Страница 5 из 7
Они так и делают, садятся по обе руки от него, и так близко, что они сидят на плаще Гуннара[27]. Торкель сказал:
— Вышло так, бонд Гуннар, что со мной приехал человек по имени Херстейн; он сын Кетиля Сони. Не следует делать тайны из того, что он хочет посвататься к твоей дочери Турид. Ради этого я и приехал с ним, и я не хочу, чтобы ты ему отказал, что я считаю весьма неразумным. Для меня важно, чтоб ты отнесся к этому человеку и к моему ходатайству с должным уважением, и не медлил с ответом.
Гуннар сказал:
— Я не склонен решать это дело один. Сперва я хочу посоветоваться с ее матерью, с самой дочерью, а особо — с ее родичем Тордом Ревуном[28]. А об этом человеке, Херстейне, и о его отце, мы слыхали только хорошее, так что дело выглядит стоящим.
Тогда Бахрома говорит:
— Тебе надо еще учесть, что мы не намерены долго свататься к девушке, и что мы заботимся о твоей славе не меньше, чем о своей. К тому же мне странно, что столь умный муж, как ты, долго думает над столь выгодным предложением. Мы приехали сюда из дому не для того, чтобы вернуться с пустыми руками. И я окажу тебе, Херстейн, такую помощь, которая понадобится, если он не сможет выбрать то, что для него почетно.
Гуннар отвечает:
— Не пойму, чего ради вы столь рьяно беретесь за дело и даже угрожаете мне, что готовы на все, ведь сватовство кажется мне вполне подходящим; я намерен принять предложение и протягиваю вам руку.
Он так и поступает, а Херстейн называет своих свидетелей и обручается с девушкой. После этого они встают и заходят в дом. Им был оказан хороший прием. Тут Гуннар спрашивает о новостях. Торкель говорит, что у них нет ничего новее сожжения Кетиля Сони. Гуннар спросил, чьих это рук дело. Торкель говорит, что предводителем был Торвальд сын Одда, а еще Арнгрим Годи. Гуннар говорил мало, не укорял их, но и не выказывал радости.
XI
Рано утром Гуннар уже на ногах; он идет к Торкелю и просит его одеваться. Они так и делают, и затем идут завтракать; лошади уже ждут снаружи, и они садятся верхом. Гуннар скачет первым и держит путь к истокам фьорда. Земля сильно обледенела. Они не делают привала, пока не приезжают в Лощину к Торду Ревуну. Он хорошо принял их и спросил о новостях. Они ответили, как им показалось нужным. Гуннар отводит Торда в сторону, и говорит, что с ним сейчас приехали Херстейн сын Кетиля Сони, и Торкель Бахрома, —
— а прибыли они с тем, что Херстейн хочет стать моим зятем и сватается к моей дочери Турид. По душе ль это тебе? Муж этот красив и искусен; нет у него недостатка и в имуществе, ведь отец его часто говаривал, что оставит свой хутор, и тогда его получит Херстейн.
Торд отвечает:
— К Кетилю Соне я отношусь хорошо, ибо как-то раз, когда мы с Оддом из Междуречья не поладили на альтинге из-за убийства раба, за которое Одд не хотел платить, я выехал в непогоду взыскивать виру, и со мной было двое.[29] Ночью мы приехали к Кетилю Соне, и нас отменно приняли. Мы пробыли у него неделю, и он поменял нам лошадей и подарил мне хорошую племенную кобылу. Вот что я о нем знаю, а все же не кажется мне, что мы прогадаем, если не станем торопиться.
— Ты должен еще взять в толк, — сказал Гуннар, — что потом ее просто так замуж не выдашь, даже если найдутся другие женихи, ибо этот, по моему, человек достойный и храбрый, и неизвестно, чего ждать, если ответить ему отказом.
После этого Гуннар идет к своей дочери — а она воспитывалась у Торда — и спрашивает, что у нее на уме. Она отвечает, что не так жаждет замужества, чтобы ей не хотелось оставаться дома, —
— ведь я сижу здесь под надежной опекой моего родича Торда. Но в этом, как и в другом, я подчинюсь вашей воле.
Тогда Гуннар возобновляет беседу с Тордом и напирает на то, что предложение кажется ему очень почетным. Торд говорит:
— Так отчего же тебе не выдать за него свою дочь, раз тебе этого хочется?
Гуннар отвечает,
— Оттого, что я выдам ее лишь тогда, когда на то будут и твоя, и моя воля.
Торд сказал, что оба они принимают предложение.
— Я хочу, — сказал Гуннар, — чтобы ты, Торд, обручил девушку с Херстейном.
Торд отвечает:
— Сам должен ты делать такие вещи, обручать свою дочку.
Гуннар говорит:
— Мне кажется, что больше славы будет в том, что ее обручишь ты, ибо это скорее подобает тебе.
Торд дал этому случиться, и девушку обручили[30]. Тогда Гуннар сказал:
— Еще я прошу тебя позволить сыграть свадьбу здесь в Лощине, и тогда все будет сделано с наибольшим размахом.
Торд сказал, что будет по его воле, раз он так настаивает. Гуннар говорит:
— Мы рассчитываем быть у тебя через неделю.
После этого они садятся на лошадей и поворачивают в обратный путь, и Торд выходит проводить их до дороги. На прощанье он еще раз спросил, не могут ли они рассказать чего-нибудь нового.
Гуннар отвечает:
— Не слышали ничего новее сожжения бонда Кетиля Сони.
Торд спросил, как это произошло, и Гуннар рассказал о сожжении со всеми подробностями, и сказал, кто был предводителем, а кто при этом присутствовал.
Торд сказал:
— Не решилась бы эта помолвка так скоро, если б я знал обо всем заранее, и вы можете считать, что в этот раз намного превзошли меня хитростью и умом. И все же мне неясно, вправе ли вы решать все по своему усмотрению.
Гуннар сказал:
— Вполне можно рассчитывать на поддержку, когда имеешь дело с тобой, к тому же ты теперь обязан помогать своему зятю, ведь все слышали, как ты обручал девушку, и все это было сделано с твоего ведома. Это и к лучшему, что вы, хёвдинги, однажды выясните, кто из вас покрепче, ведь вы уже давно точите друг на друга зубы.
XII
Теперь они расстаются, и Торд вне себя от ярости: ему кажется, что его нагло втравили в эту тяжбу. А они скачут к Гуннарову Двору с убеждением что все прошло как нельзя лучше, раз им удалось залучить Торда на свою сторону, и они очень довольны. Дальше на юг они в этот раз сами не едут, но созывают людей на свадьбу, и приглашают всех в назначенный день в Лощину. У Торда набралось много званых гостей[31], и вечером он рассаживает всех по местам. Сам он сидел на одной из скамей вместе со своим шурином Гуннаром, а Торкель Бахрома с женихом сидели на другой скамье; невесте отвели поперечную скамью. А как только поставили все столы и все заняли свои места, жених Херстейн встал из-за стола и подошел к лежащему рядом камню[32]. Он поставил ногу на камень и сказал:
— Я даю обет, — сказал он, — что прежде, чем этим летом кончится альтинг, я добьюсь полного изгнания Арнгрима Годи или же права самому решить мою тяжбу.
Затем он садится на свое место. Тогда встал Гуннар и сказал:
— Я даю обет, — сказал он, — что прежде чем этим летом кончится альтинг, я заставлю Торвальда сына Одда покинуть страну, или же добьюсь права самому решить мою тяжбу.
Усевшись за стол, он говорит Торду:
— Чего же ты, Торд, сидишь и не говоришь ничего? Мы знаем, что на уме у тебя то же, что и у нас[33].
Торд отвечает:
— В этот раз все останется по-прежнему. Гуннар говорит:
— Если ты хочешь, чтобы мы сказали за тебя, это устроить можно: мы знаем, что ты замышляешь смирить Одда из Междуречья.
Торд сказал:
— Вы решайте сами, что говорить вам, а о чем говорить мне, буду решать я. Достаточно, чтобы сбылось то, что вы тут наговорили.
Кроме этого, на свадьбе не случилось ничего памятного, однако она прошла со всем возможным почетом, а когда она кончилась, все разъезжаются по своим хуторам, и было это в последние зимние дни. А когда наступает весна, они собирают своих людей и едут на юг во Фьорд Городища, приезжают в Северное Междуречье и вызывают Арнгрима Годи с Куриным Ториром на тинг Мыса Тингов[34]. Херстейн с тремя десятками людей едет туда, где, как ему сообщили, Торвальд сын Одда сделал последний привал на ночлег по пути домой с севера. Теперь в округе неспокойно, и обе стороны сговаривают людей в поход и набирают войско.
27
Они сидят на плаще Гуннара — известный по многим сагам мотив шантажа хозяина; так поступают, например, Халльбьёрн Сильный и Бьярни в «Саге о Ньяле», гл. CXXXVIII; Торкель и Торстейн в «Саге о людях из Лососьей Долины», гл. LXXV.
28
Торд Ревун сын Олава Фейлана — могущественный хёвдинг из Широкого Фьорда. Прозвище Торда является хейти быка (реже — петуха), при этом тотем Торда — бык — изображен на государственном гербе Исландии. Основу для легенды даёт «Сага о Харальде Серая Шкура», где рассказывается о том, как датский король Харальд Синезубый послал в Исландию колдуна; тот принял образ кита и явился на разведку, однако высадиться в обитаемых местах ему не удалось, поскольку духи страны (landvættir) угрожали ему, принимая образ различных чудовищ. В Широком Фьорде — вотчине Торда Ревуна — навстречу посланнику враждебной державы вышел огромный бык, который громко ревел. Согласно указаниям королевских саг, это и был сам Торд Ревун.
Духов страны древние исландцы воспринимали вполне серьезно: в языческом законодательстве была статья, предписывающая на подходе к острову снимать со штевней кораблей головы драконов и зверей с разинутой пастью — дабы не смутить духов-покровителей страны («Книга о Заселении Земли» — гл. 268 — Н 268:313).
29
Рассказ о том, как Торд Ревун ездил в непогоду взыскивать виру с двумя спутниками неправдоподобен; хёвдинги вроде Торда редко выезжали из дому без нескольких десятков своих домочадцев и клиентов.
30
девушку обручили… Из изложения саги получается, что Турид дочь Гуннара обручали дважды — заочно в доме ее отца и вторично в ее присутствии на хуторе Торда Ревуна: это явная фантазия рассказчика — других свидетельств такой практики нет.
31
Зваными гостями (fyrirboðsme
32
Он поставил ногу на камень — Ритуал обета (heitstrenging) требовал, чтобы говорящий произносил текст, стоя на возвышении.
33
Чего же ты, Торд, сидишь и не говоришь ничего? Торда подстрекают дать обет изгнать Одда из страны, что явно неоправданно, поскольку тот не совершил ничего противозаконного и даже имел формальные основания как окружной хёвдинг объявить место пепелища своей собственностью; скорее всего, диалог Гуннара с Тордом понадобился рассказчику для того, чтобы воочию показать, что сдержанный Торд в меньшей степени соответствует эталону хёвдинга, нежели Одд.
34
вызывают Арнгрима Годи с Куриным Ториром на тинг Мыса Тингов… корректура издателей; в рукописи стоит ошибочное вызывают на тинг Мыса Тора; древнее место тинга жителей Фьорда Городища находилось у излучины реки Хвитау возле хутора Topa Тингснес (т. е. Мыс Тингов); само место тинга также называлось подножием Соколиной Горы и Вечевым Пригорком (Тингсхоль).