Страница 1 из 7
Георгий Николаевич Юдин
Нечаянная радость. Христианские рассказы, сказки, притчи
© Г. Юдин. Текст, послесловие, 1998
© Г. Юдин. Рисунки, 1998
© В. Крупин. Предисловие, 1998
© С. Любаев. Оформление серии, 1996
Душеполезное чтение
Душеполезное чтение – этими словами ранее обозначали тот род литературы, который служил мостиком между нашей обычной, мирской, жизнью и жизнью духовной, воцерковлённой. Сейчас такая литература возвращается к нам, переиздаётся много необходимых книг. И этого хватило бы, но наши читатели, не по своей вине, а по общему нашему несчастию, далеко ушли от восприятия прежде написанных книг. Многие слова воспринимаются устаревшими, многие обороты речи – старомодными. Ускоренная жизнь рождает торопливую речь. С этим нельзя не считаться. Но надо всячески бороться за то, чтобы язык предков был близок и понятен нам. Ведь понятно же нам богослужение. Только ленивые и не любящие церковь люди могут требовать перехода богослужебного языка на современный язык. А что непонятного в церковнославянском языке? Отстой в церкви десять утренних и десять вечерних служб со вниманием и смирением – и всё станет ясно. Мы же не молитву к себе подтаскиваем, а поднимаемся до неё.
Конечно, язык литературный должен быть понятен сразу и всем. И поэтому задача пишущих на духовные темы очень сложна: говорить доступно о высоких понятиях трудно – это особый дар. И вот как раз перед вами книга, которая соединяет в себе необходимое единство простоты речи и её духовного звучания. Вдобавок и ещё радость – автор текста является и автором оформления, рисунков в книге.
Может, только сам Георгий Юдин знает, когда и какой в нём ранее объявился дар: художнический или дар писательский. Но, по евангельской притче о талантах, наш автор не зарыл в землю ни тот, ни другой. Зная, что всякое дарование даётся для того, чтобы употребить его во славу Божию, Георгий Юдин всю жизнь пишет и рисует одну тему, одну свою любовь – Православную Россию. В его книгах, как живые, беседуют с нами святые подвижники веры Христовой, мученики и мученицы, проходят по страницам отблески событий русской истории… А эта книга, «Нечаянная радость», – особая для Георгия Юдина. В ней собраны судьбы многих и многих людей. Иногда действие уносит нас в далёкое прошлое, иногда герои – наши современники, но все они входят в наше сознание как реально живущие в земной или вечной жизни. Для Господа нет времён, у Него все живы.
До слёз волнует рассказ о том, как девочка Маша, Мария, впервые приходит в церковь («Плачущий ангел»), как она по просьбе бабушки даёт деньги на восстановление храма, как узнаёт, что этот храм разрушал её дедушка, и как просит у Господа простить раба Божия Ивана. «Дорогой Господи! – с верой сказала Маша. – Не ругай на небе моего дедушку. Прости его. А я Тебя буду любить сильно-сильно. Всю жизнь». Молитва девочки тем более значительна, что день этот – день Рождества Христова, и в церкви батюшка говорит: «Не только Христос сегодня родился, но ещё одна христианская душа».
Нет необходимости рассказывать о книге – она перед вами. Простота её – следствие таланта автора. Её нравоучительность ненавязчива, а совершенно естественно вытекает из содержания как условие высоконравственной жизни. Читаешь книгу – и не видишь слов, строк, абзацев, видишь жизнь, участником которой становишься. Конечно, когда узнаёшь о страданиях людей, жить становится не легче, а тяжелее. Но это и есть условие духовной жизни, духовность определяет сострадание чужой боли. Очищает душу не только страдание, но и сострадание.
Пожелаем автору новых книг, а всем нам – встреч с ними.
Тридцать лет и три года
(Илья Муромец)
«Великий князь киевский Владимир, креститель Руси, дабы укрепить свою власть и величие по всей Русской земле, повелел двенадцати сыновьям своим сесть князьями в двенадцати великих городах. Князю Борису отдал Ростов, а князю Глебу град Муром.
И когда пришёл Глеб ко граду Мурому, то неверные и жестокие язычники, жившие там, не приняли его к себе на княжение и не крестились, а сопротивлялись ему. Он же, не гневясь на них, отъехал от города на реку Ишню и там пребывал.
По смерти же великого князя Владимира в лето 6523 (год 1015) на княжение в Киеве не по чину сел окаянный Святополк, пасынок Владимира. В тот же день дьявол, исконный враг всего доброго, вселился в Святополка и внушил ему перебить всех братьев, всех наследников отца своего.
Отверз Святополк скверные уста и вскричал злобным голосом своей дружине: «Идите тайно и где встретите брата моего Бориса, убейте его!»
И они обещали ему и, найдя князя Бориса в своём стане на реке Альте, ворвались в шатёр и безжалостно пронзили тело святого копьями.
Поганый же змей, злосмрадный сатана, стал подстрекать окаянного Святополка на большее злодеяние. И послал Святополк своих слуг, безжалостных убийц, к юному князю Глебу, и, как ни молил князь не губить его безвинной жизни, были они глухи.
Тогда, преклонив колена, взглянул Глеб на убийц со слезами и кротко молвил: «Раз уж начали, приступивши, свершите то, на что посланы».
И, по приказу треклятого Горясера, повар Глебов, по имени Торчин, выхватил нож и блаженного зарезал, как агнца непорочного и невинного.
Было это в 5 день месяца сентября».
Злосмрадный змей, от Адама и Евы чинящий зло людям, учуял своим поганым нутром, что под древним городом Муромом, в селе Карачарове, у простых родителей родился чудо-мальчик, будущий сильномогучий богатырь Илья Муромец.
Затрепетал, затрясся змей, завертелся от страха на своём свёрнутом в кольца хвосте. Ведь силой, данной ему самим сатаной, мог он видеть вперед, через многие годы, что малец этот родился ему на погибель.
– Изведу-у-у!! Огнём спалю-у-у! Пепел в лапе сожму и над пучиной морской развею-у-у! – завывал от ужаса и злобы поганый змей, когда со свистом мчался по небу к Мурому.
Муромский люд, в язычестве живущий, боязливо косился на мрачное небо и испуганно бормотал:
– Эка туча, невиданна, страшна, сиза и огромна, наш град под себя подминает. Заслони нас, Стрибог, от Перуновых огненных стрел! – И по избам, топоча лаптями, зайцами упрыгали.
Немногие же христиане Бога о пощаде молили, и услышал Господь их молитву. Зарокотал с небес и обрушил на землю такой страшный, тяжкий гром, что из Оки рыбацкие ладьи на берег выбросило. И тотчас синие молнии ярко вспыхнули и затрепетали в мрачной утробе тучи. То Божьи Ангелы с гневом на дьявола глянули.
Муромский народ с перепугу окна-двери наглухо захлопнул, на дубовые засовы ворота заложил, порожние вёдра, бадьи и горшки вверх дном перевернул, чтобы в них черти от Божьего гнева не юркнули.
А младенца Илюши изба незатворенной осталась. Отец на покосе был, а мать пелёнки в Оке полоскала и видела, как горячие, сверкающие молнии разорвали зловещую тучу на тысячи кусков и один сгусток тьмы пал вниз и черным вороном стремительно влетел в открытую избу.
Охнула Ефросинья, уронила в реку полосканье и, не чуя под собой ног, побежала к дому, а из горницы, чуть не опрокинув её наземь, злосмрадный змей с шумом вон вылетел.
Дрожащими от страха руками схватилась Ефросинья за зыбку и увидела, что нет в ней Илюши, а лежит он на полу в вышитой рубашонке, живой, но неподвижный и белый как мел…