Страница 22 из 101
— Тссс! Кравцов! — приставил он палец к губам и показал рукой в сторону спустившейся с крыльца общежития знакомой фигуры.
Поравнявшись с группой шедших по аллее студентов, Петр Викторович остановился и повернулся к застывшей в кустах паре спиной.
— Это может затянуться надолго… Ну, что будем делать? — шепотом спросил Алексей, наблюдая за деканом сквозь раздвинутые ветки. — Побежали?
— Побежали, — устав сидеть на корточках, согласилась Тамара. — Иначе ноги затекут. Только страхуй, я на шпильках.
— Ты же их Ленке подарила?
— Подарила, — слегка смутилась она. — Только Ленка надела мои туфли и куда-то ушла. А эти — одиннадцать сантиметров.
— Ничего себе! — присвистнул Алексей. — Да тебя проще на руках отсюда вынести! — оценил он высоту каблуков, затем снова крепко взял ее за руку и, продолжая наблюдать за деканом, скомандовал: — Раз, два, три!
Пара выпрямилась, словно чертики из табакерки выскочила из кустов, стремительно перебежала улочку и, лишь завернув за угол ближайшей пятиэтажки, перевела дыхание. Поплутав еще немного по дворам жилых домов, они вышли на оживленную улицу.
— Фу, — устало выдохнула Тамара и высвободила руку из «стального наручника» Алексея.
— Как каблуки? — с усмешкой покосился он на ее ноги.
— Пока живы… Но далеко не убегу.
— Метров пятьдесят до остановки осталось. А вот и наш троллейбус идет, давай руку.
Вздохнув, Тамара снова протянула ему ладошку.
— …И ты действительно ни разу не смотрела институтские соревнования по волейболу?! — никак не мог поверить Алексей, когда они уже сидели в ресторане. — Осенью в институте кубок разыгрывался, а в марте первенство было: люди даже с пригласительными не могли на трибуны попасть!
— Не помню. — Она виновато пожала плечами. — Мне как-то художественная самодеятельность по душе. В следующем году в факультетской команде КВН грядет смена поколений, и наши ребята пытаются попасть в основной состав. Да ты сам вчера видел, что Трушкин со Скороходовым вытворяли! Они кого угодно разыграть могут! У нас в группе от их экспромтов часами рты от смеха не закрываются.
Тамара чувствовала, что холодное шампанское понемногу ударяет в голову и расслабляет сознание. Но это было так здорово! Напротив за столом сидел Принц и дарил ей самую очаровательную улыбку в мире! Как в сказке!
Наблюдая за ней, Леша снова дивился ее поведению: не рисуется, не пытается привлечь к себе внимание. Но именно это и привлекает! Легко, просто, естественно… К тому же с ней не было скучно, не приходилось напрягаться в поисках темы разговора, а тембр голоса просто завораживал — хотелось слушать и слушать.
«От природы или все же опыт? — как и накануне, упрямо пытался он найти этому объяснение. — Такая разная: вчера это был один человек, сегодня утром другой, вечером — третий. И у всех троих ни грамма фальши!»
— Катя, нам, пожалуйста, еще бутылку шампанского, — остановил он проходившую мимо официантку и ослепительно ей улыбнулся.
— Нету, — ответила та невозмутимо и, оценивающим взглядом окинув Тамару, добавила: — Закончилось.
— Как — закончилось?
— Вот так. Закончилось, и все, — отвела она взгляд в сторону и демонстративно постучала шариковой ручкой по блокноту в руках.
— А минеральная?
— И минеральная закончилась. Жара. Все пить хотят.
Тамара молча слушала их диалог, затем, словно почувствовав неловкость Алексея, встала с места:
— Я на минуточку.
К ее возвращению на столе стояли запотевшая бутылка шампанского и бутылка «Минской-4».
— Пока меня не было, случился завоз? — лукаво уточнила она.
— Недостаток информации порождает неверные слухи, — загадочно произнес Алексей и пояснил: — Пришлось поговорить С администратором.
— И объяснить ей, кто я такая? — перебила она его.
«И это тоже», — бросил на нее взгляд Алексей, но вслух сказал другое:
— Почему же? Просто спортсмены в этом заведении на особом положении.
— Настолько, что знают по именам всех официанток? — проводила она улыбкой гордо прошествовавшую мимо официантку Катю. — Забавно: меня здесь никто не знает, но всех интересует, кто я такая и почему пришла с тобой… А знаешь, мне все равно, что они думают. Я буду пить холодное шампанское и нагло улыбаться им в ответ!
— Ну, в таком случае шампанского из холодильника в следующий раз нам точно не видать! — рассмеялся Алексей. — Никакие спортивные заслуги не помогут!
— А разве мы собираемся прийти сюда еще раз? Тогда не буду нагло улыбаться. — Сделав серьезный вид, Тамара поджала губы, но, не удержавшись, прыснула со смеху. — Что-то в этом есть: воровать с клумбы розы и ходить по ресторанам, где спортсмены на особом положении!
Спустя час они покинули относительно прохладное помещение, и Тамара почувствовала, как вместе с обволакивающей после знойного дня духотой шампанское не просто ударило в голову, а затуманило сознание и напрочь разрушило все преграды и условности в общении! Скорее всего с Алексеем творилось то же самое. Держась за руки, они шли по центральной улице города и продолжали шутить и смеяться. Присев на скамейку, Тамара сняла надоевшие туфли и, встав, даже не заметила того момента, когда Алексей обнял ее за талию.
У самого общежития они остановились под огромными кустами акации, которые густой стеной окружали здание, долго целовались, обнимались, снова целовались… Странно, оказалось, этому вовсе не надо было учиться!
Нежные прикосновения кружили голову, а все неприятности, случившиеся накануне, уменьшились до крошечных размеров и незаметно растворились в дурманящем аромате цветущих кустов…
Часть 2
…Мы были близнецами в прошлой жизни…
1
— …Вот она — пляс де ля Конкорд! — Инна воодушевленно обвела рукой открывшуюся перед ними площадь. — Сначала она была посвящена Людовику XV, но во время Французской революции уничтожили все, что здесь находилось, а на месте конной статуи установили гильотину и казнили Людовика XVI, королеву Марию Антуанетту, Дантона, мадам Ролан, Робес Дениа… Лишь спустя годы площадь стала называться площадью Согласия. Кстати, палачи и жертвы Французской революции, злые и добрые правители — все запечатлены в названиях улиц и в памятниках, все словно застыли в примирительном союзе. Но вернемся к площади: в центре — египетский обелиск из Луксора и великолепные фонтаны… Восемь статуй по углам площади — символы главнейших городов Франции.
— А при чем здесь колесо обозрения? — приподняв солнцезащитные очки, удивленно перебила ее Тамара. — Совсем из другой оперы.
— Ты права. Его соорудили не так давно, к миллениуму, и, говорят, скоро уберут. Вечно юная и современная французская нация искусно балансирует между дерзостью новаторства и традицией, между эффектностью зрелища и внутренним смыслом, — улыбнулась Инна. — Вероятно, в Париже кто-то уже проектирует сооружения двадцать второго века, а потому многое тебе здесь покажется странным и несуразным, один Центр Помпиду чего стоит! А Эйфелева башня? Люди до сих пор спорят, снести ее или нет, а она меж тем давно стала символом города!