Страница 45 из 64
Глава 20 «Find the coast of freedom…»
И так «Аквариум», поджав коленки и ёрзая в креслах «ТУ-154», приближался к своей новой, ещё малопонятной части истории. Летел в полном составе, только без Бориса – он ждал нас в Монреале. Летел и прилетел.
Это странное чувство, что ты не на родине, возникло сразу же, как только самолет коснулся посадочной полосы и машина побежала по дорожке.
Аэродромные машины были как сказочные великаны. Эти большие, диковинные аэродромные грузовики, что замелькали в иллюминаторах, не имели ничего общего с теми «газиками» и «волгами», к которым мы так привыкли за долгие годы путешествий по стране.
Выход из самолета оказался несколько необычной процедурой. Никакого трапа и в помине не было. Прямо из салона ТУ-154 мы перешли в автобус. Да – в автобус! Он закрыл двери, отъехал от аэроплана и начал опускать свой салон к земле, вниз на колеса. Через несколько секунд мы уже были под фюзеляжем и катили в сторону здания аэровокзала. Ну чем не иллюстрация к Ефремовской «Туманности Андромеды»?
Вообще нам тогда трудно было представить, что хоть что-то из того, что нас могло ждать в Канаде может хоть как-то удивить. За долгие годы общения с нашими питерскими американскими и английскими приятелями представление об их образе жизни сложилось полное и давало возможность не попадать впросак. Не выглядеть, как «советские» туристы, которые никогда не понимают куда идти, на что нажимать, куда садиться… Но не все можно предусмотреть… Жизнь тут же предложила мощный тест на сообразительность.
Первое место, куда нас после встречи с аэропортом «Мирабель» и Борисом привезли – был университет McGill (если правильно помню), где мы оставили инструменты в комнатах местного общежития.
О планировке этого самого общежития интересно вспомнить отдельно. Жилые комнаты нашего этажа располагались по всему его периметру, а так называемые общественные места располагались посередине. Так вот эти «места общего пользования» были общие в буквальном понимании этого слова.
Не было привычного для наших общаг размежевания на «М» и «Ж». Замешательство усугублялось ещё и тем, что комнаты для студентов, доставшиеся нам, были на одного человека каждая. Все, получалось, жили в отдельных номерах.
Только позже я догадался, что там существовали отдельные корпуса для юношей и отдельные корпуса для девушек. Но сразу после России понять это не было никакой возможности. Но это был ещё не шок.
Дальше мы все поехали в ресторан на обед. Встречавший нас «белковский» Кенни Шеффер повез нас в греческий ресторанчик. И вот именно тут и случился первый настоящий шок!
Вы и представить себе не можете, как это здорово и неимоверно удобно, когда подошедшая к вашему столику официантка берёт заказ у каждого клиента в отдельности.
Если серьезно – то иначе во всем мире вообще не бывает! Официантка спрашивает каждого, что он хочет и даёт советы по любому конкретному блюду. С каждым посетителем отдельно!
Это не в пример нам, когда заказ даже в московском «Пекине» в основном состоит их числительных: 5 – «запеченных свинин», 4 – «супа с колобком», 3 – «яйца по-китайски», 2 – «Китайского вишневого вина» и т.п. Здесь же каждый заказывал сам!
Подошедшей ко мне официантке я, проявив чудеса сообразительности, заказал салат по-гречески, шашлык и пиво… Вот здесь меня и подстерегал удар! «What kind of beer?» – прозвучал английский вопрос с французским акцентом.
Почему с французским? Монреаль – столица франкоязычной канадской провинции Квебек. Там вообще все говорят только на французском. Я оторопел. Как разве бывает ещё что-нибудь, кроме «Жигулевского»?…
Как я попал! Ни одного названия, ни одной марки пива, что бывают вне пределов России я не знал. Ну закажи я себе хоть рюмку виски – вот где бы разгулялась фантазия, а с этим пивом и его «kind»'ом – получался кошмар. Но «солдатская» смекалка, как в старом анекдоте про рядового Петрова – помогла. «Заметка из фронтовой газеты: Не подвела солдатская смекалка! Когда рядового Петрова окружили 15 немецких автоматчиков, солдат смекнул: „Это п…..ец!“
Так же и я, в поиске выхода из тупикового положения, наверно, дымился за столом. К счастью я вспомнил журнал «Rolling stone», вспомнил, как меня все чаще и чаще в последнее время там доставала реклама пива «Budweiser»… И вот он спасительный выход, не «жигулевское» же просить! «Bud», please!» – нашелся, наконец я. Но тут же получил следующий вопрос, чтоб не расслаблялся! «Cold our not?» Вот тут-то я уже мог ответить.
Правда, многолетняя привычка подсказывала, что не бывает ни холодного, ни какого иного пива, кроме как пива вообще, или пива с подогревом!
В этом случае замешательства уже не было, но некоторое неудобство все-таки осталось.
Довольная заказом официантка отошла. Я сидел в своём кресле у столика и ощущал легкую испарину на теле – до чего ж трудно за границей даже просто поесть!
Вообще все, что связывает русского со своей родиной в первые мгновения без неё, как раз и строится на таких забавных различиях и комизме, который они вызывают.
Впоследствии, когда они по мере накопления опыта исчезают, начинаются совсем другие ощущения, которые не стоит описывать в этой книжке. Тем более, что в те десять дней, которые мы провели в Монреале, были на столько полны комизма, что о серьезном думать обо всем не было времени…
Надо отдельно сказать, что Канада поразила ещё и тем, что все стекла в этой стране были вымыты. Все!
Вам не раз приходилось видеть и по телевизору и в кино «небоскребы». Если вы помните – они все стеклянные. Там как будто нет стен, а только окна, окна, окна… В центре Монреаля они то же есть. Один из них, стоял рядом с той гостиницей, куда мы переехали днем позже… В деле нашего переезда поучаствовал Кенни Шеффер! Его разговор с распорядителем конгресса был резок: «С кем выступает „Аквариум“ в концерте?» «С Crosby, Stills & Nash!» «Где живут Crosby, Stills & Nash?» «В „Интерконтинентале“ „А где живет „Аквариум“?“ „?“…
… и уже до самого отлета мы жили в гостиничных уютных просторных номерах, а не в университетских хоромах… Так вот этот «небоскреб» был розовым.
Особенно это впечатляло вечером или утром на заходном или восходном солнце, он светился «будто изнутри» этим розовым светом, как большое «бра». Первой жертвой этой «зеркальной» чистоты стал Сева.
Парадоксально, что единственный к тому моменту практический «праведник» был именно он. Не курил, не пил и вообще вел уклончивый от излишеств образ жизни. Так именно он первый и стал жертвой чистоты.
Не заметив стеклянной двери, он как в комедиях Жака Тати вошел в эту дверь лбом. Но дверь – есть дверь и она всей своей массой набросилась на Севкин лоб. «Аквариумовский» лоб выстоял, дверь с позором поддалась…
Шишка была большая, но больше всего, как вы понимаете, было хохоту и шуток на этот счёт.
Да простит меня Севушка за вольность этот эпизод, но пусть этот факт прозвучит, как иллюстрация неприрекаемой мощи «Аквариума»!
Репетиции перед выступлением проходили в каком-то клубе, сейчас не помню его названия, но примечателен он оказался тем, спустя день после нас в нем выступали «Depechе Mode».
Хозяева клуба, проникнувшись канадско-русской дружбой, подарили нам возможность посетить этот концерт. Дали каждому свободную проходку. НЕ пришёл никто! Здесь надо обратить внимание на такую вещь.
Нигде, во всем мире, нет такого понятия – халява! Не исключением был и этот клуб, так что раскрутиться на десяток «проходок» – было делом из ряда вон выходящим, а значит знаком большого уважения.
Нам было приятно такое признание, но не сговариваясь, мы совершили синхронный поступок.
В день концерта Depeche Mode каждый из нас где-то болтался по городу и оттягивался в компаниях старых или новых друзей. Дело в том, что Монреаль находится в нескольких часах езды на поезде, и нескольких десятках минут лета от Нью-Йорка, что сделало возможным приезд к нам огромного числа старых нью-йоркских знакомых и не на долго превратило Монреаль в его филиал.