Королевство стеклянных глаз

Всплыли в памяти жуткие куклы, чья оболочка на ощупь напоминала обмазанную чем-то липким ледяную кожу – и Кеннет передёрнулся, поняв: всё-таки настоящая кожа, причём человеческая. Быть может, явись он в тёмные залы Стеклянного Дворца позже – и увидел бы там ту девушку, встреченную у ручья, бессмысленно глядящую перед собой нарисованными стекляшками глаз. От этой мысли не стало страшнее: наверное, у страха тоже имеется свой лимит, и рано или поздно наступает момент, когда на испуг уже не достаёт сил.

- Королева правит нами, потому как у неё все Ключи. Ключи от всех этих кукол. Ей достаточно завести нужную куклу – и та будет действовать. Швея – шить, стоит лишь подложить ей ткань, Мастера – переделывать людей, Стражи… убивать всех, кто пытается миновать границу или напасть на Королеву.

Звучало всё это абсурдно: в конце концов, Королева – всего лишь одна жалкая слабоумная девчонка, разве что чрезмерно избалованная и привыкшая, что каждое её желание немедленно исполняется. Чего стоило бы попросту прикончить её, да хоть бы просто отобрать ключи и всё такое?

- Ты думаешь – она главное зло, что держит нас здесь? – губы Клодии дрогнули, словно она пыталась улыбнуться, но давно разучилась; Кеннет же сообразил, что задал свой вопрос вслух. – О, это не так. Она – лишь дитя, но лучше подчиняться ей, чем вызывать гнев того единственного, кому подчиняется она.

- И кто же этот местный Гудвин? – младший Каррингтон не сумел справиться с очередным приступом смеха, перешедшим в безудержную икоту. Первая фрейлина посмотрела по сторонам, будто ожидала увидеть жуткие пустые глаза кукол, и ещё тише произнесла:

- Её брат. Это он выдумывает самые жестокие игры, из-за которых погибают желающие свободы. Он выбирает некоторых из нас, заставляет драться друг с другом – насмерть. Он говорит, будто бы победитель освободится и получит шанс покинуть королевство, но это ложь: последнего оставшегося в живых он отдаёт Мастерам.

Послышался тихий шорох, и Клодия резко обернулась. Но нет, никаких жутких созданий, никаких стеклянных взглядов – лишь едва заметно колыхалась портьера. Одна из фрейлин отдёрнула тяжёлую ткань, но не увидела ничего, кроме переливающихся огоньков за окном. Не сразу Кеннет сообразил, что всё это время не дышал, и тотчас же сделал глубокий вдох.

- Так почему бы вам не избавиться и от него? Он же тоже, наверное, просто человек и всё такое?

Первая фрейлина вымученно улыбнулась:

- Мы не знаем.

Младший Каррингтон ожидал любого ответа, кроме подобной глупости. Каким образом можно не знать в лицо своего главного врага, не выяснить о нём ничего, кроме совершенно очевидного – он брат маленькой, но оттого не менее сумасшедшей Королевы?

- Её брат никогда не показывается; ему больше по душе темнота, чем яркий свет. Все мы знаем: когда гаснет шпиль Стеклянного Дворца, и город погружается в темноту – значит, настало время его игры. Он и Королева – близнецы: в старых королевских архивах можно найти запись об их рождении. И… это всё. Там есть лишь их имена, Шарль и Шарлотта, и дата их появления на свет – один и тот же день. Но… больше ничего.

Наверное, не зря припомнился при виде дорожки из жёлтого кирпича пресловутый Гудвин: он, кажется, тоже предпочитал перед своими подданными не появляться. По крайней мере, в естественном виде. А этот вон, шпилем сигналит. Кеннет с силой ущипнул себя за щеку, пытаясь подавить приступы смеха: не хватало ещё впасть в истерику, как какой-нибудь девке. Нет, надо быть сильным. В фильмах истеричек первыми убивают – они визжат громче.

- А… от меня вам что нужно?

Клодия с силой сжала плечо собеседника и быстро зашептала, то и дело косясь на двери:

- Говорят, её брату интересны те, кто по нраву сестре. Мы ей уже не по душе, многих из нас она отбросила. Нам не стать её любимыми игрушками, но лишь ими она хвастается перед братом. Ты… у тебя есть шанс понравиться ей, показать себя таким, как хочет она. Не называй её по имени: для тебя она – Королева. Слушайся во всём. Не умеешь танцевать – танцуй, как сумеешь, не умеешь петь – дери горло, но пой. Если повезёт, если она захочет похвастаться тобой… Она отведёт тебя к своему брату. И тогда ты избавишь нас от них обоих, ты – и никто другой…

Дверь медленно начала открываться, и Клодия отскочила к окну, словно не она мгновения назад говорила с младшим Каррингтоном. На пороге, как и ожидалось, стояла Королева; старое платье, испачканное в масле, она сменила на другое – ядовито-зелёное, расшитое блестящими камнями размером с суповые тарелки. Стекляшки, наверное, вроде тех, из которых делают глаза местных куколок.

- Ты, да, ты! – в грудь упёрся палец с обгрызенным ногтем. – Ты пойдёшь со мной!

Кеннет, пожав плечами, побрёл следом. В голове эхом отдавались обрывки слов Клодии:

Если повезёт…

Она захочет похвастаться тобой…

Избавишь нас…

Ты, и никто другой…

========== Глава XII: Сказка на ночь ==========

Королева, очевидно, не могла идти спокойно – то и дело она принималась пританцовывать и подпрыгивать. Так не ведут себя подростки – только совсем маленькие дети, которых не заботит, что о них могут подумать окружающие. Интересно, что она выдумает теперь? Заставит его играть с каким-нибудь ребёнком в дочки-матери, или что там ещё любят девчонки?.. На мгновение мелькнула странная мысль: а где же все дети? Вроде бы Королеве, мнящей себя крохотным дитятком, стоило бы окружить себя товарищами по жутковатым играм, но нет – рядом только взрослые…

За размышлениями Кеннет не заметил, как они вернулись в круглую залу. Королева, визжа от восторга, с разбегу плюхнулась в подушки. Платье слегка задралось, обнажая тонкие некрасивые ноги, покрытые светлыми волосками. Любая девушка её лет либо возмутилась бы, либо одёрнула юбку, но уродина лишь спокойно закинула ногу на ногу и поправила подушку, подпиравшую тощую спину. Королева посмотрела на Кеннета – и капризно протянула:

- Уже поздно! Пора спать.

- Разве? – младший Каррингтон не понимал: неужели за глупыми приготовлениями и идиотской игрой умудрился минуть целый день? Ведь здесь, в королевстве, где никогда не гаснет свет, не поймёшь, когда в самом деле сменяют друг друга день и ночь…

- Да, пора! – Королева зевнула, не прикрывая рот рукой. – Когда я хочу спать, тогда и ночь!

- Конечно, конечно, - торопливо принялся кивать Кеннет, оттягивая тесный ворот своего нового облачения. Приказано не спорить с наглой девчонкой – значит, лучше и в самом деле не испытывать её терпение, как бы сильно ни хотелось порой съездить по вульгарно раскрашенной мордочке. Он всё ещё не понимал: если Королева намеревается отойти ко сну, то с какой бы стати ей звать его к себе? Что ей надо? Мысли в голове блуждали самые разные, вплоть до объяснений в духе низкопробного порно.

- Расскажи мне сказку на ночь. Я люблю сказки. Только хорошие, не страшные! От страшных я плохо сплю.

В комнате на пару мгновений воцарилась тишина. Младший Каррингтон припоминал все известные ему сказки, и в каждой ему виделось нечто пугающее: что, если после Королева вздумает поиграть в рассказанную историю? Как отыскать среди сказок что-то в меру безобидное и не страшное, что-то, что сможет помочь ему выбраться, да ещё и так, чтобы Королева ни разу не слышала об этой истории? Сочинительство никогда не было его коньком. Эх, сюда бы Кристин…

- Ты не знаешь сказок? – в голосе Королевы не слышалось негодования, скорее, детское любопытство и даже лёгкое сочувствие. – Тебе что, их никогда не рассказывали?

- Рассказывали, - заставил себя улыбнуться Кеннет. – Но это было жутко давно. Хорошо… сейчас, сейчас расскажу… эээ…

- А ты знаешь сказку о Мастере-Кукловоде? – перебила девчонка. – Это моя любимая. Знаешь?..

Никогда бы младший Каррингтон не подумал, будто можно бояться жалкой тощенькой девицы, похожей на стрекозу: едва заденешь, и она рухнет на землю переломанной кучей. В детстве он когда-то случайно наступил на сидевшую на земле стрекозу, и до сих пор не мог забыть короткого, но отчего-то слишком громкого хрустящего звука. С таким же раскусываются чипсы. Или ломаются кости.