Страница 5 из 16
И так я прикидывал, и эдак — всяко выходило, что чем дольше я буду молчать, тем в перспективе кислее мне будет. Ну ладно, раньше я был вынужден это делать, все упиралось в мастера Гая. Но если верить Эвангелин, то убить меня он не сможет, по крайней мере, пока я ученик Ворона. Точнее, на расстоянии не сможет, с помощью магии. Агриппу подобные запреты не остановят. Но Агриппе до меня еще добраться надо, а это в корне меняет дело. Когда опасность перед глазами, ты можешь от нее защититься. Или убежать, что тоже вариант. То есть можешь побороться за свою жизнь. И совсем другое дело, если кто-то, кого ты не видишь, вдруг возьмет и распорядится твоей судьбой. Это разные вещи.
И ведь уверен был в том, что это правильное решение — покаяться. Слова подбирал, представлял себе, как это будет, даже реплики Ворона напридумывал. Все упиралось только в то, что делать подобное следует наедине. Сейчас же все случилось именно так, как я хотел, — вот Ворон, вот я, и никого более в зале нет. Так отчего я уверен в том, что решение, которое на корабле казалось единственно верным, — ошибочное? И четко осознаю, что ничего о себе я Ворону рассказывать не буду? Хотя ответ прост. Страх. Боюсь я, и сильно, до пота на спине, до дрожания всей моей требухи. А что, если он меня из замка выкинет? Может, и нет, а если да? Даже если бы сейчас ко мне с небес спустились боги и сказали, что этого можно практически не опасаться, то я все равно выбрал бы молчание. Вот куда я пойду? Обратно в подворотни? Не хочу я этого. Нет, мое место здесь. А значит, молчать надо о том, кто я и что я. До последнего молчать именно об этом.
— Не спишь? — внезапно спросил у меня наставник. — Просто ты застыл на месте, ресницами не хлопаешь и вроде как даже не дышишь. Вот я и подумал: может, ты как боевая лошадь — стоя спать умеешь?
— Не сплю, — откашлявшись, отозвался я. — Мастер, я здесь, я с вами.
— Это хорошо, — одобрил Ворон. — Скажи-ка мне, барон, что это ты так дернулся и глаза выпучил, когда я о своем дружке Гае Туллии упомянул? Ты его знаешь, что ли?
— Нет, — тут же ответил я. — Откуда? Я до вас только одного мага и видел, он на городской площади славного города Фалтрейна чудеса являл — слепым зрение возвращал и по воде ходил, по фонтану, что на площади стоит. А еще с ним была бородатая женщина, вот уж диво так диво!
— Назвать бы тебя идиотом, да боюсь ранить юношеское самолюбие, — фыркнул Ворон. — Это шарлатан был, а не маг. А теперь заканчивай валять дурака и четко мне ответь — откуда тебе знакомо имя моего однокашника? Да ты не нервничай так, мне просто интересно.
Я же говорю — судьба. Она всегда дает шанс, причем каждому из нас. И тут уж от тебя зависит, как ты им распорядишься. И еще все зависит от того, насколько хорошо ты умеешь мешать правду и ложь, создавая из них нечто среднее.
— Тут вообще странная история, — помявшись, сказал я наставнику. — Непонятная. Я даже ребятам ее не рассказывал, смысла в этом не видел.
— И? — Ворон снова начал набивать свою трубку. — Не спи на ходу, фон Рут.
— Это случилось в Эйзенрихе, — начал я рассказ. — Если вы не знаете, так этот город славится своими… Мм…
— …шлюхами, — завершил за меня предложение Ворон. — Это мне известно, я там бывал, и не раз.
— Именно, — подтвердил я. — Мы как прилежные студиозусы внимательно изучали достопримечательности тех мест, которые проезжали, ибо вы велели нам держать глаза открытыми, впитывая в себя…
— Дежурство на кухне, — загнул один палец Ворон. — Пока одно. Что там с достопримечательностями?
— И мы пошли к шлюхам, — подытожил я. — Ребята чуть раньше смылись, так что мне пришлось самому бродить по городу, в результате меня занесло в какой-то притон, название которого я даже не запомнил. И вот там…
Я тискал и мял события, что произошли со мной в Эйзенрихе, как глину, создавая из них правдоподобную историю, при этом осознавая, что все шито белыми нитками. И самым слабым звеном здесь было то, что хоть сколько-то внятное обоснование интереса, который проявила ко мне Эвангелин, в этой истории отсутствовало.
Но шанс я упускать не хотел. Мне нужно было подтверждение слов магессы о неприкасаемости учеников, я хотел удостовериться в том, что она мне не врала. Веры ей не было, вот какая штука. А кроме Ворона, этого сделать больше никто не мог, по крайней мере — в ближайшее время.
Был шанс, что речь о подобном зайдет на занятиях, но ждать этого я не собирался.
Да и на вопрос наставника про мастера Гая как-то надо было отвечать.
— В общем, как она меня отпустила, так я сразу оттуда и сбежал, — закончил я свой рассказ и вытер пот со лба совершенно непритворно. Внутри у меня все дрожало. — Очень страшно было, мастер. Особенно когда она меня ослепила.
— Жестокая Эви стала. — Ворон пыхнул трубочкой. — Мягкости в ней и раньше не было, но подобные штуки она никогда не проделывала. Впрочем, она и молоденьких мальчиков никогда раньше в постель так агрессивно не тащила. Эта особа в целом была далека от радостей плоти. Видимо, возрастное, вот она так и изменилась.
— Возрастное не возрастное, но жути я натерпелся такой, что словами не описать. — Я передернул плечами, давая понять, что очень впечатлен.
— Странно это все. — Ворон задумчиво сдвинул брови. — Нелогично. Прямо как в представлении площадных комедиантов, у них всегда в пьесах логики нет, а совпадения высшего порядка — нормальное явление. Вот и тут — ты шел к шлюхам, а попал в постель к моей старинной приятельнице, которая творила с тобой невесть что.
— Как было, так и рассказал, — немедленно выпалил я. — Мне врать резона нет, я ни в чем не виноват. Вот и про этого вашего друга, Гая Туллия, она мне говорила, я имя запомнил. А тут вы его называете, и выходит, что мы прибили племянника вашего однокашника. Сами посудите, как мне еще реагировать?
— Это-то понятно. — Ворон отмахнулся. — Тут и я бы удивился. И сразу — не переживай, если даже Гай докопается, чьих это рук дело, то неприятностей у тебя не будет. Они с братом друг друга ненавидели, подозреваю, что эта неприязнь перешла на детей и внуков. По этой же причине Гай даже разбираться не будет, кто его родственника прикончил. Да что там — он про это даже если и узнает, то только случайно.
Внутри стало чуть комфортнее — одной бедой меньше.
— Но Эвангелин… — Наставник потер подбородок. — Что-то меня в твоем рассказе смущает, что-то тут не так. Нет, ты не врешь, такое не придумаешь, да и зачем тебе это. Но не вяжется одно с другим.
— Что было, то и рассказал, — твердо заявил я. — И скажу вам так — женщина она, конечно, видная, грудь там, бедра, но встречаться с ней в этой жизни я бы больше не хотел. И другим бы не пожелал. И даже вспоминать про это больше не хочу.
— Грудь? — изумился Ворон. — У Эвангелин?
— Ну да. — Я сделал волнообразное движение руками. — Высокая такая. Мягкая. Достойная, одним словом. Для ее-то возраста это вообще, знаете ли… Хотя магия, я понимаю.
— Даже магия не может дать того, чего природа не предусмотрела. — Ворон рассмеялся и скрутил кукиш. — У Эви груди были меньше, чем вот эта фига, она вообще была как мальчик, я помню, у меня даже не сразу… Кхм… Не суть. И главное — она ни в какую не хотела менять свой облик, сколько ей ни предлагали это сделать. Это ее позиция была, понимаешь? Эвангелин вообще очень принципиальный человек, потому с ней не всегда было приятно иметь дело. Если чего-то решила — все, с места не стронешь. Нет, она может согласиться с аргументами и фактами, даже об этом объявить вслух, но ее мнение все равно останется при ней. Я-то еще ничего, но вот тот же Гай, с его мировоззрением, повадками и замашками, с самого начала с Эви не ладил. Так что какая грудь, о чем ты? Стоп. А волосы какого цвета у нее были?
— Черные, — пробормотал я, понимая, что вопрос задан не просто так.
— И родинка вот тут? — Ворон ткнул себя пальцем в правую щеку. — Пикантная такая.
— Ага, — подтвердил я.
— Так это Виталия была! — расхохотался он. — Вот теперь все сходится. И слепота, и то, что она тебя на себя втащила, и рассказы ее о том, как она людей ломает, и все остальное. В этом она вся. Нет, ничего не меняется.