Углич. Роман-хроника

- И вовсе нет. Вспомни-ка, сестра, на ком женился великий полководец Святослав?

Мария Федоровна замялась: она не была так начитана, как брат, и худо ведала древнюю историю Руси.

- Молчишь? Так вот послушай, сестра. На ключнице княгини Ольги - Малуше, коя родила Святославу знаменитого сына, князя Владимира Красно Солнышко. На ключнице! Вот и мне Полинка родит славного сына. Станет он или отменным воеводой или великим князем, о ком заговорит вся Русь.

- Ныне другие времена, Михайла. Что-то я не слышала, чтобы нынешние князья на простолюдинках из черни женились.

Но и на эти слова нашелся у Михайлы Федоровича ответ:

- Женятся! Даже на дочерях палачей. Не Бориска ли Годунов сосватал себе дочь изверга Малюты Скуратова, а?

Мария Федоровна махнула на брата рукой.

- Не желаю с тобой попусту время терять. Однако запомни: коль совсем одуреешь и возьмешь в жены златошвейку - не будет тебе моего благословения.

Михайла Федорович хотел сказать, что Мария ему - не отец и не мать, нечего у нее и благословения спрашивать, но решил смолчать. Сестра обидчива, у нее и без того на душе горестно. Молвил умиротворенно:

- Пойду я, сестра, не серчай.

Мария Федоровна лишь тяжело вздохнула.

* * *

Князя к Полинке как буйным ветром тянуло. Околдовала его зеленоглазая девушка с пышной белокурой косой, намертво околдовала! Михайла Федорович даже про всякую охоту забыл. А ведь раньше частенько охотой тешился, покоя челяди не давал.

Раньше... Раньше, чего греха таить, и с девками блудил. Кровь молодая, играет. Бывало, поедет на село, а тиун непременно ему молодую девку сыщет. Немало их перебывало в княжьих руках. А как встретил Полинку - про всех наложниц забыл. Да и ни одну из девок он не любил: клал на ложе, чтобы похоть убить, даже имени не спрашивал. И вдруг, как подменили князя. Только и думы про свою Полинушку. Вот уже другой год с ней встречается, и с каждой встречей чувства его всё разгораются и разгораются. Уж такая его Полинушка ласковая, нежная и в любви горячая. Душа поет!

Но вот как быть с городовым приказчиком? Ныне Русин Раков не так уж и рад его встречам с девушкой. Приказчика можно понять. Непорочный дом - не для чужих, сладострастных утех. И деньгам он уже не рад: побаивается дурной людской молвы. Не всякую тайну удержишь. Коль сестра о его встречах дозналась, значит, и в народ слух просочился. Надо что-то предпринимать. Но что?

Михайла Федорович терялся в раздумьях. Он никак не мог решить, где ему разместить Полинку. Во дворец не возьмешь, а в городе укромного места не сыщешь. Отвезти в какое-нибудь село? Но в нем надо срубить терем. Мужики и бабы на то косо посмотрят, и почнут князя костерить. Да и черт с ними! Почешут языки и перестанут.

Но и последняя мысль оказалась Нагому не по душе: Полинка как была, так и останется содержанкой - полюбовницей. Каково-то ей в таком звании пребывать?

Так ничего и не придумав, Михайла Федорович отправился в хоромы Ракова (кой, как и всегда, уже был заранее предупрежден).

Полинка каждый раз несказанно радовалась появлению князя. Лицо ее так и светилось от счастья. Она уже давно убедилась, что Михайла Федорович ее необоримо и безоглядно любит, и от этого ей становилось так хорошо, что она была готова жизнь отдать за своего «Мишеньку».

Ближе к вечеру, когда Нагой собирался уходить, Полинка, потупив очи, смущенно произнесла:

- Не хотела сказывать тебе, Мишенька, но знать время приспело... Правда, не ведаю, как тебе и молвить.

Михайла Федорович, глядя на взволнованное лицо девушки, обеспокоился:

- Аль беда, какая стряслась?

- Для тебя... для тебя может и беда, милый ты мой Мишенька.

- Сказывай, не томи! - подняв ладонями пылающее лицо Полинки, еще больше встревожился Нагой.

И девушка, преодолевая робость, молвила:

- Затяжелела я, Мишенька.

Высказала, и из очей ее выступили слезы.

- Покинешь ты меня... Не нужна тебе буду.

- Ладушка ты моя! - радостно воскликнул Михайла Федорович и осыпал девушку жаркими поцелуями. - Да какая же ты глупенькая. Тебя я ныне и вовсе не покину. Сына мне подари, сына!

- Подарю, Мишенька.

Счастливый Михайла Федорович, забыв обо всем на свете, остался у Полинки на всю ночь, а когда наступило утро, сказал:

- Надумал я, ладушка, взять тебя в жены. Согласна ли будешь?

Полинка горячо прильнула к Михайле, а затем, малость подумав, молвила:

- Да возможно ли сие, Мишенька? Я всего лишь сенная девка, коя порядилась к приказчику. А ты - удельный князь. Далеко не ровня я тебе. Что добрые люди скажут? Худая молва пойдет.

- Молва, что волна: расходится шумно, а утешится - нет ничего. Вот так-то, Полинушка. А коль я князь, голова всему уделу, то не бывать тебе больше в сенных девках. В женах моих будешь ходить, да будущего сына моего станешь лелеять.

Г л а в а 15

АНДРЕЙКИНО ГОРЕ

На славу поставил печь Андрейка городовому приказчику. Русин Егорыч долго и придирчиво ее осматривал, а затем, довольно поглаживая каштановую бороду, высказал:

- А ты и в самом деле, Андрей сын Шарапов, искусный мастер. Похвально, зело похвально. Держи свои пять рублей и ступай с Богом. Нужда приведет - снова тебя позову.

Андрейка принял деньги с постным лицом.

- Да ты будто и не рад? Аль не о такой цене договаривались, милок?

- О такой, Русин Егорыч. Благодарствую. И я, и подручные мои не в накладе150.

И все же уходил Андрейка из хором приказчика с грустинкой. Больше никогда он не посмотрит из оконца покоев Ракова в его сад, где иногда прогуливалась Полинка, и никогда, пожалуй, с ней не свидится.

Последняя его встреча произошла неделю назад. Увидев Полинку в саду и, пользуясь отсутствием Русина Ракова, Андрейка, на свой страх и риск, выбежал из хором и быстро зашагал к яблоням. Подойдя к девушке, возбужденно молвил:

- Здравствуй, Полинушка. Ты уж прости, вновь решил с тобой повидаться.

В очах девушки промелькнул испуг. Что люди подумают? С парнем тайком встречается. Донесут Мишеньке, и тот крепко осерчает.

- Здравствуй, Андрейка. Нельзя тебе здесь. Побыстрей уходи.

- Ведаю, что нельзя. Уж такие строгие порядки на Руси, но сердце душу бередит... Люба ты мне, Полинушка.

Девушке никак не хотелось обижать парня, но видит Бог, придется. Надо сказать ему всю правду, иначе такие неожиданные встречи могут большой бедой обернуться. И Полинка решилась:

- И ты меня прости, Андрейка. По всему, видать, ты человек хороший, но я люблю другого, очень люблю. Больше не надо меня видеть. Прощай.

- Неужели князя? - вспыхнул Андрейка.

Девушка, ничего не ответив, побежала в терем, а Андрейка аж застонал. Выходит, правда слух прошел по Угличу. Далеко не зря зачастил Михайла Нагой к Русину Ракову. Он давно к Полинке ходит, а у него, Андрейки, глаза застило. Всё не верил, что князь может снизойти до простой сенной девушки, но так и вышло. Господи, но это же большое горе для Полинки. Она стала наложницей. Княжья любовь к чернолюдинкам псовая. Потешится - и с глаз прочь. Зачем же Полинка на такой грех пошла?! Молвила, что «очень любит». Она-то может и любит, а вот князь свою похоть ублажает.

И душа Андрейки закипела от гнева на князя. Превратись он сейчас в сокола, то перелетел бы он дубовые стены кремля, влетел в княжьи покои и выклевал бесстыжие глаза Нагого.

Андрейка, забыв о своей работе, прислонился к дереву и едва не заплакал от горестных дум. Всё напрочь рухнуло. Белый свет померк в его глазах. А в голове билась настойчивая мысль: