Страница 35 из 41
Рисунки К. Эдельштейна
Я открыл глаза и взглянул на часы: было еще очень рано. На стенах каюты дрожали утренние солнечные блики, а в зеркале отражался бескрайный простор Тихого океана.
Я перевернулся на другой бок и заснул снова, но тотчас же был разбужен стуком в дверь — резким, настойчивым. Удары все учащались и становились сильнее.
— Что случилось? — крикнул я.
— Несчастье, — ответили из-за двери, — отоприте скорее бога ради!
Все еще в полусне я кое-как дотянулся до двери. В коридоре растерянный и бледный стоял старший помощник капитана.
— Что с вами? — спросил я. — Вы неважно выглядите! Присядьте.
— Одевайтесь скорее!.. — Он озабоченно схватил галстук и один ботинок и пытался засунуть все это за пазуху моей пижамы.
Обычно я сплю крепко и просыпаюсь не сразу. Поэтому мне требовалось время, чтобы прийти в себя. Но машинально я уже начал неторопливо одеваться.
— Поскорее, пожалуйста, нельзя ли поскорее…
— Да скажите, наконец, что случилось? Зачем именно я вам понадобился?
— И он еще спрашивает!
— Объясните толком, в чем дело?
— Да я только и делаю, что пытаюсь вам втолковать. Проснитесь же наконец! Ваш леопард вырвался и разгуливает по всему пароходу…
— Леопард?! Что же вы, черт побери, молчали?
Сон как рукой сняло. Леопард на свободе! Действительно, могло ли случиться что-нибудь более страшное!
Этого леопарда я приобрел случайно перед самым отплытием из Калькутты. Почти все мои животные — птицы и звери — были уже на борту. Матросы грузили последние клетки и готовились поднимать сходни, когда появился какой-то малаец, подъехавший на лодке. Он искал меня. В лодке стояла клетка с крупным пятнистым леопардом. Малайцу кто-то сказал, что мне нужен леопард, и он спешил доставить зверя к пароходу до отплытия. Мы сговорились очень быстро, потому что заказ на леопарда от Чикагского зоопарка у меня действительно оставался невыполненным. И клетка с хищником, поднятая с лодки, завершила погрузку.
Леопарда справедливо считают самым свирепым хищником на свете. Правда, он меньше тигра, но не менее кровожаден, более отважен, хитер и ловок. Леопард без труда влезает на деревья, не боится человека и нередко на глазах у людей похищает мелкий скот и даже детей.
Купленный мною зверь оказался совершенно диким. Он был пойман в ловушку всего лишь несколько дней назад. Он рычал и бросался на прутья клетки, как только к ней кто-нибудь приближался. Когда мой помощник Али впервые хотел накормить леопарда, тот едва не разорвал ему руку.
Поэтому я сразу решил поместить его подальше от клеток с тиграми, чтобы он не подавал им дурного примера. Ведь они уже привыкли к людям и вели себя достаточно сносно.
— Где же мои помощники? Что говорит капитан? — спрашивал я, торопливо застегивая краги.
— Ваши помощники, вероятно, еще спят. Порыв ветра сбросил клетку с мостика, и решетка не выдержала удара… Капитан побежал за револьвером, чтобы пристрелить…
— Пристрелить? Такого великолепного зверя! Надо попытаться поймать его живьем!
Сунув в карман револьвер, я бросился к двери.
— Не могу ли я быть вам полезен? — спросил старший помощник.
— Да, конечно. Разбудите Али, пусть бежит сюда как можно скорее…
Пассажиры, разумеется, еще спали. Все вокруг казалось вполне мирным и спокойным.
Али уже бежал мне навстречу. Я высыпал ему в горсть десятка два револьверных патронов, приказав как можно скорее вынуть из них пули, оставив только порох для холостых выстрелов.
Поднявшись на палубу, я тотчас же увидел капитана. Согнувшись и держа в руке револьвер, он пробирался между ящиками и канатами. Увлеченный охотой, он не заметил меня.
— Алло, капитан! — Я старался говорить как можно спокойнее. — У вас такой вид, точно вы в джунглях или вас преследуют пираты. Что вы собираетесь делать, если не секрет?
Он обернулся, увидел меня и облегченно вздохнул: ответственность за все происходящее с этого мгновения ложилась уже на нас обоих!
Я уговорил его не стрелять, если только непосредственная опасность не будет угрожать кому-нибудь из пассажиров или экипажа.
— Но помните, — сказал капитан. — Ваша охота не может продолжаться долго: скоро проснутся и начнут собираться к завтраку пассажиры…
— Постараюсь поспешить, но будьте так добры, прикажите кому-нибудь поднять из трюма хорошую запасную клетку и перенести ее на палубу.
Я вернулся к Али, который заканчивал порученную ему операцию с патронами. Поскольку я не успел ничего объяснить ему, он даже не знал толком, что именно произошло.
— Леопард на свободе, — сказал я, торопливо снимая со стены карабин.
— Как? — воскликнул Али. — Зачем же нам тогда холостые патроны? Его надо застрелить как можно скорее, а то он наделает бед. О, это очень плохой зверь!
Остановившись в дверях, я осмотрел карабин. Он был в порядке.
Так началась эта необычайная охота.
Мы осторожно пробирались среди тюков хлопка и бочонков с маслом, чтобы незаметно приблизиться к беглецу. Я решил сперва посмотреть, как он чувствует себя на воле. Если зверь сохранил всю свою отвагу и злобность, пожалуй, действительно останется только застрелить его. Но мне не хотелось и думать об этом. Не вернее ли предположить, что, вырвавшись из клетки, он чувствует себя несколько растерянным? Надо взглянуть.
Али придерживался совершенно иного мнения. С его точки зрения, зверь, покинувший клетку, совершил великий грех и должен быть наказан. Единственным наказанием, достойным такого преступления, считал Али, была смертная казнь.
Сделав еще несколько шагов по нижней палубе, я моментально остановился и выставил вперед дуло карабина, держа палец на спуске: в пяти-шести шагах передо мной, над большим ящиком показалась голова леопарда. Он тоже увидел меня, глаза его блеснули… Бросится или нет? Готовый выстрелить, я осторожно продвинулся вперед на несколько сантиметров. Усы зверя топорщились, раздвоенная верхняя губа злобно приподнялась, он оскалил зубы и угрожающе заворчал. Но по легкой дрожи лопаток, по едва заметному тревожному трепетанию мышц я понял, что его самое сильное желание — удрать как можно скорее.
Конечно, если бы я бросился в атаку, он стал бы отчаянно защищаться. Но все же он был порядком испуган. Возможно, в более знакомой и привычной для него обстановке он без раздумий ринулся бы вперед, чтобы зубами и когтями расчистить себе дорогу. Но здесь, среди этих ящиков, бочонков и канатов непонятного назначения, все казалось ему враждебным.
— Али, мы возьмем его живым! — прошептал я.
Мы отступили, оставив пока беглеца в покое, и поднялись на верхнюю палубу. Мне хотелось заставить леопарда подняться наверх по лестнице и затем загнать его в пассажирский салон и там запереть.
Поэтому, войдя в этот салон, я позаботился закрыть все внутренние двери, оставив распахнутой только одну — выходившую на палубу. Трое матросов принесли клетку. Мы оставили ее пока возле двери. Затем я передал свой карабин Али и взял у него револьвер с холостыми зарядами. Конечно, с таким оружием я не мог чувствовать себя в безопасности лицом к лицу с диким хищником. Я не принадлежу к тем путешественникам, которые (если верить их рассказам!) без всякой нужды, с хлыстиком в руке и сигаретой в зубах лезут прямо в пасть смерти, в то время как подготовленный для этого случая фоторепортер или кинооператор увековечивает на пленке их отвагу. Леопард— это леопард, друзья мои! Ни больше, ни меньше. Но убивать животных, даже таких свирепых, как леопард, не моя профессия. Моя профессия ловить их живыми.
Разумеется, я вовсе не стремился оказаться в длинном списке людей, в разное время и при различных обстоятельствах растерзанных леопардами, но я надеялся, что решительность и хладнокровие, выработанные за долгие годы работы, помогут мне благополучно выйти и из этого нелегкого испытания. К тому же на случай опасности Али держал карабин с боевыми патронами, готовый в любую минуту передать его мне или стрелять сам, а стрелял он, надо сказать, очень недурно.