Страница 36 из 41
Леопарда мы нашли все на том же месте. Значит, оставалось заставить его подняться по лестнице на верхнюю палубу и войти в пассажирский салон. Затем нам следовало придвинуть к двери раскрытую клетку, загнать его в эту клетку и опустить решетку. Как видите, сущие пустяки!
На этот раз мы подошли к зверю сбоку. Я поднял револьвер… Выстрел… Проделав серию головокружительных прыжков с мудреными сальто, ошалевший леопард стал описывать круги неподалеку от лестницы. Мы продолжали преследование. Когда он находился всего в нескольких шагах от нижней ступеньки, я выстрелил снова три или четыре раза подряд. Но вместо того чтобы взбежать по лестнице, хищник метнулся в сторону, затем круто повернулся и присел. Он находился против меня, оскаленный, с выпущенными когтями, готовый к прыжку. Я дал ему успокоиться. Добрую минуту простояли мы так, глядя друг на друга. Я не мог позволить себе отступить, но и двинуться вперед было опасно. Понемногу когти зверя втянулись, верхняя губа опустилась и закрыла зубы. Тогда я выстрелил снова. Пламя сверкнуло перед самым его носом. Он отпрянул и бросился в сторону. Затем он описал еще два круга, с такой быстротой оказываясь то впереди, то позади нас, что были мгновения, когда мне казалось, что он готов на меня броситься. Вероятно, дело этим и кончилось бы, если бы внезапно, обернувшись к нему в то время, как он оказался сзади, я не выстрелил снова. Быстрота этой атаки застигла его врасплох. Сбитый с толку, он перевернулся на месте и обратился в бегство.
В ту же секунду я услышал отчаянный вопль. На бегу леопард сшиб с ног боя-негритенка, который тащил куда-то два ведра воды. Откуда вдруг появился на мостике этот мальчишка, представления не имею!
Ведра с грохотом покатились в разные стороны, разлилась вода, мальчик с криком метнулся к той двери, через которую вошел. Растерянный леопард, очевидно, решил тоже улизнуть через эту дверь. Оба они, по-видимому, плохо соображали, что с ними происходило в эту минуту. Но, очутившись опять лицом к лицу с леопардом, негритенок не растерялся: увидев конец веревки, свисавший с реи над его головой, он подпрыгнул, с ловкостью обезьяны поймал этот конец и полез наверх, быстро работая руками и ногами и не забывая в то же время отчаянно вопить.
Я воспользовался растерянностью леопарда, который, подняв голову, с самым глупым видом размышлял над таинственным исчезновением мальчишки, и перезарядил револьвер холостыми патронами. Как только это было сделано, я возобновил стрельбу, и снова погнал леопарда к лестнице.
Наконец он догадался взбежать по ней наверх. Первая часть нашей задачи, таким образом, оказалась выполненной.
Тем временем разбуженные выстрелами пассажиры с ужасом наблюдали через окна своих кают за нашей охотой.
Теперь леопард кружился по верхней палубе, не решаясь войти в открытую дверь салона. Мы продолжали преследовать его по пятам. При каждом повороте он оборачивался и рычал, оскаливая зубы. Тогда я останавливался и давал ему успокоиться, но в одну из таких минут крики напуганных пассажиров придали ему смелости. Зверь припал к полу, готовый к прыжку.
— Али! Карабин…
Он почти бросил его мне в руки. Держа палец на спуске, я приготовился застрелить леопарда на лету, во время прыжка… но он не прыгнул..
Делаю полшага вперед. Он зарычал, но отступил.
— Али! Попробуй из револьвера!
Али выстрелил, и зверь опять бросился в бегство.
Это становилось утомительным.
Наконец, на миг остановившись перед открытой дверью, леопард, казалось, задумался, затем, сделав еще один круг и поняв, что все другие пути отрезаны, решительно проскочил в дверь. Мы тотчас же ее захлопнули.
Передохнув немного, мы взялись за клетку. Установили ее против дверного проема, подняли решетку; быстро открыв дверь, плотно придвинули клетку, чтобы при попытке выйти тем же путем зверь не мог миновать ее.
После этого я поспешил вниз; поднявшись по внутренней лестнице, прошел на кухню и приоткрыл ведущее в салон окно, через которое обычно передавались блюда. Просунув сквозь это окно длинный бамбуковый шест, пытаюсь таким путем загнать леопарда в клетку.
Леопард выразил недовольство моей тактикой, грызя зубами конец шеста и злобно рыкая. Затем он ушел в угол, улегся на полу и, казалось, решил не обращать на меня внимания.
Тогда я закрыл окно в салон, спустился в свою каюту, захватил лассо, с которым обычно никогда не расстаюсь в поездках, и перезарядил револьвер боевыми патронами. Я вернулся на кухню, снова открыл окно в салон и полез через него навстречу моему леопарду. Когда на кухне уже оставались только мои ноги, я услышал позади себя возглас помощника капитана:
— Что вы делаете? Вы, кажется, совсем сошли с ума?
Мне некогда было отвечать. Да и что тут ответить?
Я решил сделать все возможное, чтобы заставить этого идиота леопарда вернуться в его клетку.
Один конец лассо я перебросил к двери, где стояла клетка. Там его поймал Али.
— Когда прикажу, тяните за этот конец сразу и быстро, — скомандовал я.
Посреди салона, окруженный стульями, стоял большой стол. Я без труда прыгнул на него. Леопард лежал и не шевелился по другую сторону этого стола.
Держа наготове лассо, приближаюсь к нему.
Внезапно зверь испустил яростное рычание, и его передние лапы разом очутились на столе.
Стоя на задних лапах, он смотрит на меня. А я на него. Секунда… другая… третья…
И снова он отступает, ворча, в угол.
Как только он успокоился, я, тщательно нацелившись, метнул лассо.
Оно обвилось вокруг шеи зверя, я резко рванул свой конец и одновременно крикнул Али и матросам:
— Тяните!
И тогда, увлекаемый натянувшейся веревкой, леопард заскользил, опрокинувшись на спину, по натертому паркету к открытой двери клетки.
Напрасно он рычал, стараясь ухватиться лапами за ножки стульев.
Но вдруг движение прекратилось. Веревка продолжала натягиваться, но зверь больше не двигался. Его тело остановилось под прямым углом к веревке, зацепившись за выступ перегородки. Полузадушенный лассо, он хрипло рычал и не мог двинуться с места.
— Подождите тянуть! — крикнул я, спрыгивая со стола на пол.
Это казалось уже совсем рискованным. Но было ли у меня время подумать об этом? Я поймал одну из задних ног леопарда и, дернув ее на себя, повернул зверя. В тот же миг матросы так натянули лассо, что он влетел в клетку, как камень, выпущенный из пращи. Решетка клетки захлопнулась. Беглец был снова в плену.
Когда я подбежал к клетке, леопард уже не мог рычать и только хрипел. Я тотчас же отпустил конец лассо в надежде, что скользящая петля ослабнет сама собой и он сумеет от нее освободиться. Но напрасно! Туго затянутая петля почему-то не ослабевала.
Я вынул из кармана складной охотничий нож и, открывая лезвие, заметил, что руки у меня дрожат. В самом деле, все предшествовавшее было пустяком по сравнению с тем, что я собирался сделать.
Пришлось почти до локтя просунуть руку в клетку, и, заведя нож под веревку, стягивавшую горло зверя, одним ударом обрезать ее. Леопард мгновенно пришел в себя. Прежде чем я успел отдернуть руку, он уже оказался на ногах и взмахом мощной лапы разорвал от плеча до запястья мою кожаную куртку. К счастью, я успел достаточно быстро отпрянуть назад, и ему не удалось удержать меня у решетки, чтобы вторым ударом перервать мне горло…
Кожаная куртка, которую я надел нарочно перед облавой. сослужила мне хорошую службу. Только благодаря ей я отделался неглубокими царапинами, которые вскоре зажили.
Не прошло и трех недель, как мой неистовый пленник был сдан в зоопарк.
Однако пятнистый красавец так и не примирился с неволей. Вскоре он попытался загрызть своего сторожа и был застрелен при попытке осуществить новый побег.