Страница 14 из 22
Пожалуй, только то, что есть душа.
* * *
Я вырастаю из земного горя,
Как деревце живое из земли.
Ветвями вверх тянусь, с ветрами споря,
Но корни в горе накрепко вросли...
* * *
Не знаю, был ли щедр иль очень скуп я,
Но все утратил, кроме лишь греха.
И снова я с души снимаю струпья
Кроваво-острым черепком стиха...
* * *
Я на словах грешил, а не на деле,
Но получил я горестный урок:
Везде Господь - в стихе, в душе и в теле -
Горит, как незалеченный ожог.
Последняя молитва
О мой Господь, прости меня за всё!
Душа болит, она - Твоя рабыня;
Я мучаюсь, не ведая, что ныне
Последний дар Тебе преподнесен:
Я отдал всё, чем жил, на Твой алтарь:
Любовь, печаль, волненья, вдохновенье,
Но и грехи, и скорби, и сомненья -
Всему теперь хозяин Ты и Царь.
Все отмети, что чуждо здесь Тебе,
Но не отринь мою живую душу!...
И я Твоих велений не нарушу,
Когда скажу, что рос с собой в борьбе.
С собою я боролся, не с Тобой,
И лишь свою терзал и мучил низость;
Себе бросал безумный, гордый вызов,
Себя - врага - сражал, бросаясь в бой.
Весь этот ад борьбы, что жил во мне,
Да будет людям отдан в назиданье,
Чтоб все - и озаренья, и страданье -
Несчастным пользу принесло вполне.
Молитвенный распев произнесён.
Но я хочу сказать еще, Сладчайший,
Что я к Тебе прильну, как к жизни чаше.
О мой Господь, прости меня за всё!...
* * *
Родиться человеком так легко,
Ведь это просто легкая случайность.
Сбежало небо, словно молоко,
И чернота меж звезд необычайна.
Не брось меня, - пусть ты и далеко,
Дари мне свет, - пусть это невозможно...
Родиться человеком так легко,
А человеком умереть так сложно...
* * *
- Земная жизнь - прозренья, смех и слёзы,
Дороги без начала и конца,
Любовь, беда, весны бессмертной грозы
И нежный свет любимого лица -
Кровоточат, как сердце птицы пленной,
Как боль души, прикованной к вселенной,
И в небе пустоту находит взор,
И падает звезда в немой простор.
- Да, это всё - не ложь. Проходят вёсны,
Душа не видит родственных сердец.
Но смерть, как жизнь, сметётся силой грозной,
Небытию, как жизни, есть конец.
И разум, беспристрастный и глубокий,
Отметит всё и всё благословит -
И боль, и свет, и звук строки высокой,
И ветвь, и плод, и пепел, и гранит.
-- Дневники ада
Круг первый. Город
Взгляд из окна
За окошком, узорным с мороза,
Еле-еле сегодня видна
Нашей жизни привычная проза:
Двор, дорога--в квадрате окна.
Двор пустует. Дорога безлюдна.
Грязен мокрый истоптанный снег.
Мусор, прах... Так невзрачно и трудно
В этом мире живёт человек!
Стены дома грязны. И печальны
Даже ветви кустов... Тишина.
И навязчиво, грубо, нахально
Вписан хаос в квадраты окна.
Мир в квадрате. В какую же степень
Возвести надо мысль или речь,
Чтоб не жить так бессмысленно слепо,
Чтобы корень из мира извлечь?
Улыбка старой Евы
Я не ищу сюжета для напевов.
Подумается вдруг: как жизнь добра!-
И взглянет вслед с улыбкой старой Евы
Старушка из соседнего двора.
Ее печаль взлелеяна веками.
Была когда-то детками горда.
Но старший смотрит зло, как будто Каин,
Глотая жадно пиво из горла.
Тысячелетья не оставят мету
На вечности, напевом сжатой в час...
На чёрном небе Авель плачет светом,
Лучи роняя вниз из звёздных глаз.
Дворник
Весна пришла. Снега повсюду тают.
Весь мир в порядок привести пора!
И дворник вновь Россию подметает
И зиму выметает со двора.
А если взглянет вверх среди работы,
Увидит в грязных тучах небосвод,
То на метле он, как на самолете,
Взлетит и наше небо подметет!
Но, вопреки надежде и тревоге,
К земле придавлен тяжестью труда,
Он смотрит чаще вниз, под наши ноги...
Но, если вверх он взглянет иногда!...
Ребёнок в приюте
Взор грустных глаз.
Смущённый, грязный вид.
Шрам на руке, на прежде нежной коже...
Он - апельсин, что яблоне привит:
Прижиться здесь, в детдоме, он не сможет...
Кто виноват? Отец? Ребенок? Бог?
Мальчишка смотрит ввысь без укоризны,
Но шрам, что на ладонь - и душу! - лег,
Перечеркнул узоры линий жизни...
Ночь бедняка
Устать. Как в смерть, как в землю вечную,
Упасть в помятую постель,
Боль ощущая бесконечную,
Тоску, тяжелый, горький хмель.
И слушать, как среди молчания
Жужжит комар ночь напролёт,
Посередине мироздания
Он зуммер свой тоскливый шлёт.
И вдруг очнуться - пусть не полностью.
Как заключенный, в тишине
Вперед три шага сделать полночью,
Пять--в сторону и три--к стене.
Вперед. Назад. Душа измотана.
Чужие повторять стихи.
И улыбнуться. Вечность--вот она!
Каморка. Затхлость. Пауки...
А утром, не проснувшись полностью,
Забыв, что значит благодать,
Глаза продрав, с больною совестью
Вновь за чекушкой побежать...
Бродяга
Он снова под моим окном идёт -
Бродяга, что прижился на помойке
Через квартал. Походкою нестойкой
Он переходит улицу, и вот -
В его руках магический кристалл
Пустой бутылки, где играет солнце,
Не водка, а лучи, и то - на донце...
Он ростом и душой не так-то мал,
Раз в голове поместится полсвета,
Раз с мусорки виднее жизни суть,
Раз от его помятой сигареты
Светлее во Вселенной - хоть чуть-чуть!
И он ступает грязными ногами,
Дрожит, услышав ветра долгий вой,
Почёсывая грубыми руками
Потрёпанный свой нимб над головой...
Бомж
Дыша невыносимым перегаром,
Он на помойке роется в поту,
Чтоб отыскать средь битой стеклотары
Разбитую прекрасную мечту.
Казалось, жизнь ещё не начиналась,
И много было в сердце свежих сил...
Но, потеряв раскаянье и жалость,