Страница 18 из 101
— Обыкновенно… И кто из «шестерок» это сделает, мы вряд ли узнаем, — усмехнулся Алексей. — Разве что лет через пятьдесят, когда снимут гриф «совершенно секретно».
— Кто снимет? — непонимающе захлопала она ресницами.
Вместо ответа он лишь вздохнул. И тут до Тамары дошло. Но кто из студентов может доложить декану? Среди ее друзей вроде все свои в доску: сколько несанкционированных гулянок случилось за этот год — и никого никуда не вызывали. Неужели кто-то из группы? Тоже не похоже… Хотя кто знает.
— А кто сможет утверждать, что мы переплыли реку? Никто! — вдруг воскликнула она, обрадованная такому простому выходу из ситуации. — Проплыли немного вперед и вышли на берег!
Леша помолчал, затем, оглянувшись по сторонам, посмотрел на нее насмешливо:
— Ты еще скажи, что мы с тобой больше часа под луной гуляли! И, заметь, без одежды. Ты хоть представляешь, какой здесь напрашивается вывод? Объясняю для непонятливых: ни я, ни мои друзья просто так с девушками не гуляют. А нас с тобой искали очень долго.
Сообразив, на что он намекает, Тамара смущенно замолчала. Она даже покраснела — благо в темноте это было трудно заметить.
— Ладно, наивная, поздравить тебя можно будет?
— С чем?
— С днем рождения.
— А сколько тебе лет? — неожиданно поинтересовалась она.
— Ну, двадцать три… Исполнится восемнадцатого августа, — ответил Алексей.
— Тогда приходи. Ты еще не такой старый, как я думала, — сострила Тамара.
— Это можно считать комплиментом?
— А ты в них нуждаешься?
— Да вроде нет, — пожал он плечами и тут же парировал: — Как ты считаешь, это нормально — подарить девушке на восемнадцатилетие мягкую игрушку?
— Нормально… Если ничего другого в голову не приходит. В таком случае на двадцать три можно обойтись и рогаткой, — быстро нашлась Тамара.
Перед самым крыльцом общежития она без лишних слов вытянула свою руку из его ладони, взяла пакет и гордо прошествовала мимо стойки сверхподозрительных вахтерш. И как ни подмывало обернуться и пожелать Алексею спокойной ночи, втиснувшись в порядком заполненный лифт, она так и осталась стоять спиной, пока он не проехал пятый этаж.
Леночки в комнате не было. Не включая света, Тамара повесила на спинку стула пакет и упала на кровать. Самое удивительное, что, пережив экстремальный заплыв и глубокое нервное потрясение, она с улыбкой уставилась в темноту потолка и принялась прокручивать в памяти случившиеся за день приятные моменты. Например, то, как впервые в жизни шла за руку с парнем, который ей очень нравился…
Среди ночи Тамара вдруг вскочила в холодном поту — замучили кошмары. Пытаясь стряхнуть навязчивые видения надвигавшихся из темноты кораблей, она заставила себя сходить в душевую, ополоснула лицо и, едва снова коснулась головой подушки, вместо жутких кораблей перед глазами тут же возник улыбающийся Алексей…
Утром Тамара проспала первую пару — семинар по истории КПСС. Это было невероятно! Она даже не слышала, как ушла на занятия Леночка, решившая, что если соседка спит, видимо, пару у нее отменили. Следом была лекция по высшей математике, и едва, запыхавшись, она влетела в аудиторию, как ее поймал за руку староста группы:
— Ты где ходишь? Тебя декан вызывал на перемене. Беги прямо сейчас, еще успеешь!
— А что случилось?
— Не знаю. Десять минут назад Вероника принесла вызов. Вот, держи.
Тамара взглянула на листок со своей фамилией и, гадая над причиной срочного вызова, пулей понеслась в деканат. У самой двери кабинета декана на душе похолодело: неужели Леша оказался прав и кто-то успел доложить о заплыве?
Переведя дыхание, она робко постучала.
— Крапивина? Почему опаздываете? — грозным басом встретил ее Кравцов. — Ладно Радченко! Мы все успели привыкнуть к его фокусам! Но вы?! Дочь уважаемых родителей! Как вы могли пойти на такой необдуманный шаг и среди ночи устроить заплыв? Чья это была идея?
Потупив взор и покраснев, Тамара украдкой огляделась по сторонам. В кабинете сидели заместитель декана, куратор ее группы, комендант общежития и одна из женщин, дежуривших вчера на вахте. Справа, чуть позади нее, стоял Алексей. Небрежно наброшенная на плечо сумка и направленный в окно равнодушный взгляд давали понять: по большому счету ему глубоко безразлично, что здесь сейчас происходит.
— Какой заплыв?! — широко распахнула она глаза. — Когда?
— Вчера! — вступила в разговор комендантша. — Вчера вечером!
— Так вчера многие купались. А что, разве нельзя было? Вода уже прогрелась.
Алексей, не удержавшись, хмыкнул.
— Крапивина!!! — Кравцов даже привстал с места. — Что вы себе позволяете?! Ну ладно… В таком случае, что вы делали с Радченко после того, как ночью пошли к реке?
— Проплыли немного, а потом вышли на берег. Я боюсь в темноте плавать.
— А дальше?
— Разговаривали, — медленно, словно припоминая события вчерашнего вечера, ответила она.
— Значит, проплыли, вышли на берег и разговаривали… — повторил ее слова декан и, опустившись на стул, забарабанил пальцами по столу. — От вас я такого не ожидал.
Сидящие у стенки женщины как по команде принялись возмущаться:
— Срам-то какой! Совсем стыд потеряла!
— Разве два человека не могут сидеть на берегу и разговаривать? — недоуменно спросила Тамара. — Что в этом плохого?
Этого оказалось достаточно, чтобы Кравцов снова вскочил и заорал так, что налитые кровью глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
— Вон!!! — указывая пальцем на дверь, ведущую к секретарям, рявкнул он на Радченко. — Устроили бордель, понимаешь ли! Напишите объяснительную и молите… — раздувая ноздри, он все пытался подыскать подходящее слово, кого же надо молить, но, возможно, по идеологическим мотивам так его и не нашел. — Вон!!! — снова рявкнул он. — А вы, Крапивина, останьтесь!
Леша вышел в секретарскую, тяжело присел на стул и достал ручку.
— Мораль читает, — вздохнула секретарша Вероника, прислушиваясь к доносящимся из-за стенки воплям. — Бедная девочка! И чего тебе от нее надо было? — понизив голос, принялась она отчитывать Алексея. — Других не хватает? Ей еще и восемнадцати нет!
— Да я ее пальцем не тронул! — в сердцах ответил он и непроизвольно сжал кулаки. — Вот гад!
— Не тронул… Ты хоть понимаешь, от чего она тебя спасла, а сейчас за вас обоих отдувается? Зачем ей такая слава, подумал? — кивнула она на дверь и протянула ему чистый лист бумаги. — Ох, балбес! Кравцов ведь спит и видит, чтобы с вами, строптивыми, разобраться! А тебе только год учебы остался. — И, нагнувшись над столом, прошептала: — В армию, что ли, захотел?
— Меня не возьмут, — пытаясь собраться с мыслями, что писать в объяснительной, ответил Алексей. — Я, можно сказать, спортивный инвалид.
— И чего на тебя девки вешаются? Ты ведь никого из них и оценить по-настоящему не успеваешь, — вздохнула Вероника и перевела взгляд на девушку стажера, с открытым ртом сидевшую с другой стороны стола. — Допечатала? Работай, еще всякого здесь наслушаешься.
За стенкой скрипнула дверь, и в узком дверном проеме стало видно, как, гордо неся впереди себя огромный бюст, по коридору прошествовала комендантша, за ней просеменила вахтерша и мелькнул куратор Тамары. Сама она все еще оставалась в кабинете.
— И что теперь с ней будет? — никак не могла прийти в себя стажерка.
— Что-что… Пока не унизит как следует, из кабинета не выпустит! — со знанием дела ответила Вероника. — Теперь она навечно занесена им в черный список.
— А что это за список такой? — испуганно захлопала та ресницами.
— Список из двоечников, прогульщиков и нарушителей дисциплины.
— А что она нарушила? — никак не могла взять в толк стажерка.
— Общалась не с тем, с кем нужно. Студент Радченко — весьма любвеобильная натура.
Девушка перевела взгляд на склонившегося над столом Алексея и, сообразив наконец, в чем дело, тут же уперлась глазами в лежащие перед ней бумаги. Закончив писать, Радченко тоскливо посмотрел на дверь и, понимая, что ничем не может помочь Тамаре, протянул лист Веронике.