Страница 19 из 101
— Ты мне сообщи, ежели что, — попросил он.
— Ежели что, то что? — укоризненно спросила та напоследок. — Топай, герой-любовник…
5
…Тамара замолчала и посмотрела на притихшую подругу. Витавшая над их столиком легкая печаль ностальгических воспоминаний, смешиваясь с ароматами кофе и тонкого парфюма, закручивалась невидимой спиралью и растворялась в гуле голосов уютного зала. Ну почему для них обеих тот майский день стал своеобразной точкой отсчета дальнейшей жизни? Ведь поначалу все складывалось так красиво, так многообещающе…
— Все обо мне да обо мне… Лучше расскажи, как ты живешь, — попросила она. — Я так мало знаю о тебе после рождения Юльки.
— Как живу я? Как все, — пожала плечами Инна. — Знаешь, мне до сих пор не дает покоя один вопрос: почему ты тогда исчезла, не сказав ни слова? Как ты могла со мной так поступить?
Тамара тяжело вздохнула, облокотилась на стол и провела ладонью по лбу.
— Так получилось, — тихо ответила она. — Ты как раз в роддоме была. Я радовалась от всей души, но вынуждена была уехать… А где сейчас Юлька? На кого похожа? Мне так хочется на нее взглянуть.
— Юля — копия папы, только глаза мои. Выше меня почти на голову, — так и не получив ясного ответа, задумчиво произнесла подруга. В отличие от Тамары, дабы не перебивать вкусовое восприятие, кофе она себе не заказывала и маленькими глотками допивала вино из фужера. — Два дня назад улетела к нему погостить на две недели. Слушай, ты ведь раньше столько не курила? — удивилась она, заметив, как Тамара достала из сумочки новую пачку сигарет. — В институте — так, баловалась. Это я все от родителей по углам пряталась.
— Точно. Только ведь именно ты всегда утверждала, что если я за что берусь — то на совесть: курить так курить! — пошутила Тамара. — Это я последних три с половиной года смолю, как паровоз. А ведь бросала, пять лет не курила.
— Три с половиной года назад что-то случилось? — осторожно уточнила Инна.
— Случилось… Впору и запить было, но я выбрала сигареты и депрессию.
— Ты серьезно?!
— Угу.
— И что?
— Выкарабкалась.
— Так что случилось?
— Да так, печальная история: попробовала снова влюбиться и снова ошиблась.
— Рана еще не зажила?
— Уже зажила, — махнула она рукой. — Время — лучший лекарь.
— Если зажила — значит, этим можно поделиться, не причинив себе новой боли… Ты мне хотя бы расскажешь, что на самом деле происходило тогда, восемнадцать лет назад? — мягко коснулась она ладонью руки подруги. — Я понимаю, что все вы тогда меня берегли, я ведь из больниц не вылезала… Все, что я знаю, — со слов Артема, но ты же понимаешь, он изо всех сил старался выгородить друга.
— Артем был Алексею хорошим другом.
— Почему был? Они и сейчас дружат, даже работают вместе. Но при этом Лешка как был ведущим, так им и остался. Артем никогда не пытался оспаривать его первенство. Да и по характеру они разные: взрывной Кушнеров и рассудительный, спокойный Радченко. Видимо, они здорово дополняли и дополняют друг друга. Вместе они великая сила… На мой взгляд, ты сделала неверный выбор… Раньше мне казалось, что выбор — всегда за мужчиной. Лишь с годами поняла, что в итоге выбор всегда остается за женщиной… Ты совершила ошибку, когда оттолкнула его от себя.
— Я совершила ошибку?! — ткнув себя пальцем в грудь, изумилась Тамара. — Я его оттолкнула? Господь с тобой, Инна, да это был его выбор! И меня он вынудил сделать свой выбор, и права была моя мама, когда предупреждала: не верь мужчинам! Никогда ему этого не прощу!
— А надо… Иначе не получится стать счастливой, — после долгой паузы подняла глаза Инна. — У меня ведь тоже все в жизни не сладко сложилось… И знаешь, завтра мы начнем экскурсию с одного очень важного для меня места. У него громкая и непростая история, и называется оно — площадь Согласия. La Place de la Concorde.
— И что же интересного случилось с тобой на этой площади? — насмешливо спросила Тамара. — Неужели именно там ты встретила своего принца на белом коне?
— Не перебивай, — нисколько не обидевшись, остановила ее Инна. — Когда я переехала в Париж, мне было непросто. Казалось, вот она, мечта, живи да радуйся, а я металась, не находила себе места, даже хотела вернуться…
— А вот это уже наводит на мысль, что ты не любила Дени, — тут же сделала глубокомысленный вывод Тамара. — Уж я-то знаю о твоей склонности к самопожертвованию: ты была готова раствориться в любимом мужчине без остатка! Рвануть за ним в тмутаракань, варить щи-борщи, жарить котлеты и при этом чувствовать себя на десятом небе от счастья!
— Может быть, — не собираясь спорить, кивнула Инна. — Но скорее всего мне было плохо оттого, что на тот момент я так и не простила ни Артема, ни Вадима, а потому не могла начать новую жизнь. И вот однажды Дени привел меня на эту площадь, рассказал ее историю и заключил: «У каждого в душе должна быть площадь Согласия». Я знаю, что он лишь повторил чьи-то слова, но в тот момент они так глубоко в меня проникли… Во мне словно что-то перевернулось…
Тамара удивленно взглянула на Инну. Погрузившись в себя, та на какое-то время словно забыла о подруге.
— И тогда я поняла, — продолжила она. — Я не потому буду жить в Париже, что так сильно люблю Дени. Я люблю Париж, и поэтому буду жить здесь со своим мужем!
— Как-как? — не поняла Тамара. — Повтори.
— Я не потому живу в Париже, что люблю Дени. Я люблю Париж, и потому живу здесь со своим мужем!
— Браво! — не удержавшись, зааплодировала Тамара. — Браво!
Уже не пытаясь скрыть любопытство, сидящие за соседним столиком молодые люди стали вызывающе рассматривать их в упор.
— Да, поломала нас жизнь, — не обращая внимания на многозначительные взгляды, заключила Тамара. — А ведь двадцать лет назад две наивные дурочки свято верили, что всем на свете правит любовь!
— А она и правит. Только само понятие любви гораздо шире… Простить человека не так уж сложно, надо лишь понять, что заставило его так поступить. Когда научишься понимать, научишься и прощать.
— И как же этому научиться? Я так понимаю: это дар Божий.
— Согласна, кому-то это дано от рождения. Но только научившись прощать, можно достичь гармонии в себе. Гармонии мыслей, чувств, поступков…
— Ну, полная чушь! — не удержалась Тамара. — Та же жизнь изо дня в день только и делает, что рушит эту гармонию! Не пойму я, ты сама до всего этого додумалась или на тебя так местные философы повлияли?
— Жизнь, Тома, повлияла… Ну да ладно, хватит. Пока не имеет смысла говорить с тобой на эту тему — ты еще не готова.
— И когда же, на твой взгляд, я буду готова?
— Когда прорвет нарыв у тебя внутри… Когда перестанет гноиться, кровоточить… Рано или поздно это обязательно случится, потому что в душе ты осталась прежней Тамарой, которую я любила и которую продолжаю любить. Во всяком случае, я в это верю. Как бы ты ни пыталась доказать мне обратное… В котором часу ты вылетаешь в понедельник? — сменила она тему.
— Рано утром.
— Жаль… Можем не успеть…
— На четыре часа назначено интервью для одного женского журнала.
— Правда? Вот здорово! — оживилась Инна. — Вышлешь экземпляр?
— Вышлю, только не знаю, что из всего этого получится… Для статьи нужна бизнесвумен, а у нас все эти «бизнесы» — как «мены», так и «вумены» — ох как не приветствуются!
— Обещай, что вышлешь экземпляр журнала! Ну? Быстро!
— Да обещаю! — расхохоталась Тамара. — А у тебя сохранились институтские замашки: чуть что — сразу «обещай».
— Это я с тобой вспомнила прошлое, — дала знак официанту Инна. — На правах хозяйки сегодняшний ужин оплачиваю я, — категорично заявила она, заметив, как Тамара потянулась к сумочке. — …Завтра ровно в десять буду ждать тебя на ресепшне, — таким же командным тоном продолжила она на улице. — Времени у нас с тобой в обрез! Так что завтра — обзорная экскурсия, вечером едем к нам в гости, в воскресенье с утра — Лувр, а потом… О! — осенило ее. — В «Мулен Руж»! Я уже два года там не была. Идет?