Коллапсар

Ночью Гарри проснулась от ужасного жжения во лбу. Слезы хлынули из глаз, рука зашарила в поисках пенсне. Поттер прижала ладонь к шраму и содрогнулась, почуяв влагу.

- Гермиона, - слабо позвала она. - Гермиона!

Боль сделалась невыносимый. Казалось, ее голова вот-вот лопнет.

- Гермиона!..

***

Медленно-медленно зрение прояснилось, и предметы обрели нечеткие очертания. Она лежала на чем-то, а рядом сидел Дамблдор в золотой мантии. Скорее всего, больничное крыло.

- С пробуждением, Гарриет, - мягко приветствовал директор. - Как себя чувствуешь?

- Вроде... неплохо, сэр, - оценила девочка свое состояние. - Я потеряла сознание?

- Верно, - согласился профессор. - Мисс Гермиона Грейнджер оказалась достаточно умела, чтобы левитировать тебя навстречу профессору МакГонагалл, которую привела мисс Данбар.

Гарри затопила благодарность к подруге. Она также обещала себе узнать, когда у Фэй Данбар, их соседки по комнате, день рождения и подарить что-нибудь в знак признательности.

- Что со мной было?

- А что ты помнишь, Гарриет?

- Сильно болел шрам. - Она непроизвольно потянулась ко лбу, но нащупала повязку. - Я проснулась и хотела посмотреть, что с ним, но почувствовала себя хуже...

- Мадам Помфри сообщила мне, что ранее ты уже жаловалась на неприятные ощущения.

- Он беспокоил меня несколько недель, сэр, - призналась Гарриет. - Иногда сильно, я не могла сосредоточиться, иногда раздражал, как зуд насекомого... Вы знаете, что это может быть?

- Боюсь, да, Гарри, - Дамблдор грустно улыбнулся. - Начну издалека, наберись терпения, эта история требует пояснений. Один мой старинный друг попросил приютить в Хогвартсе некий артефакт, опасный в руках темного волшебника.

- Зеркало? - азартно предположила Гарриет.

- Нет, Гарриет, то было не зеркало. Вещь, которую он передал на хранение, продлевает жизнь и может привести к бессмертию. В замке нашлось... существо, которому это свойство камня пригодилось бы. - Гарри сделала вид, что не заметила оговорку. Спросит потом Гермиону, что за камень такой. - Я вынужден был покинуть школу и почти опоздал, злодей добрался до цели... Мне удалось помешать ему, но не захватить.

Гарри заерзала, не понимая, как история таинственного камня связана со шрамом. Дамблдор понял ее нетерпение, степенно продолжил:

- Тот, о ком я говорю, охотник за эликсиром бессмертия... догадываешься, кто это, Гарриет? Кто может быть связан с твоим шрамом?

- Волдеморт? - прошептала Гарри, бледнея. - Он жив?

- Не в полном смысле этого слова, - вздохнул директор. - У него нет тела, но дух его полон злобы и жажды мести. Он ищет пристанище, подавляя разум волшебника и овладевая им.

- Кто был его жертвой, директор? - снова перебила Гарри, с ужасом вспоминая человека со злобным характером и ненавистью к ней. - Кто-то из профессоров?

- Да, Гарриет, - подтвердил Дамблдор, и у Гарри что-то дрогнуло внутри.

- Он... жив?

- Увы, - директор покачал головой. - Волдеморт выпил всю его силу и оставил умирать. Он всегда был безжалостен, как к врагам, так и союзникам.

Гарри почувствовала, как глаза наполняются слезами. Отвернувшись, она заморгала, пытаясь успокоиться.

- У тебя доброе сердце, - сказал директор, положа руку ей на плечо. - Не жалей мертвых, Гарриет, жалей живых. Профессор Квиррелл обрел спокойствие.

- Профессор Квиррелл? - повторила Гарриет. - Профессор Квиррелл был одержим Волдемортом?!

У нее в голове не укладывался образ безобидного заикающегося преподавателя защиты и безликий зловещий силуэт темного мага.

- Он сопротивлялся до последнего, - кивнул Дамблдор, отнеся ее изумление к самому факту, а не личности. - Он был смелым человеком, но поддался искушениям... У всех есть слабости, Гарриет, и зло умеет находить их.

- Значит, мой шрам болел из-за него, из-за Волдеморта. А ночью он пытался завладеть камнем и был изгнан. - Гарри посмотрела на Дамблдора, ожидая подтверждение. - Но почему я чувствую его? Почему шрам реагирует на его присутствие?

- Боюсь, на этот вопрос я пока не могу тебе ответить, - серьезно сказал директор. - Однажды, когда ты будешь готова... Но не сейчас.

***

Мадам Помфри продержала ее в медкрыле несколько дней, выискивая признаки воспаления в шраме, однако с исчезновением Волдеморта тот перестал давать о себе знать. Правду о произошедшем девочка рассказала только Гермионе и Рону, которые приходили проведать ее вместе с Невиллом и Фэй. Гарри поблагодарила девочек за помощь, назвав причиной стресс из-за экзаменов (версия лучше не пришла ей в голову). Куда более неожиданным посетителем стал Драко Малфой, заглянувший вечером.

- Эй, Поттер, - позвал он, несмело останавливаясь на пороге. - Ты тут живая?

- Подойди, - слабым голосом попросила Гарри, прикрывая веки. Помявшись, мальчик выполнил просьбу. - Я должна сказать тебе нечто важное...

К концу фразы она едва шептала, и Драко с крайне встревоженным видом склонился ниже.

- БУ! - крикнула Гарриет на всю мощь легких и засмеялась, когда Драко отпрыгнул, хватаясь за сердце. - Не дождешься, Малфой! - весело фыркнула она.

- Дурацкая шутка! - рявкнул Драко. - У меня чуть сердце не остановилось!

- Нас бы похоронили рядышком, - смиренно сказала Гарри, скорбно опуская глаза. Лукаво взглянула на Малфоя и улыбнулась. - Будешь шоколадную лягушку? Ребята принесли.

- С чего бы мне торчать тут с тобой, - надменно сказал Драко, приглаживая волосы. - Мы даже не друзья.

- Тут дико скучно, - пожаловалась Гарриет, открывая коробочку драже. Шоколада она наелась. - И я тут одна. Ты не можешь упустить такую возможность поиздеваться.

Подумав, Драко остался.

***

В день торжественного пира Гарриет сидела с друзьями. Сто потерянных баллов отодвинули Гриффиндор на третье место, Слизерин снова вырвался вперед. Снейп выглядел весьма довольным, а Гарри не могла насмотреться на него. Были забыты и прощены все злые слова и поступки: мысль о том, что профессор мог погибнуть, помогла расставить приоритеты.

Дамблдор произнес речь, озвучив количество баллов. Гарриет с облегчением подсчитала, что даже потерянные сто баллов принесли бы им только второе место, пусть с незначительным двухбалльным отставанием. Это успокоило ее совесть и прекратило недовольное бурчание товарищей по факультету. К тому же посещение медкрыла неожиданно обросло легендой, будто Гарри перетрудилась в отчаянной попытке заработать факультету баллов. Кто-то даже выразил ей сочувствие.

Чуть позже вывесили результаты. Все получили проходной балл, а Гермиона совершила невозможное: набрала сто двадцать процентов из ста. Полдня Гарриет и группка подговоренных ребят складывали руки лодочкой и приветствовали "Великую Гермиону" поклоном. Девочка попеременно то сердилась, то смущалась.

Стоя на перроне в очереди на выход, друзья вспоминали самые забавные моменты учебного года и обещали держать связь летом, Рон приглашал в гости. Гарриет представила, как здорово это могло бы быть. Увы, пока ее ждали Дурсли: на платформе собралось всё семейство.

- Где твои очки, несносный ребенок?! - напустилась тетушка. - Не надейся, что мы купим новые!

Гермиона, сунувшись было поздороваться, оторопело моргнула. Гарриет махнула рукой, прощаясь с ней и Роном, и поволокла багаж вслед за причитающей Петуньей.

До отъезда в Хогвартс оставалось девять недель.

2

Двенадцатый день рождения начался невесело, как и множество дней до него. С раннего утра Гарриет отправилась облагораживать придомовую территорию: Дурсли ожидали к ужину важных гостей. К полудню солнце припекало так сильно, что рукава рубашки, которыми девочка вытирала лицо, насквозь промокли. Скудный обеденный паек не добавил сил, и скоро перед глазами поплыли разноцветные круги. А потом она словила галлюцинацию - подмигивающую изгородь - и тайком сбежала в комнату.

- Уху! - недовольно сказала Хедвиг, пытаясь расправить крылья. Паранойя Дурслей привела к запрету на полеты, сова изнемогала в клетке. Гарри подумывала отправить ее кому-то из друзей на лето, но не решилась. Семья Рона не богата, посылать деньги на прокорм показалось неудобным. Гермиона живет среди магглов, появление странного питомца вызовет вопросы. Невиллу страшно доверять уход за птицей: свою жабу он постоянно терял и страдал забывчивостью (Гарриет с ужасом представляла голодающую Хедвиг). Был еще Драко Малфой, но он не друг.