Поперека

– А чего не остался?

– А ты?

– У меня тут бизнес. А у тебя?

“Нет, он не утка, – подумал Поперека. – Нормальный простоватый человек”.

– А у меня Родина, – ответил Петр Платонович. – Не магнитола “Родина”, а она сама.

– Так и у меня!.. – обиженно протянул Матросов. – А теперь слушай. Охранники – дубаки, потому что с дубинками. Но дубарь – покойник. Милиционер – мусор, батон. Цинковать – незаметно передавать что-нибудь... Фугас – жалоба. Или я быстро?

– Нет-нет, можно быстрей. У меня голова – компьютер. Я из кино знаю: редиска – плохой человек..

– Да при чем тут редиска?! Детские хохмы. Суд – свадьба. Смешно, да? Нож – язь... Паспорт – одеяло... Кто знает, может быть, пригодится. Ночлежка – боржом. Кто приводит в исполнение смертный приговор – Тимофей. Инспектор угрозыска – Семен. Главарь шайки – Иван...

.........................................................................................

Через два дня новоприбывший “больной” пообещал: как только у него наладятся дела в городе (милиция обещала конкурентам руки укоротить – посмели обидеть районного прокурора!), он поможет Попереке с выездом.

– Загранпаспорт мы оформим, есть там у меня телка... и денег дам на билет.

Но Поперека не тот человек, чтобы смиренно ждать погоды. Он выпросил у жены разрешение сходить в лабораторию – нужно переброситься письмами с Жорой Гурьяновым и еще узнать, что на самом деле с Инной, дошли ли по назначению образцы.

23.

Жора не ответил, хотя Поперека просидел до вечера возле компьютера.

Василий Братушкин тихо и навсегда исчез – перевелся в механическую мастерскую (это во дворе института), где, как доложил Антон, по заказу Карсавина клепает ровный металлический стол для новой установки. Наверное, по просьбе старика он и устроил этакую гнусность Попереке. А может быть сам удумал.

И нигде – ни в коридоре, ни по дороге домой – он Петру Платоновичу на глаза больше не попадался.

Насчет Инны Сатаровой никаких вестей нет. Рабин звонил в университет Женевы – он знает немного немецкий – ему ответили: профессор Гинзбург в отъезде.

Вечером по телевидению СПС-овцы заявили, что знаменитый ученый Поперека войдет в их политсовет.

“Единороссы” их немедленно упрекнули в самохвальстве и сказали, что Поперека с народом, а так как они тоже с народом, а не с олигархами, то и Поперека, конечно, с ними.

Коммунисты важно и туго молчали, но не было и с их стороны и новых нападок на Петра Платоновича. Но ему и не нужна их приязнь.

Он шел по ноябрьскому городу, напялив мохнатую волчью шапку на голову, сердясь на всех. Во-первых, ему не понравился темп семинара, который он провел в университете со своими тремя аспирантами и лучшими сотрудниками лаборатории. Они заглядывали ему в глаза и выпытывали о здоровье, а он ругался: эксперименты на лазере завалены, научные статьи не дописаны, осенняя экспедиция на реку севернее зоны Красносибирска-99 сорвана из-за болезни Братушкина (тогда он еще работал в команде Попереки), а также из-за того, что АНТ пообещал ради конспирации дать для поездки свою машину, но увы, его “жигуленок” загремел клапанами и пришлось транспортное средство отдать в сервис...

– Нет, я удивляюсь, – цедил Поперека, скаля в привычной улыбке зубы, но и меча из глаз молнии, – как же вы, Анатолий Исакович, могли увязнуть в элементарном Це О-два с классическим “пи-аш”.. А вы, молодые-гениальные, за два месяца не собрали своих мыслей в пучок... любая бабка за минуту свои иголки собирает в поролончик... Анюта, а у тебя найти ничего нельзя! Повесь список, отметь, где что, плакатики нарисуй!

Вместо того, чтобы “покаяться” и броситься врассыпную работать, вопросы идиотские задают:

– Петр Платонович, а как все-таки относиться к торсионным полям? Говорят, они и есть способ соединения сознания человека с высшим разумом... и вообще, гигантский аккумулятор энергии.

– На фиг вам торсионные поля! – бегал перед своими сотрудниками у доски Поперека, пальцы в мелу. И бормотал про себя. – Осень нарастает бурей желтых листьев и бурей желтых газет. Действительно пишут всякую чушь... ясновидцы появились... самозваные академики множатся... – И громко, вслух. – Один болван, получив корки такой академии, выступил с идеей неких слабых сил взаимодействия, которые, как он уверяет, чувствуют только пчелы и он, академик этой академии!

Аудитория хохочет. Но упрямый один аспирант, Веня Потапов, с голосом тишайшим, прямая противоположность руководителю, то ли наивно вопрошает, то ли язвит:

– А вот же, ваш учитель Евдокимов занимается торсионными полями. Вот его статья. – И по рядам идет, шурша, как коршун на ветру, газета новосибирского Академгородка.

– Ну и что? – отшвыривает газету Поперека. – Нет, на торсионных полях, на этой арбузной корочке, многие поскользнулись, да! Всё это, с моей точки зрения, антинаука, забавы авгуров, поэтому они уходят под гриф секретности. И имеют деньги. Ребята обалтывают правительство. Есть социология, есть массажисты... и эти так же зарабатывают. – Поперека морщится. – Конечно, там имеется некий сверхмалый эффект, любое вращающееся тело обладает магнитным моментом... Но в грандиозный источник энергии из вакуума я не верю. Но вы можете верить! Ради бога! Только сначала сопли подберем?

Он шагал по городу, злясь на себя, что из-за коснувшихся лично его мерзостей упустил руководство “баранами”, а стало быть и сам баран с рогами.

А тут еще с каждым днем Красносибирск обрастает плакатами и листовками:

“Грядет Революция! Долой олигархов!”

“Кто не с нами – тот против счастливой России!”

“Проснись, Иосиф Виссарионович!”