Преступный маскарад

— Разумеется, — согласился адвокат. — Не буду мешать. Мне нужно вернуться в контору, есть кое-какие неотложные дела. До свидания, Маргарет. Увидимся вечером. — Холодно кивнув Эдит, Харрисон удалился.

— Джордж, подождите здесь мисс Филипс, — распорядилась Маргарет. — Пойдем, Эди.

Генри наконец пришел в себя и, вспомнив о своих обязанностях, забежал вперед, распахнув перед женщинами дверь. Они вошли в огромный холл с мраморным полом. Стены холла были увешаны семейными портретами в тяжелых золотых рамах.

— Принести вам что-нибудь, мадам? — спросил он. — Чай, бокал вина?

— Принесите нам по чашке чая, — коротко бросила Маргарет. — И проследите, чтобы нас не беспокоили.

— Разумеется, мадам.

Эдит позволила Генри снять с нее пальто и принялась разглядывать широкую лестницу в глубине холла, пухлых херувимов на потолке и галерею предков де Лорка, сумрачно взиравших на нее со стен.

— Мрачная компания, правда? — усмехнулась Маргарет. — Дом построил еще отец Фрэнка. А от этих портретов меня всегда дрожь пробирает.

Она провела Эдит вверх по лестнице. Перед одной из дверей, расположенных по обе стороны длинного коридора, лежал огромный датский дог. Заслышав шаги, он поднял голову и глухо зарычал. Потом поднялся, недовольно оглядел пришедших и с достоинством удалился.

— Дьюк меня терпеть не может, — заметила Маргарет. — И я его тоже.

Она прошла немного дальше и толкнула тяжелую дубовую дверь. Эдит, шедшая за ней на некотором расстоянии, робко переступила порог и оказалась в просторной спальне, обставленной с чрезмерной роскошью. Все здесь было розовым: пушистый ковер во всю комнату, шторы на окнах и даже французская мебель, обитая шелком. В старинном камине с зеркалом, укрепленным наверху, весело потрескивал огонь.

— Эди, закрой дверь, пожалуйста, — сказала Маргарет, усталым жестом стягивая перчатки. — Располагайся и чувствуй себя как дома.

Эдит медленно прошлась по комнате, рассматривая туалетный столик со множеством флаконов и фотографией Фрэнка в серебряной рамке, широкую кровать, застланную атласным покрывалом.

— Слава Богу, все кончилось, — вздохнула Маргарет, подняв вуаль и осторожно снимая шляпку, чтобы не испортить прическу. Она с отвращением швырнула шляпку на кровать. — Ненавижу черный цвет. Он мне совершенно не идет. — Присев к туалетному столику, она поправила волосы, глядя на себя в зеркало. Эдит подошла ближе и встала у нее за спиной. Время состарило их в равной степени, хотя они и прожили разную жизнь. Лица сохранили поразительное сходство, разница была только в степени ухоженности. Одежда и прическа Маргарет без слов говорили о роскоши, в которой она жила. Но во всем остальном женщины были копией друг друга.

Эдит, не отрываясь, смотрела на отражение Маргарет в зеркале, пока ее не отвлек легкий стук в дверь. Вошла горничная, хрупкая молодая девушка с простоватым личиком. В руках она держала небольшой сверток. Увидев рядом с хозяйкой Эдит, она застыла на месте, раскрыв рот от изумления.

Маргарет снисходительно улыбнулась.

— Это не привидение, Дженет, не бойся. Это моя сестра, мисс Филипс.

— Добрый день, мадам, — тупо произнесла Дженет.

Улыбка исчезла с лица Маргарет.

— Я же сказала Генри, чтобы меня не беспокоили, — резко бросила она.

— Простите, мадам, — пробормотала девушка. — Вам просили передать сверток…

— A-а, это другое дело, — смягчилась Маргарет. — Давай его сюда и можешь идти.

Дженет торопливо вышла из спальни, стараясь ступать как можно тише.

Маргарет развернула бумагу, открыла черный бархатный футляр и вынула золотое ожерелье, украшенное бриллиантами и рубинами. Любовно погладив его, она перехватила укоризненный взгляд Эдит и объяснила:

— Я… отдала это ожерелье ювелиру незадолго до смерти Фрэнка. Застежка сломалась.

— Ты, кажется, не слишком опечалена смертью мужа, — процедила Эдит сквозь зубы. — Не очень-то ты похожа на женщину, только что вернувшуюся с похорон.

— Ах, Эди, оставь, пожалуйста, — Маргарет встала и направилась в гардеробную, держа ожерелье в руках. Эдит шагнула за ней.

— Зачем ты привезла меня сюда? — спросила она.

Маргарет убрала ожерелье в большую серебряную шкатулку и на секунду задержалась перед огромным зеркалом во всю стену, с удовольствием оглядывая свою стройную фигуру. Потом повернулась к сестре.

— Эди, не сердись, пожалуйста, знаю, какая ты обидчивая, но когда я увидела тебя на кладбище, просто в ужас пришла. Только посмотри, как ты одета. Я захотела тебе помочь.

— Хочешь отдать мне свои обноски? — В голосе Эдит слышалась горечь.

— Обноски? — засмеялась Маргарет. — Эди, милая моя, только взгляни на эти обноски!

Она раздвинула зеркальные дверцы стенного шкафа, и перед Эдит предстал длинный ряд вешалок с яркими модными платьями. Маргарет вынула некоторые из них.

— Вот, вот и вот! — воскликнула она. — К тому времени, как я сниму траур, они все равно выйдут из моды. А тебя эти «обноски» совершенно преобразят. Забирай все, если хочешь.

Маргарет порылась в шкафу, вытащила соболье манто и бросила его Эдит. Та автоматически подхватила его и, пройдя в спальню, бережно положила на кровать. Маргарет захлопнула шкаф и швырнула на кровать целую охапку одежды.

— Это все тебе.

Эдит не ответила. Достав из сумочки сигарету, она нервно чиркнула спичкой и стала озираться в поисках пепельницы.

— Брось сюда. — Маргарет протянула ей старинное фарфоровое блюдо. — И пора кончать с куревом, Эди. Можешь заболеть раком и все такое. Я вот бросила много лет назад. Между прочим, что ты опустила в могилу?

— Вереск, — сухо ответила Эдит. — Ветку вереска.

— Вереска? — удивилась Маргарет и тут же рассмеялась: — Ах да, понимаю, «счастье прежних дней» и что там еще… Отпуск в Шотландии. Фрэнк рассказывал мне о вашей поездке.

— Что именно?

— Все очень невинно. Милый Фрэнк! И милая Эдит! Должно быть, вы чинно-благородно бродили по горам и читали сентиментальные стишки.

Раздался стук в дверь, и дворецкий объявил:

— Ваш чай, мадам.

— Можешь войти, Генри, — повысила голос Маргарет.

Вошел Генри, держа на вытянутых руках затейливо изукрашенный поднос с серебряным чайным сервизом и тарелочками с печеньем и пирожными.

Разливая чай, Маргарет заметила:

— Я и представить себе не могла, дорогая, что ты до сих пор лелеешь воспоминания об этой поездке. Прошло столько лет! Ты же наверняка понимаешь, что это был всего лишь недолгий военный роман. Импозантный полковник средних лет слегка приволокнулся за своей подчиненной. Весьма банальная история. Тебе с сахаром?

— Нет.

Маргарет подала сестре чашку.

— Все было так давно и теперь кажется таким… как бы лучше выразиться, несерьезным.

— А что было у тебя? — вспылила Эдит. — Интересный полковник, находясь в отпуске, зашел к сестре своей подчиненной. Подумать только, ведь он хотел сделать мне приятное! А где ваш ребенок, наверное, уже учится в колледже?

— О чем ты?

— О твоем ребенке, из-за которого Фрэнку пришлось на тебе жениться.

— Ах вот что… — Маргарет погрустнела. — Он умер, не дожив до года.

— Значит, это был мальчик, — тихо сказала Эдит. — Фрэнк так мечтал о сыне.

— А потом я уже не могла иметь детей. — Маргарет поставила чашку на столик и повела плечами, словно прогоняя непрошенные воспоминания. Потом встала, повернулась к Эдит спиной и попросила:

— Будь добра, расстегни мне «молнию». Хочу поскорее снять с себя это ужасное платье. Господи, как я ненавижу траур!

Продолжая думать о своем. Эдит машинально повиновалась. Маргарет пошла в гардеробную, на ходу стягивая платье.

— Видела, кто пришел на похороны? Прямо паноптикум. Старая калифорнийская аристократия. — Она скрылась в гардеробной и, повысив голос, спросила: — Ты случайно не знаешь, сколько времени полагается носить траур?

— Он тебе очень мешает, правда? — усмехнулась Эдит.

Маргарет что-то ответила, но Эдит уже не слышала ее. Она обводила глазами спальню, думая о Фрэнке: сюда он привел молодую жену, вот эти вещи дарил ей, в этой кровати обнимал ее… спал с ней… Сколько в нем было нежности, как терпелив и внимателен был он к юной неопытной девушке, не искушенной в премудростях любви…