Страница 24 из 27
К счастью, я никогда не становился такой целью, однако он устроил мне одну из самых страшных ночей в моей жизни. Вместе с этим психом я отправился в Окснард, чтобы забрать его автомобиль у его знакомого, который занимался ремонтом. Один из друзей подвез нас к заселенному малоимущими гетто, которое состояло из ветхих типовых домов массовой застройки, запрятанных в лабиринте тупиков. Там нас ждала машина Реймонда. Но также – и с десяток угрожающего вида чоло-мексиканцев. Мы были в западне.
Каким-то образом Реймонд кого-то разозлил, и это было часом расплаты в отместку за содеянное. Мексы начали разборку: «Ну что, бля, братан? Что теперь скажешь? Теперь ты, блядь, у нас на районе». Я не знаю, почему они нас не убили прямо там. Если ты связывался с Реймондом, нужно было знать, что речь пойдет о смерти, но каким-то чудом нас отпустили. «Мы забираем твою машину, братан. Хуй что теперь поделаешь! Пошел на хуй! Вали пешком в Санта-Барбару!» Мы вышли из района и присели на бордюр рядом с бензоколонкой.
Реймонд давал выход своему пару. Ему не нравилось, что другие применяли те же приемы против него. «Вернись и посмотри, если они все еще там. Мы выкрадем у них автомобиль». Классическая, тотально проигрышная ситуация: выглядеть обоссавшимся перед парнем, на которого ты так долго пытался произвести впечатление, или противостоять целой своре обозленных бандитов. Я развернулся и зашагал обратно в гетто. Один.
Чоло увидели, как я приближаюсь. Один парень схватил невъебенных размеров отвертку, другой монтировку: «Какого хуя ты хочешь, малыш? Пошел на хуй, панк». Я не знаю, что я сказал; но все мои силы были направлены на то, чтобы мое дерьмо не выскочило наружу. Я отступил, разыскал Реймонда и рассказал ему, что произошло.
«Хуй с ним. Все – идем, и они получат».
Отлично. Я иду за своей смертью. На этот раз они увидели, как мы приближаемся, издалека, и никаких криков или запугивания не последовало. На нас стремительно набросились, на полной скорости. Я развернулся и побежал, Реймонд благоразумно побежал вместе со мной. Чоло запрыгнули в пикап и погнались за нами.
Мы ныряли в задние дворы и перепрыгивали через заборы, чтобы выбежать из лабиринта уличных тупиков. Но это была их территория, и здесь они знали все закоулки, так что они были все время на хвосте и постепенно загоняли нас в угол. Скрываясь от погони, перебегая из одного двора в другой, мы прятались под машины, за кустами и мусорными баками. Но чоло наперед знали, куда мы повернем. Найдя черенок от метлы, мы сломали его напополам, так что теперь у каждого из нас было оружие, но мы не сомневались – это вряд ли бы нам помогло, если бы нас поймали.
В течение двух долгих часов погоня была реальной версией фильма The Warriors. Я был напуган как никогда. Мы очутились на заднем дворе, который упирался в шоссе. Чоло, должно быть, подумали, что мы перепрыгнули через забор, и выбежали наверх на шоссе. Прячась в кустах, мы видели, как они медленно заезжают на эстакаду. Мы знали, что они не смогут быстро развернуться, и дали стрекача. Прибежав обратно к бензоколонке, мы обнаружили там полицейского. Вероятно, именно в этот момент Реймонд был счастлив как никогда увидеть сотрудника правоохранительных органов. Не вдаваясь в подробности, мы объяснили, что нам нужно выехать оттуда. Видимо, коп понял, что мы оказались в неправильном месте, поэтому высадил нас через два съезда с основного шоссе, не задавая слишком много вопросов. Автостопом мы добрались до Карпинтерия и прошли еще десять миль до дома, в Санта-Барбару.
Примерно через месяц Реймонд объявился в моем доме. Он выглядел так, как будто кто-то взял терку для сыра и стер себе половину лица. Я знал, что он отправился в Окснард снова, и подумал, не сцепился ли он с местными чоло по новой? Он сказал, что, перепрыгивая через цепь парковки, зацепил ее ногой и упал на асфальт. Это звучало как разумное объяснение. Если бы его избили, он, вероятно, не только мне бы об этом рассказал, но и рекрутировал бы меня на отмщение. Но то, что я знаю наверняка, – это то, что он так и не получил свою машину обратно.
Если бы я не вернулся в NOFX и не уехал в турне, я уверен, что моя дружба с Реймондом закончилась бы плохо. Для него же все это закончилось точно плохо: в 1989 году Реймонд имел сомнительную честь быть одним из первых пассажиров автобуса с заключенными, который въехал в ворота Пеликан-Бей, ужаснейшей тюрьмы Калифорнии и, вероятно, одной из десятка самых ужасных в стране.
Обычно в тюрьмах происходит самостоятельная сегрегация по расовому признаку: у мексиканцев своя территория, у негров – своя и т. д. Но так как Пеликан-Бей была совершенно новой зоной и территориальных претензий было много, в течение первых нескольких недель (в то время, когда находили свои очертания невидимые границы) она стала площадкой массовых драк на расовой почве. И Реймонд был прямо посреди всего этого. Вероятно, он и там продолжал стоять в то время, когда все остальные преступники падали вокруг него. Или, может быть, наконец-то ему встретился достойный соперник.
Что же, наконец, заставило его приземлиться в тюрьме? Изнасилование. Я потерял связь с Реймондом до ареста, так что многие детали мне неясны, но из того, что я слышал: ему было за двадцать, ей было пятнадцать, он говорил, что это – по взаимному согласию, она говорила, что нет. И якобы, когда обвинения были предъявлены, куча других девушек выступила с параллельным обвинением, что Реймонд изнасиловал и их тоже. После того как в открытом судебном заседании судья вынес приговор на двенадцать лет, Реймонд повернулся к своим обвинителям и сказал: «Когда я выйду из тюрьмы, я убью всех и каждую из вас, суки».
Он появился на шоу NOFX после того, как отсидел свой срок, с несколькими, совершенно новыми татуировками на лице и ножевыми ранениями. Мы обменялись новостями в течение нескольких минут, и с тех пор я его больше не видел. Говорят, он наставил на кого-то пистолет и вернулся на зону, через несколько лет вышел, а затем снова вернулся за третье преступление, что стало пожизненным заключением за решетку.
Позже выяснилось, что обвинение Реймонда об изнасиловании было подано в суд до того, как закон о трех преступлениях вступил в силу в Калифорнии. Недавно я услышал от друга, что он снова на свободе.
Как я и говорил: «Вы будете спать лучше, если посчитаете, что я все это выдумал».
28
Мэлвин
Во время одной из наших поездок в Айдахо, после возвращения Эрика в группу, я повстречал экзотическую, с миндального цвета глазами красотку по имени Айрис. У нее были каштановые, до плеч волосы, а также самоуверенность и интеллект, соответствующие ее внешности. Она бывала в Европе и знала все о гастролях; она даже говорила по-немецки. Но у нее был парень-немец, так что я до поры держал руки при себе.
Мы с Челси разошлись, я переехал в Санта-Барбару и поступил в городской колледж на курсы по психологии. Смэлли и я нашли дом, который мы стали снимать с некоторыми из наших друзей и называть его «домом NOFX». Обычно панк-дом, в котором совместно проживают несколько чуваков, которым по двадцать лет, становится генератором историй о хаосе и эпических вечеринках… Но на самом деле это было довольно тихое учреждение. Я ежедневно курил слишком много марихуаны, так что мы с соседями по комнате в основном играли в шахматы по четыре часа. Один из нас делал ход, а затем мы оба сидели, обдумывая последующие пять ходов, а через пятнадцать минут кого-то озаряло…
– Чей ход-то?
– Я не знаю, чувак. Я думал, что этот – был твой.
– Ах да, извини.
И опять.
За исключением нескольких вечеринок и строительства трамплина для скейт-бординга на заднем дворе, единственным хаотическим моментом, осевшим в моей памяти, было Рождество, когда мы принесли елку и не могли понять, как потом от нее избавиться. Мы запихнули ее целиком в камин и подожгли ее. Не знаю, как мы не спалили дом. Все стояли на лужайке перед домом, подбадривая друг друга, наблюдая, как языки пламени вылетают из верхней части дымохода.