Роль

Левко жестом подозвал Савинова, забрал у него пистолет.

— Учтите, она у меня на мушке. — Он оттолкнул Илзе к дивану.

Она бессильно опустилась на него.

— В народе меня зовут Левушкой, — представился Левко. — Я служу профессиональным убийцей. Анатолий Иванович Павлов задолжал мне и намеревался обидеть. Я пришел его убивать.

— Это не Павлов! — закричал Савинов. — Это Андрюшка Бежин, актер!

— Я уже понял, — сказал Левко. — Мне решили сделать подставку. Интересно, господин артист, вы знали, что вас наняли, чтобы я нашпиговал вас свинцом?

— Подозревал. Не машите так пистолетом. Я хорошо слышу без жестикуляции.

— Удивительно. И я подозревал, что здесь что-то не так. Раньше все дела удавались мне с первого раза. А вас берегло небо. Неужели вы пошли на риск ради презренного металла?

— Деньги здесь ни при чем, — ответил за Бежина Савинов. — Ему сказали, что она, — он показал на Илзе, — очень больна и не вынесет известия о смерти мужа.

— Поразительно, — признался Левко. — Выходит, вы тоже не знали, что это не ваш муж?

Илзе посмотрела на Бежина.

— Нет, — прошептала она побелевшими губами. Нет.

— Вынужден снять шляпу перед вашим талантом, — признался Левко.

— Прости меня, — сказал Бежин.

— Вам не за что извиняться, — сказал Левко. — Вы поступили благородно.

— Я пошел на это из-за денег, — признался Бежин. — Не хочется врать перед смертью.

— Это честно, — сказал Левко. — Я ведь тоже служу из идейных соображений. Разве то, что мне платят может окупить душевные затраты? Всегда один, ни друзей, ни любви. Ведь любовь, как вы понимаете, предполагает полную искренность. Я этого не мог себе позволить всю свою жизнь.

— Вы хотите, чтобы мы вас пожалели? — спросила Илзе.

Левко нахмурился.

— Нет. Я хочу совсем другого. Ваш настоящий супруг, как я понимаю, жив и здоров. Пока. Я это положение хочу исправить с вашей помощью.

— Вы всерьез полагаете, что мы вступим с вами в преступный сговор? — спросил Бежин.

— Не сомневаюсь. Вы не пошли бы на это даже под страхом смерти, пока не было ее. Сейчас речь не о вашей, а о ее жизни. Вы хотите умереть? — Левко направил ствол Илзе в лоб.

Она побледнела.

— Нет.

— Вы же все равно всех нас убьете, — сказал Савинов.

— Зачем? — возразил Левко. — С этим можно подождать. Не такой уж я злодей, мне чужого не надо. Бывают, конечно, издержки, но, вообще-то, я терпеть не могу, когда страдает гражданское население.

— А с чего вы взяли, что я дорожу ее жизнью? — спросил Бежин. — Кто она мне? Чужая жена.

Левко расхохотался.

— Наигрываете, господин актер. Прежде чем обманывать других, научитесь обманывать себя.

Широков следил за машиной Бежина. Возле глазной клиники она остановилась. Бежин и Илзе вышли. Широков толкнул дремлющего охранника.

— Не спи, замерзнешь. Ты за что деньги получаешь?

Охранник потянулся, зевнул.

— Не знаю. Больше месяца уже тихо. Может, с ним случилось что? Работа опасная…

— С кем?

— С Левушкой.

— Хорошо бы… — Внимание Широкова привлек человек в надвинутой на глаза шляпе. Он двигался прямо на Бежина. — Вот он! — крикнул Широков, вылезая из машины.

За ним ринулись охранник и водитель. Словно в рапиде человек вытащил из кармана пистолет и трижды выстрелил Бежину в грудь. Тот упал, заливаясь кровью. Человек, бросив оружие заметался между водителем и охранником.

— Взять живым! — приказал Широков.

Он бросился к Бежину.

— Жив? Тот хрипел.

— Что? — не расслышал Широков.

— Такая роль… Цветы и аплодисменты. — У Бежина закатились глаза.

Неестественно белея лицом, Илзе сползла по стенке автомобиля. Из клиники высыпали люди, склонились над Бежиным.

— Поздно, — Широков отступил в сторону. — Помогите женщине.

Он поднял пистолет, брошенный убийцей, сел в машину.

Убийца, петляя, бежал по пустынному переулку. За ним бежали охранник с водителем. Их догнал Широков на автомобиле.

— Садитесь, — сказал он.

Переулок оказался тупиком. Убийца, не найдя выхода, повернулся лицом к преследователям. Широкова подмывало размазать Левушку бампером по кирпичной стенке, но он сдержался. Он вышел из машины, сбил с убийцы шляпу, сорвал чулок с лица. Собрав слюну в пересохшем рту, режиссер плюнул ему в лицо.

Широков приставил пистолет к голове Савинова, но тот не испугался, отважно смотрел в глаза.

— Мочи его, Сергеич, — посоветовал охранник. — Будет знать, как плеваться.

Широков опустил пистолет.

— Нет. Я бы замочил, да Толя очень просил ему оставить. А ты думал, что его убил? Ха-ха. Ошибся, милый, кончилась твоя пруха. В машину его.

Павлов в плаще, шляпе и с зонтиком на стуле посреди пустого цеха. В руке у него был стакан с джином, в зубах — сигара. Он не мог сдержать радости от депрессии и небритости не осталось и следа. Савинов стоял перед ним. Охранник и водитель держали его за руки.

— Что смотришь? — спросил Павлов.

— Этого не может быть! — воскликнул Савинов. — Я же убил тебя!

Павлов самодовольно усмехнулся.

— Считай меня привидением, Левушка.

Савинов попытался упасть на колени.

— Не убивайте меня, пожалуйста! Я хочу жить!

— И эта гнида терроризировала всю нашу братву?

— Ты не смотри, что он такой субтильный, — сказал Широков. — Я же говорил, он мог под кого угодно косить, хоть под бухгалтера из ЖЭКа. — Широков подал Павлову пистолет.

— Зачем это? — спросил Павлов.

— Он убил тебя из этого пистолета, — объяснил Широков. — Будет забавно. Символично, так сказать.

Павлов поморщился.

— Нет. Умирать он будет долго и больно. Я уже списочек составил, что за чем ему отрывать буду. А вот еще говорят, что люди очень смешно кричат, когда им зонтик в задницу втыкают, открывают и обратно вытаскивают. — Он открыл и закрыл зонтик.

Савинов зарыдал.

— Он в заднице не откроется, — засомневался охранник и критически оценил рост Савинова. — Да и по длине не вместится.

— Вот это мы сейчас и проверим, — решил Павлов. — Снимите с него штаны.

Охранник с водителем принялись исполнять приказ, но режиссер дернулся, ему удалось вырваться. Поддерживая штаны, он побежал по пролету. Павлов поднял пистолет, тщательно прицелился и хладнокровно выстрелил. Савинов упал. Тело его выглядело жалко. Штаны были спущены, открывая взору трогательные трусы в цветочек.

— Finita la comedia, — сказал Павлов.

— Еще вечер, — гулко прозвучал под сводами голос.

В проеме ворот стоял Бежин. Он был в плаще, шляпе с зонтом-тростью, лица против света не было видно. Он подошел, опираясь на трость. У Широкова отвисла челюсть.

— Ты же мертвый! Я видел своими глазами!

— Тогда считай меня привидением, — голосом Павлова сказал Бежин. — Вернулся из преисподней, чтобы закончить дела.

— Я не верю в привидения, — сказал Широков.

— Ну, если ты такой атеист, считай, что меня вылечили. Сейчас медицина, знаешь, какая? За деньги покойника на ноги поставят.

Павлов скривился, поднял пистолет, и принялся палить в него, пока не кончились патроны. Бежину сделалось грустно.

— За что ты меня так не любишь? Ты же сам захотел, чтобы я с ней жил. И сам виноват, что она полюбила меня.

Павлов бросил в него пистолет, но промахнулся. Широков пришел в себя.

— Из-за чего, вы, собственно, ссоритесь, ребята? Подумайте, все же замечательно! Ты жив, Левушка помер, ты сыграл свою роль, получишь гонорар, и можешь отправляться в свои кулисы. Все довольны, получили свое и разбежались.

Бежин вспомнил дядю Славу.

— Ты помнишь, как мы впервые в сортире «Вертепа» встретились?

— Ну…

— За шум заплатить бы надо.

— Тебе мало денег?

— Дело не в деньгах. Я согласился сыграть роль покойника, но меня не предупредили, что ее придется играть так буквально. Если бы не мое отменное здоровье, я бы уже сыграл в ящик, по меньшей мере, трижды.