное небо, в котором крупными хлопьями медленно кружился снег, и тяжело вздохнул:
— Я не хотел тебя расстраивать раньше времени… Но, к сожалению, две недели растянутся намного дольше.
— Почему? — удивленно вскинула она голову. — Тебе поменяли практику?
Почему-то она была в полной уверенности, что он, как и Кушнеров, остается в городе.
— Не совсем… Мы на практику еще в ноябре записывались, сразу после дня студента. Как ты понимаешь, никакого настроения у меня тогда не было и я готов был поехать куда угодно. А здесь первый отдел предложил два места в закрытой зоне. Записались шестеро, в том числе и я. — Алексей снял перчатку и, захватив немного снега, принялся подбрасывать его на ладони. — Только я не верил, что пройду, а после драки с Филей и вовсе успокоился — неблагонадежный… Но неделю назад меня вызвали в первый отдел и обрадовали, что моя кандидатура согласована по всем инстанциям. Вот так. Отказываться бесполезно: ни в деканате, ни в ректорате, ни в первом отделе и слушать ничего не хотят — документы ушли, тема диплома утверждена и привязана к месту практики. Даже Куприянов посоветовал ехать.
— Ты и у него был?!
— Был. Вчера, — виновато посмотрел он ей в глаза. — Надеялся, что поможет.
Тамара растерянно выпустила снег из ладошки.
— Я не доживу, — задрожавшими губами обреченно произнесла она и машинально опустилась на запорошенную снегом скамейку
— Замерзнешь, глупенькая, — тут же поднял ее Алексей. — Доживем. Письма будешь писать?
— Буду, — всхлипнула она.
— Кроме родителей, мне еще никто не присылал писем.
— Я буду писать… Каждый день, — сквозь слезы посмотрела на него Тамара. — Мои письма еще успеют тебе надоесть. Буду описывать все: как спала, как просыпалась, как мне было тяжело, как не хотелось ничего делать, как опускались руки…
В свете фонарей на ее щеках заблестели мокрые дорожки. Переполнившись нежностью, Алексей провел по ним пальцами.
— Не плачь, — попросил он. — Пожалуйста. Я пока никуда не уехал, и у нас с тобой, — он посмотрел на запястье, — еще целых двенадцать часов. И я не хочу терять ни минуты.
Крепко взявшись за руки, они медленно побрели по заснеженной аллее в сторону общежития, огорченные предстоящей разлукой и окрыленные чувством, которое каждый из них пока еще хранил в тайне…
— …А почему здесь снова столько людей? — удивленно поинтересовалась Тамара, когда после окончания шоу они поднимались по ступенькам на улицу.
— «Мулен-Руж» дает два представления в день — работа не из легких. Ну что, посидим в ресторане? У тебя завтра в котором часу самолет?
— В шесть утра, а в девять с копейками уже вылет из Франкфурта. На следующей неделе «Белавиа» открывает прямой рейс, но ты же знаешь, если мне приспичило, я делаю это не откладывая.
— А ведь поначалу очень многие считали, что в наших проделках я заводила, а ты просто меня поддерживаешь. На самом деле я гораздо спокойнее тебя: пошалю, подурачусь — и в норку. Тебя же, если завелась, никакая сила не остановит: твоей энергии хватит на добрый десяток человек!
— Даже больше. Восемнадцать, — задумавшись, вымолвила Тамара.
— Чего — восемнадцать?
— Восемнадцать сотрудников… Только устала я всех подпитывать. Странное дело: набираешь штат — приходят люди, горят идеями. А спустя год-два успокаиваются и становятся другими — аморфными, безынициативными. На сегодняшний день меня полностью устраивают только двое: мой заместитель — молодой толковый парень и Мария — секретарша. Бухгалтерия справляется, охрана не в счет, а вот менеджеры… Правило бизнеса номер один: деньги должны работать, или — деньги порождают деньги. Отдавать в работу чужим — ненадежно, поэтому и предлагаю: ищите идею, помогу. Поначалу пытались что-то делать, приносили бизнес-планы. Но все какие-то сырые. Гляну и вижу: там — не учтено, тут — завышено, здесь — приукрашено. Думать не хотят: то ли боятся, то ли ленятся.
— Ни то ни другое. Рядом с тобой сложно принимать самостоятельные решения.
— Считаешь, что надо менять себя, а не команду? Я думала и об этом, — к немалому удивлению Инны, спокойно отреагировала Тамара. — Но и смириться с тем, что мои сотрудники словно в спячку впали, не могу. Иногда хочется взять и тряхнуть всех вместе! Только умом понимаю — нельзя: устоявшийся бизнес не терпит экстремальных ситуаций. В одно мгновение можно или все потерять, или взлететь к немыслимым высотам. А мне уже есть что терять, да и годы… Не двадцать лет, когда можно жить на голом энтузиазме. Я, например, не переживу, если потеряю дом.
— Кстати, ты обещала рассказать о доме, — напомнила Инна. — И еще я хочу взглянуть на твоего Сережку. Интересно, на кого он похож: на тебя или на Юру? У тебя есть фотография?
Тамара удивленно свела брови, и по ее лицу пробежала тень.
— Кажется, свободное такси, — показала она рукой в направлении потока машин. — Тормози!
Забыв о вопросе, Инна послушно подняла руку…
7
…Первое письмо от Алексея Тамара получила в день начала занятий. Переступив порог общежития, она тут же бросилась к почтовой ячейке на букву «К» и достала заветный конверт, на котором стоял московский штемпель. Взглянув на наблюдавшего за ней водителя с сумками, она вздохнула, спрятала письмо в карман, но едва за пожилым мужчиной закрылась дверь, сбросила на кровать шубу, нетерпеливо надорвала конверт и достала сложенный вдвое листок. Судя по прыгающим строчкам, добрая часть его писалась в пути.
В коротком письме-записке не было ничего конкретного: так, общие фразы на разные темы, которые чередовались в странной последовательности. Словно мысли писавшего человека так же путались и никак не могли выстроить единую логическую цепочку. Лишь небольшая приписка в конце письма вносила некоторую ясность — Леша относился к разлуке как к испытанию перед принятием какого-то решения.
«Р. S., — дошла она до последних строчек, выведенных более ровным почерком, что придавало им серьезность (по-видимому, писались во время остановки поезда). — У меня много вопросов к тебе. Но, учитывая разделившее нас расстояние, ничего другого, как смотреть по вечерам в потолок, считать трещины и дни до окончания практики, не остается. Буду вспоминать и думать о зеленоглазой “дикой кошке”».
Тамара несколько раз перечитала письмо размером в полторы страницы, присела на край кровати и, опустив руки на колени, впервые за последние дни улыбнулась. Не желая прерывать свои волшебные воспоминания-фантазии, дома она или спала сутками, или же находилась в каком-то заторможенном состоянии: отвечала невпопад на вопросы родственников, иногда для приличия односложно задавала встречные, но ответа уже не слышала.