Страница 46 из 73
Стоит, молча таращит на меня свои зенки — и ни единой внятной эмоции. Отчего самому даже неловко стало от своих идиотических шуток.
Скривился в гримасе, желая хоть как-то пробить этот ее внезапный «анабиоз». Нервически моргнула.
— Ладно, — обнял крепче за плечи и повел ближе к холодильнику.
Усадил на стул, что стоял рядом. Достал перекись, лейкопластырь (столетней давности — мертвый груз моей бедной дверцы). Залил рану этой нюне, мигом раскрыл тонкую ленту и заклеил рану.
— И не реви мне больше, а то соседей затопишь, — улыбаюсь добро.
Смолчала, лишь сильнее опустила голову.
Вновь обнял за плечи. Напор — встала. Пошли в комнату.
— Я вот че надумал, пока спал… — начал несмело, врастяжку, все же желая сменить тему и окончательно перекроить ее настроение, — надо хоть комп купить… или еще что-то, а то уж совсем скучно живем.
— А у тебя еще нет? — поддалась. Не сразу, несмело — но… поддалась.
— А нахуй* он мне нужен был? — удивленно. — А если че вопиющее — то вон, интернет-кафе… или в офисе мог сделать.
— В офисе? Так ты все же работаешь? — дрогнули ее губы в (победной как для меня) улыбке.
— Ага, почти, — гыгыкнул. — «Фрилансер».
— А офис тогда какой? — не может понять. Уселся я на кровать — потянул и ее за собой. Подалась. Разлеглись оба. За пульт — и включил свою вновь потухшую пузатую бандуру.
— Да хоть какой-нибудь. Че, знакомых мало?
Глава 27. Моцион[23]
(Н и к а)
Проснулась в Его объятиях… в объятиях Миры. Никогда не думала, что утро может быть настолько солнечным, добрым… приятным, даже если за окном — полный пи***ц… Нет, погода отличнейшая — вторит моим ощущениям. А вот проблемы… что Мирашев упорно не хочет замечать, не хочет думать, говорить о них — эти да, табуном столпились под карнизом, за дверьми — да даже уже и на порог порой просачиваются, грозя скорым… очередным взрывом.
А пока — замереть тихушником и не делать лишних, резких движений — лишь бы не разбудить, не прогнать, не упустить столь дивное состояние. И он — не рычит, не злится… и не стебется с меня. И я — будто нормальная. Будто мы… не просто товарищи, друзья, скрепленные несчастьем, а… Черт. Еще один «Рожа» — как я и хотела, вот только в полной комплектации: опять я только друг. Хотя… и сама к иному не готова. Даже думать… о чем-то таком страшно. Неприемлемо… И пусть уже не так колотит от мысли, что Мирон видел уже не раз и, возможно, еще увидит меня голой, но…
Черт! Нашла о чем думать!
Невольно скривилась. Выпроводить глупые мысли — и вновь расслабиться. Вдыхать приятный, нежный аромат своего дикого, сумасбродного зверя… больного на всю кибитку, как и я.
* * *
Парк. Сегодня Мирашеву почему-то сбрендило, что мы непременно должны отправиться на прогулку. И не куда-нибудь, а именно — в парк. Вокруг зелено, благоухают цветы. Поют птицы. Светит ярко солнце. Нежная гладь озера так и манит к себе, зовет искупаться… даже если и страшно думать, какие ужасы могут обитать на дне таинственного городского водоема.
Не успели даже перейти через мостик, что вел через какую-то «говн*течку» и нагло вырулить на косую тропинку, как тотчас нас кто-то окликнул. Несмело…
— Мира! Мирашев! — послышалось следом за женским… уже и мужской голос.
Обернулись.
* * *
Даже я обалдела… от такой встречи: Майоров собственной персоной (тот самый, что так алчно желал меня «окучить» прям на огороде у… неважно у кого, на даче, около дощатого туалета той ночью) и… (та-дам!) как оказалось, его жена — Алиса (мило улыбнулись мы друг другу в знак приветствия и знакомства). Жесть! Красивая, фигуристая, молодая (явно, младше его самого, этого кобеля паскудного)… и, тем не менее, «не вытягивает»: гуляет налево и направо… как если бы дома не куколка его ждала, а самое мерзкое чудовище. Да уж… и вправду, не родись красивой, а…
— Ребята! — хлопнула в ладони сия распрекрасная барышня. — Вас и не узнать! Что эта за парад очкастых? — захихикала.
Заржал и Мира:
— Не завидуй. Сама, небось, уже триста раз пожалела, что окуляры с собой не взяла.
— У меня шляпка. Это этот вон, — кивнула на мужа. — Щурится и причитает.
Рассмеялись все трое.
— Так а вы че тут… гуляете? — наконец-то осмелел и «Витёк».
— А ну дай примерить! — живо кинулась к Мирону, кокетничая, мадам… и в момент стащила с него очки (ну, хоть не с меня — не хотелось бы еще и перед ними светить своими, пусть уже и почти сошедшими, но все еще заметными фонарями).
Всё равно… Сука. Чего лезет? При муже-то… и при мне. Небось, не лучше Майорова хвостом виляет.
Проигнорировал Мирон ее выпад, не прокомментировал. Хотя и скривился от раздражения. Взор на Виктора:
— Ну так… а че еще делать нам, дворянам? — ухмыльнулся.
— Да вот именно! — загоготал Майоров. — Че-то пацаны совсем жаловаться стали, что ты на них забил. Дозвониться, говорят, даже не могут.
— Ох, уже эти девочки… — гыгыкнул Мирашев. Взгляд на Алису, что уже нарядилась в его очочки и плясала перед моими «зеркалами», разглядывая себя, словно обезьяна. — Ты бы поаккуратней, — ухмыльнулся ядовито. — А то Некит у меня злой.
— Некит? — от удивления дрогнули ее брови, выскочив за рамку. Спешно сняла аксессуар. — Эт еще кто? — улыбнулась загадочно, явно кроя иные, истинные эмоции, в том числе страх, неловкость. — Она, что ль? Ты, что ль? — вперилась в меня взглядом.
— А кто ж еще? — съязвил Мирон. — Мальвина моя, — кивнул головой (на меня, от стыда спрятавшую очи).
— Еще и Мальвина? — захохотала Алиса.
— А ты, блядь, Буратино, что ли? — заржал Майоров, нагло перебивая свою жену.
— Ну так… — ухмыльнулся Мира.
— И что, золотой ключик тоже имеется? — сумничала, заливаясь странной (пошлой) иронией, отчего даже я не выдержала — нервно цыкнула, закатив глаза под лоб. Отвернулась на мгновение.
Шумный вздох.
Идиотка, что ли?
Рассмеялся Мирашев. Зажмурился, гримасничая:
— А это уже, дорогая… история не для твоих детских ушей, — растянул лыбу.
Хихикнула сдержано.
Движение — и, откровенно флиртуя, нагло прижалась овца к Мире, силясь надеть на него очки (вольно али невольно оттесняя и меня заодно).
— Лиса, хватит! — гаркнул тотчас грубо, строго Виктор, и отдернул ее назад за локоть (чуть не свалились «окуляры» — вовремя подхватил и поправил их Мирон).
— А че я? — спешно обернулась та к нему, наивно захлопав коровьими ресницами.
— Сука… — послышалось тихое Мирона сквозь едкий, нервный смешок. Чиркнул зубами. Обнял вдруг меня за талию, прижал к себе. — Не обращай внимания, — на ухо. — Они друг друга стоят. ебанашки еще те… Но и грубить не хочется. Хорошо? — отстранился. Взор мне в лицо.
Несмело киваю, заливаясь доброй, благодарной улыбкой.
Обернулся к этим, что уже буквально сцепились, слово за слово: вот-вот уже и грандиозный скандал грянет.
— Эй! Дерущиеся, — громко, резво отдернул их словом Мирашев. — Давайте вы это… совокупляться уже будете без нас? — рассмеялся.
Подчинились. Замолчали, скривились.
Учтиво продолжил Мирон:
— Так че ты там… говорил, кто там плакал? Кому я там пиздец как понадобился?
Шумно вздохнул Майоров. Показательно прокашлялся:
— Да этот… Дизя.
— И че у него там… совсем всё горит? — рыкнул Мирашев.
Криво, невесело улыбнулся Виктор:
— Да хур его знает, если честно… Но ерзался здорово. Просил передать, если увижу, чтоб ты обязательно заехал…
Вздохнул раздраженно Мира. Скорчил задумчивую, печальную мину. Заиграл скулами:
— Так-с…. ну это только с понедельника, разве что… А так… у нас пока свои планы.
— Какие? — улыбнулась, вмиг ожившая, Алиса. — Может, с нами, на дачу? Мы тут как раз на шашлыки собрались за город. Да, Вить? — мило улыбнулась своему мужу мадемуазель.