Страница 8 из 51
Через несколько минут Катя вышла с пакетом. Андрей взял его и повторил приглашение — вручить посылку Данусе лично, заодно и познакомиться.
Но Кате почему-то теперь показалось невозможным встречаться с женой Андрея, она нашла подходящий предлог и решительно отказалась ехать к нему. Уже в номере она задала себе вопрос: почему вдруг передумала знакомиться с его женой? Неужели потому, что он ей понравился?
Вечером они поехали в драматический театр в сопровождении все того же заместителя директора. Он предусмотрительно взял ложу. Катя сидела в глубине и, как пулемет, переводила.
Постановка показалась ей скучной, а актерские работы — блеклыми. Но гости спектакль хвалили…
На следующий день они работали так, словно совещание вел сам Аркадий Семенович, — ни слова попусту, все четко, собранно. Единственное, что отличало Андрея от шефа, — он не упускал возможности пошутить.
«Интересно, — подумала Катя, когда время стало подходить к обеду, — он поедет с нами?»
Не поехал.
К вечеру сложные вопросы были решены, соглашение парафировано, и Андрей пригласил всех к себе домой.
— Конечно, следовало пойти в ресторан, и это было бы вполне по-западному, — сказал он, приглашая, — но мы в России, больше того, на Волге, где люди славятся своим гостеприимством. И еще я подозреваю, что нашим гостям интересно посмотреть, как живет русский бизнесмен средней руки.
Катя на мгновение умолкла и решила не переводить идиому «средней руки» соответствующим выражением на английский, а сделала буквальный перевод. К ней немедленно пристали с вопросами и Марко, и Жерар, допытываясь, что означает в данном случае «средняя рука».
Андрей сразу же сообразил, что поступила она так не потому, что не знала, как правильно перевести, а просто решила немного разрядить шутливым переводом напряжение после тяжелой работы. И принялся помогать ей, сознательно путая понятия и вызывая смех.
Так они и приехали к дому Андрея, уместившись все вместе в микроавтобусе, веселые и довольные.
Их встретила Дануся, высокая, стройная дама, чрезмерно статуарная, как Майя Плисецкая, но вызывающе красивая, под стать квартире, просторной, какой-то безразмерной, прекрасно обставленной, с подписными картинами на стенах.
Катя скисла.
Удивительно, что из всех только Марко, весельчак, рубаха-парень, заметил это, понял невероятным образом причину резкой смены ее настроения и принялся ухаживать за ней.
Несколько напряженный взгляд, брошенный Андреем на Марко, который она перехватила, вернул ей хорошее настроение.
— Как вы находите город? — светским тоном спросила жена Андрея, словно город был ее собственностью.
Жерар произнес пару банальностей, Катя старательно перевела так, чтобы не пропала именно любезная банальность его слов. Андрей нахмурился, видимо, обидевшись за свой город.
«Неужели я переборщила с банальностью?» — подумала Катя, но Дануся ничего не уловила, приняв слова француза из самого Парижа за чистую монету.
— Когда я сюда приехала — я родилась и выросла в Москве, — то не сразу оценила прелесть этого волжского города. Но я очень любила своего мужа, собственно, за ним я и последовала, он местный… — Катя обратила внимание на привычку Дануси не заканчивать фразу, что усложняло перевод. — И дядя предложил ему создать филиал. Потом Андрей познакомил меня со своими друзьями. Это местная элита, интересные люди. Сложился тесный круг, все свои, и город, если можно так выразиться, повернулся ко мне лицом. У нас бывают актеры, режиссеры наших драматических и музыкальных театров. У Андрея особое пристрастие к актерам. Правда, опера последнее время стала очень хороша, а вот театры… ну-у… не столичные…
— Мы вчера были на спектакле, мне понравилось, — сказал Марко.
— О да! — присоединился к нему Жерар. — Чехов — это гениально!
— Я знаю хорошо эту пьесу, у нас играют «Дядю Ваню», конечно, в переводе. А здесь было интересно посмотреть спектакль на русском, и, мне кажется, я все понимал, — заявил Шнайдер. — У вас очень хорошие артисты.
— Какое впечатление произвел спектакль на вас? — спросила Дануся у Кати.
Ладислав понял вопрос и, опередив Катю, заявил:
— Она не может говорить объективно, потому что ее папа много лет раньше играл дядю Ваню. Я тогда учился в Москве и был в театре, когда он выходил на сцену. Это было совсем аусгецайхнет! — неожиданно на немецком закончил свою реплику Ладислав.
Катя знала, что он с детства прекрасно владеет немецким, как и большинство интеллигентных людей Чехии, но почему сейчас вместо «отлично» он произнес немецкий эквивалент этой оценки, не поняла. Видимо, так он неосознанно хотел поддержать Шнайдера.
— Он и сейчас играет Войницкого и очень любит эту роль, — ответила она Данусе.
— Господи! — вскочил с места Андрей. — Виктор Елагин! Как же я раньше не догадался? Так он ваш отец?
— Не отрицаю, — усмехнулась Катя.
— Теперь я вижу, как вы на него похожи: у вас такие же синие глаза.
Видимо, Данусе не понравилось, что муж успел разглядеть цвет глаз какой-то переводчицы, и она настойчиво повторила свой вопрос:
— Мне тем более интересно узнать ваше мнение, вы можете сравнивать.
Катя хотела отделаться светской банальностью, но, заметив, как мгновенно изменилось выражение глаз любезной хозяйки — они стали холодными, если не сказать злыми, — передумала.
— У Чехова Войницкий — типичный русский интеллигент, умный, порядочный, образованный, согнутый судьбой и неспособный принять самостоятельного решения, чтобы изменить свою жизнь.
Она тут же перевела свои слова на английский, для гостей. И продолжила:
— Вчера актер — не помню его фамилии — так и играл, в точном соответствии с автором и, видимо, режиссерским решением. Получилось хрестоматийно. Мне это неинтересно.
— А как играет Виктор Елагин? Он что, спорит с Чеховым, переосмысливает его, ведь теперь это модно? — не без ехидства допытывалась Дануся.
— Не совсем так. Нужно помнить, что Войницкий — сельский житель, занимающийся крестьянским трудом много лет. Такой человек не может быть слабым ни физически, ни морально. Он взвалил на себя обязанность по спасению усадьбы и делает это в одиночку, без надежды на помощь, и к тому же содержит мужа своей покойной сестры, его новую жену, свою племянницу и мать. Единственное решение, которое могло бы освободить его от кабалы — это предать их всех и, главное, предать землю, в которую вложено столько труда. Войницкий никогда этого не сделает. И в этом его сила. Таким играет его мой отец. Кстати, Чехов обозначил жанр пьесы — «Сцены деревенской жизни». Об этом часто забывают.
— Браво, Катя! — провозгласил Ладислав и захлопал в ладоши. — Я понял все, что ты говорила, и даже могу перевести сам на английский, — и он действительно стал переводить Катины слова заскучавшим было гостям.
Небольшой экскурс в область театрального искусства создал некоторое напряжение, нарушив запланированную хозяйкой программу вечера…
— У вас очень красивый ресторан за рекой, — заметил Жерар, разряжая возникшую ситуацию.
— Мы туда не ходим, — коротко отмела комплимент Дануся.
— Почему? Такая перспектива, открывается чудесный вид на город.
— Там бывают в основном эти, новые русские, — и Дануся презрительно сморщила носик.
«Себя ты к новым русским не относишь», — подумала Катя. Она искоса взглянула на Андрея и поняла, что он, хотя и не показывает виду, раздражен поверхностными суждениями жены. А та, купаясь в подчеркнутом внимании европейцев, говорила и говорила, обращаясь поочередно то к итальянцу, то к французу:
— Правда, сейчас они совсем не то, что несколько лет назад. Многие побывали в Европе, обтесались, обзавелись имиджмейкерами. Но все же… Отсутствие настоящего образования сказывается. Мы с Андреем окончили Московский университет. Он приехал учиться в Москву. Здесь тоже есть университет, но он выбрал Московский. Собственно, там мы и познакомились…