Страница 29 из 32
Император отменил постановление, много лет остававшееся в силе, которым запрещалось вельможам строить в Москве новые дворцы[102]. Несмотря на то он, казалось, выехал из этой столицы с намерением долго туда не возвращаться, потому что приказал всем знатным лицам, не состоявшим в Москве на службе, даже дамам и девицам, которые там поселились, следовать за двором в С.-Петербург. Московскому коменданту предписано было принуждать их к выезду из этого города, что он и исполнял во всей точности, — Г. де Бисси, секретарь посольства при маркизе де Бонаке, привез из Константинополя в Петербург мирный договор между Россиею и Портой, заключенный стараниями этого министра. Обе державы обеспечивали себе взаимные выгоды в ущерб Персии, и кроме того постановляли особою секретною статьею лишить Софи короны, если он вздумает противиться их мерам, и возложить ее на главу более покорную. Последнее соглашение, столь противное договору, заключенному с Измаил-Беком, император решился принять вследствие донесения князя Мышецкого, посланника его в Тавризе. Он извещал, что шах Тамас отказался от ратификации союзного трактата и объявил, что скорее предоставит участь свою Провидению и храбрости своей армии, чем согласится на принятие помощи царя, столь дорого им продаваемой. Генерал Румянцев[103] был назначен Российским послом при султане. Он привез орден св. Андрея и великолепные подарки маркизу де-Бонаку, который усердно и с успехом продолжал стараться об устранении несогласий, возникших впоследствии между обоими дворами, по поводу разграничения завоеваний в Персии.
В начале 1722 г. император поручил одному искусному московскому золотых дел мастеру изготовить 40 орденских крестов. Он имел в виду учредить орден в честь св. Александра, который за славную победу, одержанную на берегах Невы над татарами[104] был некогда наименован Невским. Этой победой он освободил Московское государство от постыдной дани, которую оно платило этим варварам и утвердил там христианскую религию. В продолжении шести веков тело его покоилось во Владимире, главном городе провинции того же имени, который принадлежал к числу древних городов, носивших название царских резиденций[105]. После воинственной и славной жизни, он окончил дни свои в одном из монастырей. Император основал монастырь на самом месте славного сражения, и так как он был уже почти окончен, то приказал перенести туда мощи святого. Во всех местах, где их провозили в сопровождении тысяч попов, монахов и богомольцев, им отдавались великие почести. Из Петербурга до нового монастыря (который находится от него в одной миле) останки святого плыли по той самой реке, над которой когда-то развевалось знамя, водруженное на его предводительской ладье. Гроб его, серебряный, вызолоченный, поставленный на высокой эстраде и под богатым балдахином, удовлетворял взорам народа, толпившегося по берегам реки. Императорская фамилия и все знатные особы, находившиеся в Петербурге, следовали позади на флотилии богато украшенных барок и шлюпок. Духовенство, в великолепных облачениях, встретило святого на берегу, и так как церковь не была еще совершенно отстроена, то офицеры, которые несли гроб, поставили его в часовне. Этою почестью, оказанною памяти святого, служившего так достойно Богу и отечеству, император очистил себя от подозрения в намерении уничтожить совершенно поклонение, воздаваемое греческою церковью своим патронам на небе, и Невский монастырь сделался удобным местом богомолья для императорской фамилии. Учреждение ордена св. Александра однако ж покамест не было приведено в исполнение и состоялось только в царствование Екатерины, при бракосочетании принцессы Анны. Она пожаловала его тогда всем наличным андреевским кавалерам, даже герцогу Голштинскому, желая показать, что этот новый орден будет служить ступенью для достижения другого (т. е. андреевского.) И до сих пор им жалуют только генерал-лейтенантов или имеющих соответствующий им чин.
Причины, заставлявшие ласкать Кампредона, утратили свое значение, когда заключен был мир и установились непосредственные сношения С.-Петербургского двора с маркизом де Бонаком. Герцог поэтому был близок к чести — назваться зятем Петра Великого. Но Кампредон не истощил еще всех стараний, направленных против этого брака, ненавистного для короля Шведского и неприятного для Франции. Он успел возбудить в императоре надежду сочетать одну из его дочерей славным браком, который Небо назначало в удел принцессе Лещинской[106], и потому с умыслом говорил то об Анне, то об Елизавете, чтоб ни та, ни другая не досталась Карлу Фридриху, который в свою очередь не спешил браком, в надежде, что император, по пристрастию своему к принцессе Анне предоставит ей столь выгодный союз, и что в таком случае, ему, герцогу, останется Елизавета, к которой он чувствовал более расположения. Высокие качества этой принцессы и её героическая неустрашимость, возведшая ее на престол, на котором она сияет, достаточно известны, а потому да будет мне позволено изобразить здесь сестру её, слишком рано похищенную смертью.
Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание всё смягчили в ней. Рост её, более пяти футов, не казался слишком высоким при необыкновенно развитых формах и при пропорциональности во всех частях тела, доходившей до совершенства. Ничто не могло быть величественнее её осанки и физиономии; ничто правильнее очертаний её лица, и при этом взгляд и улыбка её были грациозны и нежны. Она имела черные волосы и брови, цвет лица ослепительной белизны и румянец свежий и нежный, какого никогда не может достигнуть никакая искусственность; глаза её были неопределенного цвета и отличались необыкновенным блеском. Одним словом, самая строгая взыскательность ни в чём не могла бы открыть в ней какого либо недостатка. Ко всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие; щедрость, снисходительность, отличное образование и превосходное знание языков отечественного, французского, немецкого, итальянского и шведского. С детства отличалась она неустрашимостью, предвещавшею в ней героиню; а что касается до её находчивости, то вот тому пример.
Один молодой граф Апраксин осмелился открыться ей в любви, на которую она отвечала презрением. В отчаянии, он выждал минуту, когда ему удалось увидеть ее одну, и бросился к её ногам, подавая ей свою шпагу и умоляя ее прекратить его страдания вместе с жизнью. «Давайте, — сказала она с гордым и холодным видом, — я вам покажу, что дочь вашего государя не имеет недостатка ни в силе, ни в мужестве, чтоб заколоть дерзкого, который ее оскорбляет». Молодой человек, боясь, чтоб она в самом деле не оправдала своих слов, не отдал шпаги и стал умолять ее простить ему безумие, до которого он был доведем её красотою. Она отплатила ему только тем, что выставляла его в смешном виде, рассказывая об этом происшествии.
В руки этой-го принцессы желал Петр Великий передать скипетр после себя и супруги своей. В таких видах самым удобным для неё браком казался ему брак с Карлом Фридрихом, и так как Кампредон делал только неопределенные предложения, которым нельзя было долее жертвовать поддержкою, необходимою для приверженцев герцога в Швеции, то обручение совершилось наконец 24-го ноября 1724 в день тезоименитства императрицы. Графу Бассевичу, назначенному первым министром своего государя, торжественно обещано было, что в имеющий скоро наступить день высокого бракосочетания, он будет пожалован орденом св. Андрея из рук самого монарха. французскому же министру передали, что если король, его государь, имеет намерение вступить в родственный союз с Российским императорским домом, то брак с Елизаветою, которая моложе и живее своей сестры, может быть для него более желательным. Возможность возведения на французский престол принцессы Елизаветы не прекращалась и по кончине императора, до того самого времени, когда король Станислав объявил об предложении, сделанном принцессе, его дочери.
102
За то указом в январе 1724 г. всё русское дворянство обязывалось, смотря по количеству своих крестьян, строить красивые дома на одном из петербургских островов, называемом Васильевским, который составляет значительную часть города. Примеч. сост. Зап.
103
Александр Иванович.
104
Не над татарами, а над шведами. Место это показывает, что и Бассевич знаком был с русской историею не более других иностранцев.
105
Таких городов было четыре, а именно Москва, Киев, Владимир и Новгород. Примеч. сост. Зап.
106
Мария Лещинская, дочь короля Станислава, сочеталась браком с французским королем Людовиком XV.