Страница 2 из 12
— Полигон — блеф. Это выяснил еще Джек. Машины на полигоне для отвода глаз. Настоящая, действующая модель — в сейфе. Возможно, она же и испытывается.
— Когда вы планируете начать акцию?
— Она уже началась, — шеф усмехнулся. — Но если ты о прямых действиях, то это завтра… А пока изучи это, — шеф протянул мне крошечную записную книжку Берримена. — Просмотри каждую страницу, обработай каждый клочок. Не исключено, что Джек выбросил книжку намеренно. Изучи каждый знак, помарку, попробуй понять, с какой целью они сделаны. Ты лучше всех знал… знаешь Берримена. Ты можешь заметить то, что ускользнет от самого внимательного эксперта. Жду тебя завтра утром, Эл.
Когда я двинулся к выходу, шеф усмехнулся:
— Сотри запись, сделанную тобой, здесь. Не надо думать, что я так постарел.
За все эти годы я не проиграл ни одного дела. Не могу похвастать результатами дела алхимиков, но, видимо, я и не мог переиграть их. Лесли, бывало, ставил меня в тупик, но я его неизменно обыгрывал. Мне везло, это признавали и шеф, и доктор Хэссоп. Но везение не может быть постоянным, и пример Джека Берримена как бы предостерегал меня. Я внимательно прислушался к этому звонку судьбы. Но некуда было пойти, и не с кем было поговорить. Конечно, есть доктор Хэссоп — военный медик, отдавший Консультации много сил. Уйдя в отставку, он коллекционировал живопись, причем не только тексты и гравюры алхимиков. Ко мне он относился чуть ли не по-родственному (именно он и ввел меня в Консультацию). Наше взаимное доверие было так велико, что время от времени я признавался ему в переутомлении или, скажем, в случайной интрижке; как правило, старика это трогало.
Я запарковал машину недалеко от дома, в котором снимал квартиру доктор Хэссоп. Но из машины не вышел.
О чем мне говорить со стариком? О своем назревающем желании выйти из игры? О провале Джека? О судьбе промышленного шпиона?
Нет. Я не хотел, не мог касаться этого сейчас.
Подумав, я направил машину к бару “Комета”. Нелепое название, но рекламная комета великолепно развевала свой зеленый неоновый хвост. Увидеть Джой — это тоже утешение. Почему нет? Заняв столик у окна, я стал ждать.
После того, как в “Комету” зачастил Нил Формен (сорок два года, радиоконструктор, разведен, двое детей в частном пансионате “Сеймур”, бывшая жена в Европе, автор нескольких монографий, котирующихся, говорят, в среде специалистов), Джой недвусмысленно указала на неуместность моих визитов в бар. Джек Берримен тоже намекал на это (он пекся о сестре), но я отшучивался.
Вот дьявол! Берримен исчез, и мир сразу стал пустым и огромным.
Джек Берримен не из тех агентов, которые проваливаются. Он провел несколько акций, делающих честь самому классному специалисту, он не мог просто попасться… Нет, не мог… Это дело держало меня в напряжении.
Вынув из кармана записную книжку, я внимательно просмотрел ее. Не упустил ни одного знака, ни одной запятой, ни одной цифры.
Бесполезное занятие.
Домашние расходы (Джек был бережлив), маршруты автобусов (неужели он пользовался общественным транспортом?) — самый обыкновенный бытовой набор…
И лишь одна запись — торопливые, наползающие друг на друга буквы, задержала мое внимание.
“Эвремясейфе”
Эвремясейфе … Что это могло означать?
Время — наверное, так. Время в сейфе — звучит странно, но почему бы и нет? А буква “э”? Это была заглавная буква. Логика записи (если такая логика существовала) не требовала заглавных букв. “Э” — это Эл? Джек обращался ко мне? Он торопился? Он надеялся, что его записная книжка попадет в мои руки?
Но причем тут время? И как можно заключить время в сейф?
Я усмехнулся.
После алхимиков ничего невероятного для меня не существовало.
Потом я подумал о ловушке. Подделать почерк (тем более сбивчивый, торопливый) совсем не трудно. К тому лее книжка побывала в чужих руках, эту надпись не могли не заметить… Провокация?
Но к чему провоцировать новую акцию, если они по-настоящему не разобрались еще в первой?
— Эл? Привет.
Джой…
Она подошла, и я вздрогнул. Зеленые глаза, длинные, выразительные… Она, как всегда, меня волновала… Я глубоко вдохнул запах знакомых духов.
— Ты свободна?
— Не для тебя, Эл.
Она отвечала прямо, и я почувствовал кислый при вкус металла — на нёбе и на языке. Мне не однажды представлялась возможность прицепить к ее белью какую-нибудь из наших игрушек, но меня останавливало нежелание терять Джой… Я был взбешен.
— Где Джек, Эл? Ты его видел?
Она спросила, и я вновь почувствовал на языке мерз кий привкус металла.
Наклонившись к Джой (она присела на стул) так близко, что мог шептать, я выдохнул:
— Ты не знаешь?
Она испуганно отпрянула:
— Ты похож на стареющего хищника, Эл. На грифа с ободранной шеей, видел таких? Ты псих. Вы все такие!
Я выпрямился.
Теперь, когда крошечная новинка шефа прилипла к чулку Джой, меня охватило разочарование. Стареющий хищник? Гриф с ободранной шеей? Псих?.. Почему нет?.. Она ничего не знала о Джеке… Странно, но меня это успокоило, будто чем меньше людей знало о провале Берримена, тем больше было шансов на мой успех.
Покачивая бедрами и не оглядываясь, Джой ушла к стойке.
Я не выдержал и включил вшитый в мочку уха микрофон. Шеф был прав: новинка работала превосходно. Электронный “клоп”, вцепившийся в чулок Джой, фиксировал все, что происходило вокруг. Я слышал звон протираемой посуды, голоса облепивших стойку мужчин, звяканье миксера. Уже сегодня, подумал я с растерянностью и злорадством, я узнаю, чем занимается вечерами моя бывшая подружка, кто делит ее внешне такую одинокую жизнь? В этом и заключается наше главное преимущество перед миром — знать все, оставаясь незамеченными.
Рядом с Джой за стойкой появился Нил Формен. Типичный интеллектуал, очкастый, рассеянный. Не знаю, что. Джой нашла в нем… Правда, он умел говорить, а у Джой всегда была страсть к краснобаям. Профессиональное? Не знаю… Сейчас Формен явно торопился. Я услышал:
“У меня?..”
“Нет, нет, Нил. Сегодня нет. Если я приду, ты меня не отпустишь, а завтра я хочу встать пораньше…”
“Как же быть?”