Грехи отца

Теперь, протирая статуэтки и занимаясь стиркой или глажкой, Эмма представляла, будто она леди, и, только когда приходил мистер Белл, ее мечты разбивались о реальность. Теперь-то Эмма видела, как живет вторая половина населения, и, возвращаясь домой, на чердак, прекрасно понимала то разительное отличие. После просторного дома мистера Белла теснота и нищета казались еще более явными, чем прежде. Это пробуждало в ней чувство недовольства, стремление к чему-то лучшему, не просто для себя, но и для братьев с сестрами.

Услышав галдеж и увидев, что все доели ужин, Эмма выловила последние груши из банки и поставила тарелку перед детьми.

– Наслаждайтесь! Больше не осталось.

– Но я думал, ты говорила, что у мистера Белла целая куча продуктов в кладовке? – сказал Дик.

– Так и было, между тем нас семеро, поэтому хватило ненадолго. Фрукты точно все закончились, и хоть там осталось еще несколько банок тушенки и солонины, мы это тоже скоро съедим. Было приятно полакомиться особой едой, однако вскоре нам снова придется есть овощное рагу.

– Чарли поднимет мне зарплату со следующей недели, и если отец оплатит аренду, то, вероятно, мы сможем питаться мясом регулярно.

– Ага, когда рак на горе свистнет, – язвительно сказала Эмма. – Но я правда рада, что Чарли поднимет тебе жалование.

– Да, он хороший человек.

– Пока папы нет, можно мне доесть эти груши? – нетерпеливо спросила Сьюзан.

– И я хочу, – сказала Энн.

Теперь, когда Джеймс с Арчи жили этажом ниже, Энн являлась самым младшим ребенком. Как и Эмма с Беллой, она тоже была хорошенькой, но не настолько. Волосы у малышки были темно-русые, глаза карие, но, в отличие от Сьюзан, она вела себя как милая и спокойная девочка. Эмма улыбнулась сестре и уверенно сказала:

– Никто из вас не получит папину долю. Он придет и будет голодный.

– Ха, в этом я сомневаюсь. Думаю, он наполнит свое брюхо элем, как обычно, – злобно промолвил Дик.

– Это нечестно, – заворчала Сьюзан. – Белла снова обхитрит его, и он поделится с ней грушей. Он всегда так делает.

Эмма проигнорировала слова сестры, хотя знала, что так оно и есть. Белла походила на куколку. Она научилась манипулировать отцом, став его любимицей. Дик с Люком тоже покупались на ее уловки, мужчины в этой семье просто не могли противостоять взгляду малышки. Эмма встала, вытащила две последние половинки груши из банки и поделила их между всеми.

– Вот, теперь вы довольны? – с нетерпением спросила она.

Дик съел свой кусочек и тихо произнес:

– Эмма, а ты можешь спросить у мистера Белла о том, сколько еще долгов у нас осталось?

– Он обычно обсуждает арендную плату с отцом, так что вряд ли скажет мне. И вообще, зачем тебе?

– Я слышал, в кафе появилась вакансия. Платят неплохо, к тому же тебе понравилась бы старушка, которая им управляет. Миссис Брайт – славная женщина, и у нее золотое сердце. Если задолженностей почти не осталось, то можешь попробовать устроиться.

– Звучит неплохо, однако, если честно, я не против работать на мистера Белла. Никогда не думала, что мне понравится уборка, но его дом такой красивый, к тому же большинство комнат закрыты, так что работы не так уж и много.

– Из того, что ты сказала, можно понять, что этот человек не из бедных. Ходят слухи, будто у него много недвижимости и он граблями гребет деньги, сдавая ее в аренду. – Дик окинул комнату взглядом. – А по этому месту видно, что он не желает вкладывать средства в ремонт.

– Он не бедный, это точно, но я не понимаю, почему избавился от слуг после смерти жены. Да и машины у него нет.

– Судя по состоянию этого места, готов поспорить, что он скряга и вовсе не любит тратить деньги.

– Сомневаюсь, к тому же он совсем не пожалел для нас еды из своей кладовой. – Эмма устало поднялась на ноги. – Пойду-ка я немного уберу.

– Мы этим займемся, – сказал Люк.

Сьюзан скривилась.

– Белла может помочь ему, – жалобно заскулила она. – У меня живот болит.

– Эта отговорка немного устарела, – сказал ей Дик. – Если вы все возьметесь за работу, то очень быстро закончите.

Голос Дика был твердым, поэтому Сьюзан угрюмо начала убирать с остальными. Эмма знала, что они изо всех сил хотели помочь, но оставались некоторые дела, с которыми они просто не могли бы справиться. В первую очередь стирка и глажка, и, по правде говоря, лишь такие вечерние хлопоты в конце дня истощали Эмму. К тому же совсем скоро должны были начаться летние каникулы, и она до ужаса боялась оставить детей одних на целый день.

– У тебя мрачный вид, Эмма, – сказал Дик.

– Я переживаю за детей. Кто будет присматривать за ними во время каникул?

– Они уже не маленькие, все будет в порядке. Кстати, не помешало бы поговорить с ними, – заметил Дик. Он подозвал Люка и Сьюзан. – Пока мы с Эммой будем на работе, на время каникул Люк назначается главным.

– Но…

– Никаких «но», Сьюзан. Люк самый старший, к тому же он заканчивает школу в следующем году, а это значит, он уже почти мужчина.

– Он не мужчина. Он девчонка.

– Я не девчонка!

– А ну прекратите! – громко крикнул Дик. – Люк будет главным, и, как в тот раз, Эмма договорится с Элис. Сможете обратиться к ней, если возникнут какие-то проблемы, но я не хочу, чтобы вы бегали к соседке выяснять ваши глупые споры. Теперь ясно?

Сьюзан и Люк кивнули. Дик посмотрел на Беллу и Энн. Подойдя к ним, повторил то же самое, лишь добавил:

– Если что произойдет, то я неподалеку, на рынке, но получите сполна, коль вляпаетесь в неприятности.

Эмма не вмешивалась, пока Дик устанавливал правила. Она знала, что ее брат прав, и Люк достаточно взрослый, чтобы оставаться главным, но никак не могла обрести покой.

Вечер прошел в выяснении отношений, а когда все утихли и улеглись в постель, Эмма услышала, как отец тяжело взбирается по лестнице.

В двери΄ показалась голова, голос был громким:

– Эмма, где мой чертов ужин?

– Я поддерживала его теплым, сколько могла. На тарелке осталась пара кусочков тушенки, а картошка уж точно холодная.

Он что-то пробормотал, и голова исчезла. Эмма вздохнула с облегчением. Рядом с ней ерзала Сьюзан, но, слава богу, она не проснулась. Закрыв глаза, девушка пыталась не обращать внимания на грохот, производимый отцом на этаж ниже, и стала думать о прекрасном доме мистера Белла.

Следующим утром, когда Эмма выходила на работу, она встретила Лиз Данстон, которая ждала ее на первом этаже. Квартира этой женщины была просторнее, и кроме жилья у Лиз был небольшой сад, поэтому она считала себя на голову выше всех остальных. Ее муж работал молочником и всегда просыпался на рассвете, а сын в свои пятнадцать уже стал учеником мясника.

Высокая, статная женщина скрестила руки на груди, ее тонкий голос кипел от негодования:

– Эмма, прошлой ночью твой отец снова шумел и разбудил моего мужа. Я пыталась угомонить его, но он игнорирует меня. Когда вышла пожаловаться, обругал меня на чем свет стоит.

– Простите, миссис Данстон.

Ее лицо немного смягчилось.

– Я не виню тебя, милая, но это не может так продолжаться. Если он не прекратит подобные выходки, я буду вынуждена пожаловаться хозяину.

– Ох, прошу вас, не надо!

– Это его последний шанс, Эмма. Поговори с ним, ладно?

Эмма промямлила тихое «да» себе под нос, однако знала, что отец не станет ее слушать. Не дай бог миссис Данстон пожалуется мистеру Беллу. Как тогда она станет смотреть ему в глаза? А что если он вообще ее уволит?

Даже дойдя до Клэпхем Коммон, Эмма все еще переживала об этом. Она вошла в дом и увидела хозяина в вестибюле.

– Здравствуй, Эмма, – сказал он с любезной улыбкой. – Почему такая грустная?

– Все в порядке, сэр.

– Ну вот, сколько раз я просил тебя не называть меня «сэр»? Я собирался уходить, но заметил, что ты убрала в моем кабинете вчера. Ты трогала какие-либо бумаги на моем столе?

– О нет, мистер Белл, я не прикасалась к вашему столу.