Страница 76 из 83
- Еще годок, другой полечим, и хворь, как рукой снимет, - успокаивали царицу лекари.
Мария Федоровна надеялась. Надеялась, что к моменту кончины царя Федора, Дмитрий окажется в добром здравии. Руси нужен сильный государь. А пока… пока надо, скрепив сердце, перетерпеть все обиды Битяговского. Мария Федоровна была готова дьяка с его родичами на куски разорвать. И на мамку Василису Волохову она стала серчать. Надо ж чего придумала! Взяла да и выдала свою дочь Устинью за племянника Битяговского, Никиту Качалова.
Василиса сказывала во дворце:
- Рада за Устиньюшку свою. Дал ей Господь мужа доброго. Теперь бы и сынку красну девицу найти. Оси п-то у меня славный. И статью взял, и разумом Бог не обидел.
Голубила сына Василиса, Устиньей тешилась, а царица Мария недоброжелательно говорила:
- У Осипа твоего глаз недобрый, Дмитрий его чурается. Устинья же - дура, не жить ей в радости с Никиткой. Монастырь ее ждет.
- Отчего ж так, матушка царица?
- Никитка - родич Битяговского. А тот - злодей и ворог. Воцарится Дмитрий - дьяка на плаху отправит. Тут и Никитке несдобровать. Вот и наденет твоя Устинья куколь.
Невзлюбила царица Василису. О том Михайла Битяговский ведал и костерил Марию Нагую:
- Царица - ведьма. Государь Иван Васильевич никогда ее не жаловал, посохом лупил, зловредницу!
* * *
Солнечный полдень 15 мая 1591 года. Суббота.
Убийцы, не видя возможности совершить злодеяние втайне, дерзнули на явное, в надежде, что хитрый и сильный Годунов «найдет способ прикрыть оное для своей чести в глазах рабов безмолвных».
Царица, как повествует известный историк, возвратилась с сыном из церкви и готовилась обедать; братьев ее не было во дворце; слуги носили кушанье. В сию минуту боярыня Волохова позвала Дмитрия гулять на двор. Царица, думая идти с ними, в каком-то несчастном рассеянии остановилась. Кормилица (Ирина Жданова) удерживала царевича, сама не зная, для чего; но мамка (Волохова) силою вывела его из горницы в сени и к нижнему крыльцу, где явились Осип Волохов, Данило Битяговский, Никита Качалов. Первый, взяв Дмитрия за руку, сказал: «Государь! У тебя новое ожерелье». Младенец с улыбкой невинности, подняв голову, отвечал: «Нет, старое…». Тут блеснул над ним убийственный нож; едва коснулся гортани его и выпал из рук Волохова. Закричав от ужаса, кормилица обняла своего державного питомца. Волохов бежал, но Данило Битяговский и Никита Качалов вырвали жертву, зарезали и кинулись вниз с лестницы, в самое то мгновение, когда царица вышла из сеней на крыльцо… Девятилетний Святый Мученик лежал окровавленный в объятиях той, которая воспитала и хотела защитить его своей грудью; он трепетал как голубь, испуская дух, и скончался уже не слыша вопля отчаянной матери… Кормилица указывала на безбожную мамку, смятенную злодейством, и на убийц, бежавших двором к воротам: некому было остановить их; но Всевышний мститель присутствовал!153
Обезумев от горя, Мария Федоровна, подхватив с земли валявшееся полено, накинулась на Василису Волохову.
- Это твой ублюдок Осип сына зарезал!
Полено заходило по голове Василисы; та упала, но царица продолжала ее избивать и кричать:
- Осип да Битяговские сына убили! Горе мне, горе!
Царицына челядь приволокла Осипа Волохова.
- Бейте злодея! Скликайте набатом народ! - приказала Мария Федоровна.
На дворе стало шумно. Пономарь Федор Афанасьев Огурец начал звонить у Спаса. Сполох поднял весь город.
Михайла Битяговский, делая вид, что ему ничего неизвестно, увидев мертвого Дмитрия, побежал к соборной колокольне. Взбежал на звонницу, но дверь изнутри была заперта. Закричал, загромыхал кулаками:
- Не булгачь, не булгачь народ!
Но Федор Огурец продолжал неистово бить в набат.
На площади избивали мамку Волохову и ее сына. Битяговский ринулся с колокольни вниз.
К дворцу прибежал Никита Качалов с челядью. Вырвали Василису с Осипом, а тут и Михайла Битяговский с сыном Данилой подоспел.
Дьяк выхватил саблю.
- Прочь! Зарублю!
Тяжелый, звероликий Битяговский бесстрашно пошел на толпу, избивавшую Волоховых. Толпа на миг опешила, чем не преминул воспользоваться Осип Волохов, кой успел укрыться на дворе дьяка.
Тут примчался на коне Михайла Федорович Нагой. Лицо его побледнел, когда он увидел мертвого царевича.
- Битяговские, Никитка Качалов да Оська Волохов сына моего зарезали!
- Кровопийцы! - в ярости воскликнул Нагой. - Бей их!
Но Битяговскому и его родичам удалось спрятаться в дьячей избе.
- Люди добрые, покарайте злодеев! Они, по наущению Годунова, убили царского сына. То - святотатство! Бог не простит душегубства. Цари - от Бога! Именем Христа, покарайте злодеев!
Посадские, вместе с Михайлой Нагим, хлынули к дьячей избе; высекли топорами двери и поубивали Битяговского, сына его Данилу и племянника Никиту Качалова.
Разгромив приказную избу, шандальный мастер Богдашка Неведров гаркнул:
- Айда на подворье Битяговского! Добьем злыдней!
- Добьем! - воинственно отозвалась толпа. - Буде терпеть мздоимцев! Поборами задавили. Народу - железа и кнут, сами же в шелках и бархатах ходят. Круши лихоимцев.
Ворвались в дьячьи хоромы: ломали, крушили, зорили сундуки, ларцы и подвалы. Дьячиху с тремя взрослыми дочками и Осипа Волохова нашли на чердаке.
Вот ты где упрятался, Каин! - наступая на Осипа, крикнул Богдашка. - К царице его на расправу!
- А с бабами чо?
- К царице!
Дьячиха воспротивилась:
- Не замай! Худо всем будет. Супруг мой, Михайла Демидыч, укажет вас в цепи заковать. На дыбу подвесит!
- На дыбу? Сучья порода! - пьяно выругался ражий154детина. - А ну, топчи баб! Соромь Битяговских!
Детина двумя руками разорвал на смачной дьячихе сарафан.
- Соромь!
Женку и девок предали сраму, а затем потащили на суд и расправу к царице. «Ободрав, нагу и простоволосу поволокли к дворцу».
Мария Федоровна оплакивала в Спасо-Преображенском соборе Дмитрия. В храм втолкнули дьячиху, ее дочерей и Осипа Волохова. Царица оторвалась от сына и, с безумным, горящим взором, шагнула к Битяговским и Волохову.
- Любуйтесь своим черным делом, злодеи. Любуйтесь! Возрадуйтесь, дети сатаны!
Битяговские закрестились, пали перед святынями.
- Нет на нас вины, матушка царица. Крест целуем!
- Прочь! - гневно закричала Мария Федоровна. - Прочь от креста, святотатцы! Люди, убейте погубителей царевича!
И была бы Битяговским смерть, но в ту пору вбежали в храм архимандрит Феодорит да игумен Савватий с послушниками. «Ухватили дьячиху с дочерьми и отняли их и убити не дали».
Но в храме оставался едва живой Осип Волохов. Василиса заклинала царицу помиловать сына, дать сыск праведный, но Мария Федоровна была неумолима. Едва святые отцы вышли из храма, как она выдала Волохова толпе. Осипа разодрали на куски.
Удовлетворенный расправой над убийцами, Михайла Федорович, остался подле тела царевича, а разъяренная толпа ринулась крушить дворы «неправедных» бояр, приказных людей и ненавистных судей. По пути оказались новенькие хоромы Юшки.
- Потатчик и лизоблюд Битяговского. Смерть доброхоту убийцы! - гаркнул всё тот же Богдашка Неведров.
- Смерть!
Юшку порешили дубинами, хоромы его разграбили и пустили под них «красного петуха»155.
Дом Русина Ракова не тронули: хоть и строг был приказчик, но особого зла от него угличане не ведали…