Золотая лоция

— Научи его воровать, больше толка будет! — со смехом сказал Вольквин, а остальные засмеялись.

— Пусть лучше шьёт нам одежду и заменяет нам женщин, — поддержал весёлый настрой Торн, — ремесло викинга не для него!

Тем временем Вишена пытался вернуться к ночному разговору с Рагдаем. Но тот всё время рассеянно поглядывал по сторонам, отшучивался, и не сразу всерьёз удостоил конунга вниманием.

— Что, в Ирбенском заливе северные боги вернули тебе ясность ума, конунг? — спросил, наконец, Рагдай, перестав оглядывать горизонт, и снял сырой плащ из грубой шерсти, давая возможность ветру немного просушить его льняную рубаху.

— Мне кажется, мы зря надеемся на приход Стовова с ратью, — сказал Вишена, — он дремучий лесной князёк, пугающийся больших расстояний и неведомого. Не пора ли самим двигаться к Одеру?

— Что так тебя взволновало, ещё утром ты был готов ждать Стовова хоть месяц?

— Двина и все ливонские, все прусские реки разлились из-за быстрого таяния снега и льда, в заливе много затопленных деревьев, течением постоянно намывает новые песчаные мели, и корабль может получить повреждения…

— Неубедительные причины, этот драккар можно узлом завязывать и таскать не только по мелям, но и по земле, как корыто… — с усмешкой ответил книжник, — просто ты мне не веришь.

— Ещё немного покрутимся тут, к устью Двины приблизимся. Может, захватим проводника и кормчего. Вон там вроде виднеется большая лодка, рыбаки с сетями, — Вишена выжидательно посмотрел на Рагдая, — кстати, ты так и не рассказал мне про золото до конца.

— Монах, умерший у меня на руках, рассказал, что епископ Бэда послал его во главе отряда воинов встретить прибывших их Сины беглых вельмож. Они везли часть золота павшей династии, а за ними по Шёлковому пути гнались убийцы нового императора Тайцзуна. И для тех и для других, горы и пустыни не были преградой. Беглецы просили покровительства Святого престола, по их сведению имеющего влияние на все дела в Европе, богатство и большие тайные возможности. Папа Гонорий обещал их спрятать от преследования в обмен на часть золота. Легаты церкви погрузили золото и беглецов на вёсельную галеру, и отплыл из Антиохии. Однако до итальянских берегов галера не дошла. Ночью около Крита, командир папского отряда Эгидий и десять его воинов, убили своих товарищей и всех вельмож из Сины. Потом они заставили рабов грести без отдыха к Фессалоникам. Им сопутствовала удача. Их не остановили ни византийские военные корабли, ни пираты. У Фессалоник они затопили галеру вместе с рабами. Наняв подводы с волами, они ушли с золотом в долину реки Марицы. Но, видимо, папа Гонорий истово молился об наказании воров и его бог услышал. Среди греческих возчиков и похитителей началась холера. Потом на них напал аварский отряд. Сокровища успели спрятать в пещере, но драгоценные камни, украшения, золотые и серебряные монеты захватили кочевники. Они не стали вывозить золото, а оставили большой отряд для его охраны. В составе сокровищ было и ещё нечто: золотой шар размером с голову… Эгидий был весьма учён, и аварский хан не убил его, а после выздоровления взял его к себе в услужение. Но Эгидия выкрали однажды люди епископа Беды. Они пытали его. Они хотели узнать, где находится золото и золотой шар. Эгидий обещал показать место, где авары прятали сокровище. По пути он сбежал, скрывался в хазарском Куябе на Днепре, но люди Бэды выследили его и там. При попытке захватить его ещё раз, он вскрыл себе вены.

— Значит, золото на реке Марица?

— Не совсем…

— Но оно точно у авар?

— Похоже, что так, и оно не у кагана авар, ни хан Кубрат, ни хан Альцек не оставили бы в горах, далеко от своих укреплённых хрингов, от столицы в Темеше.

— А тебе зачем это золото, ты, вроде, всё больше знаниями интересуешься и всё мирское презираешь, кроме книг?

— Золотой шар — вот что мне нужно из этого золота. Но нём, говорят, изображены все земли мира, как если бы их увидел создатель сущего! Папа римский за него, наверно, собор святого Павла отдаст, когда его, конечно достроит…

— Ценная вещь, этот шар, раз она так нужна папе римскому. Это, наверное, что-то вроде волшебных вещей, что отдала нам Мать Матерей, когда мы ходили с тобой в Урочище Стуга на Протве в прошлом году, — в глазах Вишены появился хищный блеск, — сколько там золота, как ты думаешь?

— Тридцать больших сундуков, вроде. Волшебные вещи Матери Матерей сделали в Тёмной Земле столько бед, попав в твои руки, что там даже погода теперь другая, то есть зимой холоднее, а летом теплее, чем обычно… — ответил Рагдай, — если мы добудем это золото, то ты отдашь шар мне?

— Да, хорошо!

— Обещаешь? — Рагдай взял конунга за плечо.

— Конечно! — Вишена вытащил из ножен меч, поднял его к небу произнёс:

— Клянусь молотом Тора и валькиоиями, эйнхериями, воротами Вальхаллы, что я отдам шар Рагдаю! — он поцеловал рукоять меча, и уже спокойно спросил, — а золото где?

— Я же тебе уже сказал, в пещере, в известняковой горе.

— А как мы её найдём? — почти закричал Вишена, — кто нам её покажет?

Все сидящие в драккаре викинги повернули к ним голову, и было понятно, что, слыша этот разговор, они тоже не понимали, как можно найти пещеру во фракийских горах, а если и найти, как одолеть авар, чьё восточное воинское искусство намного превосходило все их умения, не говоря уже об их численности. Три года назад авары собрали огромное войско и осадили великий Константинополь. Только чудо спасло тогда византию и предательство сербов и моравов. Им казалось, что в появившейся улыбке Рагдая сквозит безумие. Рассказанное им было похоже на бред, родившийся от бдения над рукописями, колдовства и созерцания звёзд. Весь их поход строился на словах этого человека и предположении того, что из тёмной земли придёт большая дружина.

— Золото в пещере, в долине Марицы, точно! Я уверен!

— А мы сможем добираться до Марицы и пещеры без Стовова, и, пребыв охрану, одни захватить золото? — с надеждой спросил конунг, — Стовов будет требовать не меньше трети добычи.

— А две трети кому? — спросил с усмешкой Рагдай, прищуриваясь.

— Мне и моей дружине, — невозмутимо ответил сказал Вишена, наблюдая, как Рагдай сначала закрывает лицо руками, а потом начинает мелко трястись, пока, наконец не заливается безудержным смехом, — а тебе золотой шар, очень ценный!

— Что он сказал смешного? — спросил книжника подошедший мальчик, теребя Рагдая за рукав.

— Уйди, — ответил Рагдай, замахнувшись от него и вытирая слёзы.

— Ладри, не вмешивайся в разговор старших, а когда сам будешь старшим, не вмешивайся в разговор конунгов, — многозначительно изрёк Ацур.

Мальчик неохотно повиновался.

— Вишена, редко кто из конунгов за все свои походы добывал и тысячную часть тех богатств, что может нам достаться, к чему эта жадность? — спросил Рагдай, став совершенно спокойным, — без Стовова нам не удасться действовать в Европе, где идёт война всех со всеми, бушуют болезни, голод и переселяются народы. Нам не удастся вывести всё это золото, а тем более пробиться с ним обратно. А потом, Стовов, мой новый, неожиданный друг, хоть и дремучий убийца, но он способен многое сделать для Тёмной земли, построить города, наладить торговлю и народить множество здоровых людей.

— Мой дом — ладья, ну и что? — нахмурился Вишена, — это не красивое словцо, у меня, действительно, нету дома на берегу, нет земли, и у моих викингов тоже. Этим мы отличаемся от других норманнов, имеющих земельные угодья, или пиратов, имеющих целые свои города. Нам некуда возвращаться. Нам странно отдавать человеку лишнее золото только потому, что он живёт там, где ты родился и у него есть дом! Ладно, пусть Стовову достанется половина, если ты так хочешь…

Остальные викинги начали высказываться по этому поводу, кто осторожно, кто зло. Отдать половину добычи более сильному чем они, союзнику, в конце концов, было признано разумным. Не говоря больше ни слова, с видом неизъяснимого сожаления, Рагдай облокотился на борт ладьи и стал рассеянно смотреть на проплывающий мимо поток мутной жижи. Вишена пристроился стоять с ним рядом. Он тоже уставился в воду. Так они стояли довольно долго, невольно прислушиваясь к скрипу снастей и досок корпуса драккара, к плеску воды. Ацур продолжил обучение Ладри вариантам уклонения от стрел, Бирг напевал себе под нос, а Эйнар рассказывал про служанку Сельму. Смысл его рассказа сводился к тому, что он прервал свои с ней забавы из-за ссоры Вишены с сыновьями ярла.