Вигнолийский замок

К сожалению, в моем распоряжении имелось только три хороших арбалета и пять неплохих. Остальные оставляли желать лучшего и создавали лишь фон. Вот сейчас Никер с увлечением взводил хлипкий арбалет с помощью приставного рычага. Только очень хорошие стрелки получили качественные изделия, поэт же меткостью не отличался.

Люди Праста заметались. С одной стороны, им хотелось спасти тех, кто сорвался вниз и выжил, а с другой – уйти из-под града стрел. Однако противник быстро организовался и начал отстреливаться. Их арбалеты и луки тоже запели звонкую песню смерти.

Один из моих солдат упал, болт пробил шлем и вошел глубоко в лоб. Я заметил, как новобранец Ракшан подхватил оружие погибшего и стал привычными движениями натягивать тетиву.

– Да попадет уже кто-нибудь в Праста или нет?! – в сердцах воскликнул я.

Однако этот негодяй не только прятался за спинами своих людей, но и отступал. Мы, увлеченные боем, пропустили момент, когда противник принял решение бросить упавших. Люди Праста быстро отошли вместе со своими големами, но оставались в пределах видимости.

На противоположном от нас берегу бились раненые лошади и стонали люди. По моим расчетам, противник потерял человек пятнадцать: пятеро свалились в овраг, остальные пали во время перестрелки. С нашей стороны ранен был лишь один, зато погибли двое: младший сын мельника Тибо и бастард Отис, отпрыск предыдущего барона Лиго и служанки. Последнего мне было особенно жаль, он проявлял недюжинные умения в верховой езде и обращении с копьем, я даже решил сделать его следующим десятником, когда моя маленькая армия еще немного разрастется.

– Что делать будем, Арт? – голос Никера оторвал меня от размышлений о мертвых и вернул в мир живых.

Ситуация выглядела тупиковой, ведь переправиться на другой берег мы не могли – обрыв казался слишком крутым, да и люди Праста, гарцующие вдали, могли вернуться в любой момент и ударить.

– Раненых не добивать, спуститься в овраг и собрать приличное оружие и доспехи. Потом уходим, – распорядился я. – Да, вот еще, поднимите сюда жабу-голема.

Рупрехт и Алессандро принялись налаживать спуск. Они отправили четверых вниз, те оказали первую помощь вражеским раненым, а заодно забрали их доспехи и оружие. Потом с помощью лошадей мы втащили наверх голема, который разбился о камни.

Создание не двигалось, что говорило о том, что энцеф мертв. Кожа существа уже не казалась ярко-желтой, а выглядела сероватой и бледной.

Я наклонился над ним и пощупал сначала бронированные костяные бляхи на голове и спине, а затем суставы конечностей. Меня интересовало, как это существо прыгало и каким образом маг смог изготовить такую костяную защиту. Голем был узкоспециализирован и предназначался для отвлечения противника и взлома обороны. Возможно, существо могло прыгать выше, чем мы видели, но вряд ли слишком высоко – сказывался большой вес.

– Хочешь взять на вооружение эту штуку, Арт? – Никер с удовольствием разглядывал голема.

– Нет. Это напоминает скорее тренировочный, чем боевой образец. Хотя интересно, у кого есть столько хилы, чтобы выбрасывать ее на создание вот этого.

Я взял кусок кожи вместе с костяной пластиной, чтобы показать ее дядюшке Вилли.

Когда мы вернулись в замок, Антуан уже был здесь. Туссеан отправил его домой сразу же, как только признал годным для дальнего перехода. Я хотел навестить десятника в лазарете, но Антуан спал. Наверное, это был его первый спокойный сон за последние дни.

Только перед самым ужином я вспомнил о записке, которую мне вручила магичка. Любопытство было одной из моих слабостей. Я подошел к большому серебряному подсвечнику, который стоял на столе в моем кабинете, и развернул бумажный свиток. Любознательный Никер заглядывал мне через плечо.

«Дорогой господин барон, – писала магичка, – наши с вами отношения, конечно, не сложились, но еще не поздно все исправить. Я предлагаю вам союз. Надеюсь, долговременный союз. Жизнь научила меня разбираться в людях, и я считаю, что с вашей волей и моими способностями мы далеко пойдем. Передайте ответ хозяину постоялого двора “Лунник”, что в Фоссано. Не беспокойтесь ни о чем, я умею быть преданной своим союзникам.

Ваша Виолетта».

– Пф, – сказал я, аккуратно сворачивая послание, – ну и девица. Однако зачем она дала мне в руки такой документ? Это же измена Листу, как союзнику Праста.

Никер почему-то улыбался во весь рот.

– Арт, ты прав, это выдающаяся девица. Она настолько хитра, что ничем не рискует. Уверен, что уже сегодня наша магичка расскажет Листу о записке и заявит, что таким образом хочет заманить тебя в ловушку.

– Я тоже подумал о ловушке, – равнодушно произнес я.

– Но в том-то и дело, что это не ловушка, – поэт продолжал улыбаться, отчего стал похожим на самодовольного кота. – Я наблюдал за магичкой со стороны, как она на тебя смотрит, о чем расспрашивает служанок, и эта записка окончательно подтвердила мои выводы. Девица влюбилась в тебя, Арт. Поздравляю! Правда, я не совсем уверен, что она это до конца понимает. Ничего, скоро поймет.

Я на миг задумался. Если даже мой друг прав, любовь такой девицы казалась сомнительным удовольствием. Но все равно следовало посмотреть на вопрос шире.

– Вижу знакомое выражение, – хохотнул Никер. – Ты начал просчитывать варианты действий! Я бы, конечно, с этой магичкой связываться не стал, себе дороже. А ты что, настроился получить какую-то выгоду?

– Выгоду? – я подошел к шкафу и спрятал записку в тяжелую железную шкатулку с моим гербом. – Хотя, возможно, она сумеет выдать нам Праста. Это решит часть наших текущих проблем. Но что она потребует взамен, вот в чем вопрос? Очевидно, не деньги.

– Если бы речь шла просто об интрижке, то я бы первый посоветовал тебе попробовать. А что? Магичка-то красавица, хоть и неразборчива в средствах, – Никер улыбаться перестал. – Однако когда я собрал о ней все сплетни, там не было упоминания ни о какой любви с ее стороны. Нашу магичку любили, и еще как, а она – нет. И если ты у нее – первое большое чувство, то… не советую связываться. Она и сейчас опасна, а потом станет во много раз опасней. Поверь мне, Арт, я знаю женщин.

Да, поэт знал женщин и давал ценные советы. Но он и я сильно отличались в нашем видении жизни. То, что полезно для него, не всегда подходит для меня. Я решил отложить вопрос о магичке на потом и отправился ужинать. Повар приготовил рябчиков в черносливе.

Глава 8

Мы с Никером поджидали Эмилию за столом, на котором стояли миски с дымящимся луковым супом, белым и черным хлебом, тремя сортами сыра, рыбой, салатом и, конечно, рябчиками. В честь знатной пленницы, которая не сделала мне ничего плохого, я приказал подать даже вино лучшего урожая и гранатовый сок.

– Завтра мне нужно в Вигнолийский лес. Поеду один, конечно. Обманка-то одна, – сообщил я Никеру. – Дядюшка Вилли соблаговолил поведать насчет сверхпрочной кожи. Надо бы ознакомиться с образцами. Вернусь к вечеру.

Поэт перестал барабанить марш пальцами по деревянному столу и посмотрел на меня с укоризной.

– Ты снова рискуешь, Арт.

– Рискую, но потом риска будет меньше.

– Но это неправильно! – Никер хотел ударить ладонью по черной столешнице, но передумал. – Если тебя убьют завтра, то какой прок от твоих далеко идущих планов?!

Не только поэт не понимал меня, но и многие другие. Я готов рискнуть один раз, чтобы потом, попадая в переделки, многократно сохранить себе жизнь. Это логика обычного землянина, человека технологического мира, привыкшего думать о будущем. Почти все местные считали, что нужно жить сегодняшним днем. Снова парадокс: у меня есть друзья, но в мыслях я ощущаю свое одиночество.

– Мне хочется сделать то, чего, наверное, еще никто не делал, – пояснил я. – Создать идеальную защиту! Ведь чего не хватает магам?

– Ума, – буркнул Никер.

– Этого, конечно, тоже. Но вспомни, как ведут себя маги на поле боя. Они обвешиваются доспехами и стараются держаться в тылу, управляя оттуда големами. А потом одна смелая атака выбивает магов подчистую, а големы, лишенные управления, или переходят в автономный режим, или превращаются в куски неподвижной плоти. По-хорошему, магов надо посадить в бронированный ящик на колесах, я думаю и об этом тоже, но лучше – усилить индивидуальную защиту.