Страница 44 из 64
«Я платил за него 8000 долларов, но сейчас он для меня не стоит ничего – это подарок!» – был ответ артиста.
«Вот и славненько! Заплатите теперь нам эти 8000 долларов таможенного сбора и дарите его кому угодно,» – дала таможня добро… …Понятно, что инструмент отправился обратно на родину, в кладовку к Billy. Говорят он там и по сей день стоит.
Московский концерт сo Stills и Nash не прошел без спецприключений. Прямо перед нашим выходом на сцену мимо титовского баса прошел режиссёр этой программы.
Не то что бы прошел, как мышка, а как-то так прошел, что Сашин инструмент упал на пол… Стоял он на подставке, готовый к выходу на сцену, натроенный и включенный… А тут «мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и …» Саша этого не знал. Хитрый телережиссёр никому об этом тоже не сказал! Авось пронесет!
Этой бестолочи и в голову не пришло, что после таких потрясений всегда строй инструмента меняется. Куда там! И вот выходим мы в этот прямой эфир и начинаем в нем петь «Под небом голубым». Со второго куплета вступает Тит…
Помню его удивленное лицо, после первой же ноты. Я не говорю про лица остальных.
Это счастье, что его бас был безладовый, и те нюансы, на которые поехал строй, можно было прямо по ходу исполнения корректировать. Но если бы это был не Тит, и бас к тому же был бы ладовый – ох, не сдоброватьм нам в этой песне. Но обошлось.
Спустя полчаса мы смотрели своё выступление по телевизору Вот это был восторг! И Тит, и бас, и нота – все было как по-настоящему!
Не испугалась редактура, не подмазала, хоть время у них для этого было. Ведь «прямой эфир»-то исполнялся «по-советски», с задержкой или она вообще без слуха?
И вот после окончания концерта идем мы по улице из зала в свои номера и попадаются нам навстречу милые такие англичане, которые как бы невзначай начинают говорить, что только что видели и слышали нас, что они сами психиатры, и что есть у них идея – позвать нас в будущем году на такой же концерт…
«Да, да, да,» – отвечаем мы невпопад, а сами спешим посмотреть себя в «прямом эфире» по телевизору… «Значит вы согласны?» «Да, да, да,» – отвечаем мы, лишь бы скорее отговориться. «Значит согласны выступать в Монреале?» «?» «Согласны?» «?» «Мы поняли! До встречи! В Монреале!»
Никто тогда, в начале лета 1987 года серьезно такое приглашение на улице воспринять не мог. Да и какие к этому были основания? Однако спустя несколько месяцев на наше имя пришло официальное приглашение. «?»
Оно было тихим громом. Теперь надо было делать в свою очередь все зависящее от нас.
Боря к тому времени уже бегал по ОВИР'ам, заполняя анкеты по приглашению «Белки». Теперь это предстояло и нам всем. Это был все-таки 1987 год. Тогда ездили за границу только с разрешения Райкома партии.
И какой же райком возьмет на себя ответственность за восемь человек, к которым он ещё совсем недавно «списком» имел не то что претензии, а и готов был всех, строем…!
Но была в этом приглашении маленькая хитрость. Оказывается те дяденьки, что нас украдкой позвали в Монреаль, были не так просты. В своём приглашении они обговорили одну маленькую деталь – если приглашенный ими «Аквариум» по каким-либо причинам не сможет приехать на означенный концерт, ну скажем, будет занят более серьезным делом, чем игра в Монреале, или кто-либо из членов этого коллектива неожиданно «заболеет» перед самыми гастролями, и группа приедет не в полном составе, то они, как капиталисты, не будут платить концертный гонорар.
А вот гонорар за концерт такого уровня обычно шёл на покрытие расходов по пребыванию всей делегации страны. В этом-то и была вся загвоздка!
Тем самым эти дяденьки ставили Кремль в известность, что положенные нам за концерт 60000 долларов (прописью: шестьдесят тысяч долларов), Кремль может потратить на оплату пребывания 100 советских психиатров, приглашенных на этот форум. Но никому другому они платить не собираются! Только «Аквариуму»! Вот вам и идеология!
Помните Олимпиаду, Атланту и лошадок? История опять повторилась – лошадками стали мы…
Ах, как долго мы искали – каждый свой партком, который бы взялся за осуществление процедуры.
Про себя могу сказать, что произошло чудо. Не знаю почему, но для меня все подписал рок-клубовский секретарь парткома. Точнее не рок-клубовский, а Дома Народного Творчества, где рок-клуб жил, но какое это имеет значение.
Я ведь там не работал в этом Доме. Это трудно понять, ведь с его точки зрения от нас должны были исходить одни неприятности. Но факт – есть факт! Он все подписал…
И вот через год после первого концерта для психиатров в Москве мы улетели на следующий канадский форум. Начиналась забавная заграничная концертная полоса…
Летать самолетами аэрофлота – занятие привычное любому рокеру. «Великие» ТУ – 154 были самым расхожим средством передвижения в нашей работе. Летали они тогда по всей стране, продолжают летать и по сей день. Непотопляемы, как «Жигули»!
Но есть у этого аэроплана и своя, специфическая особенность – расстояние между кресел. Вроде оно есть, но его столько, что ноги могут там чувствовать себя нормально не больше часа. Потом начинается окостенение и вы вынуждены ёрзать как медведь по клетке. Крутитесь в этом кресле из стороны в сторону… А лететь через океан и всякие иные красоты ни много, ни мало – 9 часов.
Это я к тому, чтоб вы не думали, что заграничные поездки так легко даются. Мучается наш брат от этого «кайфа» с первой же секунды, и до последней. Причем я не преувеличиваю – до последней.
Вообще во всей этой истории нельзя не вспомнить добрым словом Петра Викторовича Морозова93, московского психиатра, который занимался нашим отбытием на тот конгресс…
Только по возвращении назад я из разговора с ним узнал, что он рисковал практически своей карьерой под эти «гастроли».
Оказывается было твердое «мнение», что уехав в Канаду, назад в Россию вернется в лучшем случае половина музыкантов. Вот такое, оказывается, существовало мнение у чиновников о своём народе вообще. Заграница в их понимании была как большая «чёрная дыра», поглощающая своих соотечественников. Они боялись её, как проказы, но сделать с ней ничего не могли. Болезнь «заграницы» была неизлечима, она засасывала в свой водоворот…
Времена менялись – и «Аквариум» для них был первый эксперимент. Забегая вперед, сказу, что 100% «возврат» музыкантов вызвал «шок» в рядах чиновников. Образ социально-опасных рокеров таял на глазах, и вернуть его у них уже не было сил. На стадионах выступают, из-за границы возвращаются – ненормальные какие-то…
Со стороны Питера в делах нашего отъезда принимал участие Евгений Викторович Зубков94. Личность незаурядная. Является «Первым почетным „митьком“ от советской психиатрии.
Если рассуждать медицинскими категориями – вернул им «здравомыслие» в самом лучшем понимании этого слова.
В моем же конкретном случае, как подтверждает сама история а лице Михаила, он принимал активное участие в получении необходимых медицинских документов для оформления моего загранпаспорта.
В те времена из России, оказывается, могли выезжать только здоровые люди! Я не имею ввиду – психически, речь о заболеваниях вообще…
93 Петр Морозов – московский психиатр, в то время ответственное лицо в организации «Врачи мира за предотвращение ядерной войны». В отличии своих коллег, хорошо знаком с творчеством «Аквариума». До путешествия в Монреаль объехал весь мир.
94 Евгений Зубков – петербургский психиатр, вынужденно проживающий в Нью-Йорке. Обожает Петербург и все, что с ним связано, бескорыстно помогает в избавлении от химической зависимости многим ценнейшим жителям этого города. Мастер церемоний и в этом много достиг.