Страница 16 из 22
– Оставь его, – повторил мальчик.
Хряк швырнул Гиллеля на землю и направился к незнакомцу в твердой решимости с ним разобраться. Но не успел сделать и пары шагов, как получил мощный удар кулаком в лицо и с плачем покатился по земле, держась за нос.
– Мой нос! – хныкал он. – Ты мне нос разбил!
В этот момент подбежали школьники, видевшие начало погони.
– Скорей, глядите! – крикнул один. – Тут Хряк ревет как девчонка!
– Да-а, он меня стукнул, мне ужасно больно! – всхлипывал Хряк.
– Ты кто? – спросил Вуди кто-то из учеников.
– Я телохранитель Гиллеля. Будете к нему приставать, все получите в нос.
Они подняли ладони в знак мира.
– Мы все Гиллеля любим, – произнес другой, не слезая с велосипеда. – И не хотим неприятностей. Правда, Гиллель? Кстати, если хочешь, можем пописать на Хряка.
– На людей не писают, – отозвался Гиллель, по-прежнему распростертый на земле.
Вуди поставил Хряка на ноги и велел ему убираться:
– А теперь вали отсюда, жирдяй толстопузый. Лед к носу приложи.
Хряк не заставил себя долго упрашивать и, по-прежнему хныча, удрал. Вуди помог встать Гиллелю.
– Спасибо, старик, – сказал Гиллель. – Ты… Ты меня правда выручил.
– Не за что. Меня зовут Вуди.
– А откуда ты знаешь, кто я такой?
– У твоего отца в кабинете, куда ни плюнь, твоя физиономия.
– Ты знаешь папу?
– Он меня пару раз вытаскивал из дерьма…
– Не надо говорить “дерьмо”.
Вуди улыбнулся:
– Ты точно сын мистера Гольдмана.
– А откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Слышал, как твои родители про тебя говорили, у твоего отца в кабинете.
– Родители? Ты знаком с моими родителями?
– Знаком я с твоим отцом, я же сказал. Он меня устроил работать у садовника Бунса. Я чистил газоны и увидел, как ты бежишь, а за тобой этот толстяк. Ну а я знаю, что к тебе в школе пристают, потому что когда я был на днях у твоего отца в кабинете, пришла твоя мать – она, кстати, страх какая красотка, – и…
– Фу, гадость! Не говори так про мою маму!
– Ой, ну ладно, короче, твоя мать пришла к отцу в контору и сказала, что за тебя волнуется, потому что в школе все хотят свернуть тебе шею. В общем, хорошо, что этот жиртрест стал тебя лупить, так я смог за тебя заступиться, потому что твой отец за меня заступался.
– Ничего не понял. Папа почему за тебя заступался?
– У меня были неприятности из-за драк, а он мне каждый раз помогал.
– Из-за драк?
– Ну да, я вечно дерусь.
– А меня ты можешь научить драться? – спросил Гиллель. – Сколько надо времени, чтобы я стал таким же сильным, как ты?
Вуди поморщился:
– Ну, в драке от тебя, похоже, толку мало. То есть я бы сказал, что тебе, наверно, всю жизнь придется учиться. Но я могу провожать тебя в школу. Тогда никто к тебе приставать не будет.
– Ты правда так сделаешь?
– Само собой.
С того дня как Гиллель встретил Вуди, его школьные неприятности прекратились раз и навсегда. Каждое утро, выйдя из дому, он видел Вуди на остановке школьного автобуса. Они садились в него вдвоем, и Вуди, смешавшись с толпой учеников, доводил его почти до класса. Хряк держался на почтительном расстоянии. Связываться с Вуди у него охоты не было.
После уроков Вуди снова ждал его. Они шли вдвоем на баскетбольную площадку и играли несколько бешеных матчей, а потом Вуди провожал его до дому:
– Мне надо торопиться, Бунс считает, что я подрезаю растения у твоих соседей. Если он меня с тобой увидит, мне конец.
– Как это ты умудряешься все время быть тут? – спрашивал Гиллель. – Ты не ходишь в школу?
– Хожу, просто уроки раньше кончаются. Успеваю сюда приехать.
– А где ты живешь?
– В интернате, в Восточных кварталах.
– У тебя нет родителей?
– Маме было некогда со мной заниматься.
– А папе?
– Он живет в Юте. У него другая жена. Он очень занят.
Подойдя к дому Гольдманов, Вуди прощался с Гиллелем и уходил. Гиллель всегда предлагал ему остаться поужинать.
– Не могу, – каждый раз отвечал Вуди.
– Почему?
– Мне надо работать с Бунсом.
– Тогда приходи, когда закончишь, и поужинай с нами, – настаивал Гиллель.
– Нет. Я стесняюсь.
– Кого ты стесняешься?
– Родителей. То есть не твоих родителей, я хочу сказать. Вообще взрослых.
– Мои вообще-то крутые.
– Да знаю.
– Вуди, почему ты меня защищаешь?
– Я тебя не защищаю. Мне просто очень нравится с тобой быть.
– А по-моему, ты меня защищаешь.
– Значит, ты тоже меня защищаешь.
– Как, от чего? Меня же от земли не видно.
– Ты меня защищаешь, чтобы я не был совсем один.
Так возвращение долга дяде Солу переросло в нерушимую дружбу между Вуди и Гиллелем. Вуди каждый день приезжал в Оук-Парк. На неделе он играл роль телохранителя, по субботам Гиллель работал с ним у Бунса, а по воскресеньям они проводили целый день в сквере или на баскетбольной площадке. На рассвете Вуди занимал свой пост на тротуаре, в сумерках, на холоде, и ждал Гиллеля.
– Ну почему ты не зайдешь и не выпьешь шоколаду? – спрашивал Гиллель. – Ты же на улице в ледышку превратишься.
Но Вуди каждый раз отказывался.
Однажды субботним утром, когда Вуди в темноте торчал у ворот Гольдманов-из-Балтимора, он увидел дядю Сола. Тот пил кофе и кивнул ему:
– Вудро Финн… Так это ты! Вот, значит, кто сделал моего сына счастливым…
– Я ничего плохого не сделал, мистер Гольдман. Честное слово.
Дядя Сол улыбнулся:
– Знаю. Ну, давай заходи.
– Я лучше тут, на улице.
– Нечего тебе стоять на улице в такой мороз. Иди в дом.
Вуди робко зашел за ним следом.
– Ты завтракал? – спросил дядя Сол.
– Нет, мистер Гольдман.
– Почему? По утрам надо есть. Это важно. Тем более ты потом в саду возишься.
– Знаю.
– Как дела в интернате?
– Ничего.
Дядя Сол усадил его на кухне за стойку и приготовил горячий шоколад и оладьи. Остальные домочадцы еще спали.
– Ты знаешь, что благодаря тебе Гиллель снова стал улыбаться?
Вуди пожал плечами:
– Не знаю я, мистер Гольдман.
Дядя Сол улыбнулся:
– Спасибо, Вуди.
Вуди опять пожал плечами:
– Да не за что.
– Как я могу отблагодарить тебя?
– Никак. Никак, мистер Гольдман. Сперва я к вам приходил, потому что надо было отработать, в благодарность за вашу помощь… А потом мы столкнулись с Гиллелем и подружились.
– Так вот, считай, что отныне ты и мой друг. Если тебе что-нибудь нужно, приходи и проси. А кроме того, я хочу, чтобы ты на выходных приходил к нам завтракать. Нечего играть в баскетбол на голодный желудок.
Вуди согласился наконец заходить в дом по утрам в субботу и воскресенье, но остаться вечером поужинать отказывался категорически. Тете Аните пришлось проявить чудеса терпения, чтобы его приручить. Сначала она ждала перед домом, когда они вернутся с баскетбольной площадки. Она здоровалась с Вуди, но тот, завидев ее, обычно краснел и удирал, как дикий зверек. Гиллель злился: “Мама, ну зачем ты так делаешь! Ты же видишь, он тебя боится!” Она хохотала. Потом она стала их поджидать с молоком и печеньем и, пока Вуди не успел удрать, предлагала ему перекусить прямо на улице. Однажды шел дождь, и она уговорила его зайти. Она называла его “знаменитый Вуди”. Тот страшно краснел, бледнел и начинал заикаться. Он считал ее очень красивой. Как-то под вечер она сказала:
– Скажи-ка, знаменитый Вуди, хочешь вечером с нами поужинать?
– Не могу, мне еще надо помогать мистеру Бунсу высаживать луковицы.
– Так приходи потом.
– Лучше я потом в интернат поеду. Они будут беспокоиться, если я не вернусь, и у меня будут неприятности.
– Я могу позвонить Арти Кроуфорду и спросить у него разрешения, если хочешь. А потом отвезу тебя в интернат.
Вуди согласился; тетя Анита позвонила, и ему разрешили остаться ужинать. После еды он сказал Гиллелю: