Страница 4 из 44
Кумало не мог прийти в себя от волнения. В темноте не рассмотреть человека.
— Это я, Зонде. — Он говорил дружелюбно.
Кумало сразу сообразил, кто перед ним. Два года назад Зонде увели на рудник. И вот он явился среди ночи. «Не боится», — подумал Кумало, приходя в себя и с любопытством рассматривая посетителя. Зонде стоял перед ним, стройный, широкоплечий, держа в слегка отведенной руке копье.
— Своего дома не найду, туман. Второй раз прихожу.
— Хе! Хватился! Давно твоей хижины нет.
— Новую построю. — Зонде засмеялся. — Брат жив?
— На рудники взяли, да убежал. Приходили, искали.
— Станет он таскать им корзины с рудой! — Зонде опять засмеялся.
Гость Кумало был веселым человеком. Кумало тоже пришел в хорошее расположение духа.
— Входи в хижину, Зонде. Здесь кто-нибудь увидит.
Зонде осмотрелся.
— А ведь я не один. Товарищей моих примешь? — Зонде тихо свистнул, и из тумана вышли четыре воина, вооруженные копьями.
Кумало не удивился, не сказал ни слова. Сделав знак заходить, он первым скользнул в горьковатое от дыма тепло жилища.
— Хорошая у тебя хижина. — Зонде уселся у костра. — И огонь горит так приятно. — Он смотрел на Кумало ясным взглядом. Остальные четверо тоже сели вокруг очага, не расставаясь с копьями.
Кумало незаметно рассматривал друзей Зонде. Один из них, с деревянным диском, распиравшим мочку уха, молча смотрел в огонь. У другого был шрам на левой щеке. Его дерзкие, разбойные глаза бесцеремонно ощупали Кумало. Человек чувствовал себя в хижине как дома. Хозяин нисколько не мешал ему.
— Есть хотите, братья?
— Дай чего-нибудь. — Зонде широко улыбнулся. — Завоюем свободу, тогда вернем.
Слова о свободе заинтересовали Кумало. Хорошо поговорить с новыми людьми!
— У меня только маниоковый хлеб, брат.
— Давай хлеб, — сказал парень со шрамом. — Больше ничего нет?
Кумало разделил длинный скрученный хлеб на пять частей.
— Ешьте и забудьте о неприятностях.
Зонде взял хлеб правой рукой, а левой прикрыл его в знак благодарности.
— Выгоним мзунгу, хороший обед сварим. — Зонде с серьезным видом принялся есть.
— С рудников убежал? — спросил Кумало, дождавшись, когда Зонде поест.
Зонде улегся у костра, придвинул копье и стал рассказывать. Он убежал давно. Работал в городе на сборке речных судов. Участвовал в демонстрации и попал в тюрьму. Зонде говорил добродушно, улыбаясь приятной, располагающей улыбкой.
— Из тюрьмы удрал. Партизанский отряд создали. Да недавно напоролись на «войска безопасности». И как они узнали о нас? Мы ведь только что большой переход сделали. Кто-то нас выдал. Все полегли в лесу. Только мы пятеро остались. — Лицо Зонде помрачнело. Он наклонил свою небольшую красивую голову, словно перед ним был враг.
— Если бы не Булола, — он снова улыбнулся и взглянул на парня с разбойными глазами, — и мы бы в лесу остались. Вывел нас.
Булола ухмыльнулся и снисходительно посмотрел на Кумало. Булолу мало интересовало, какое впечатление произвел его подвиг на хозяина хижины. Кумало почувствовал симпатию к дерзким глазам.
— У меня есть еще кусок, — он подал хлеб Булоле.
— Вербовщики всё ходят? — спросил Зонде.
— Да. Мало народу осталось в Цангу, брат.
— А теперь им много людей нужно будет. Слыхал, какие деньги «Всеобщая африканская компания» в колонию вкладывает?
Кумало ничего не слышал. Он даже не знал о существовании этой компании.
— Мне на верфи один ученый наш, африканец, рассказывал, чем больше в колонию капиталов присылают, тем больше рабочих нужно. Теперь вербовщики не отвяжутся от вас.
— Никогда им не поймать меня.
— Поймают.
— А если и поймают, я заранее огорчаться не буду.
— Не будем огорчаться, когда свободу завоюем.
Зонде говорил о врагах, не злобясь, но в его словах была непоколебимая вера в справедливость своих суждений.
При свете костра Кумало внимательно рассматривал открытое, приветливое лицо гостя. Светлый, честный взгляд Зонде сразу располагал к себе. Но за веселостью и добродушием человека с большой душой Кумало чувствовал железную твердость. Этот пришедший из ночи командир партизан, бросивший врагам вызов, был какой-то особенный, сильный. Кумало даже подвинулся поближе к Зонде.
— Пойдем с нами, Кумало, что ты здесь сидишь? — сказал Булола. — Лучше воевать!
— С вами пулю получишь!
— Ты что же, воевать за свою свободу боишься, а сгинуть на руднике тебе не страшно? — Зонде добродушно засмеялся.
— Я верно делаю, что не иду. И вы тоже верно делаете, что воюете, — рассуждал Кумало. — Вы убежали, воевали. Теперь вам нельзя попадаться. А мне зачем самому лезть?
— Пожалеешь, когда вербовщики поведут тебя. — Зонде смотрел на Кумало с веселой усмешкой. Кумало стало неприятно от этого взгляда. — Вся провинция готовится к выступлению, а ты сидишь тут, как корень маниоки в земле…
Помолчали. Партизаны дремали у очага. Один Булола таращил глаза, ковырял палкой в огне.
— Слушай, Кумало, не знаешь, где сейчас Фиви? — смущенно зашептал Зонде.
— Давно уже взяли на хлопковую плантацию. Около Кукивиля она, брат.
Кумало вспомнил высокую красивую и веселую невесту Зонде. Вечерами в сезон ночных танцев Фиви любила шутить над парнями: приклеивала к спине лист с нарисованной рожицей, бросалась кусочками бананов и потом смотрела с невинным видом или подговаривала подруг и уводила их всех с танцев. Ей все прощалось. Только над Зонде она никогда не шутила. Зонде был тогда еще лучше, чем теперь.
— Так она около Кукивиля?
— Да, брат. Красивая девушка Фиви, — сказал Кумало и не стал продолжать. Красота невесты — дело только ее жениха.
В сухих листьях крыши послышался шорох. Неужели вербовщики? Кумало медленно поднялся прислушиваясь. Легко вскочил на ноги Зонде. Он оживленно, с любопытством глядел на Кумало, словно опасность нравилась ему, как интересное приключение. Кумало подумал, что с такими людьми можно встретить любого врага.
Шорох прекратился. В тишине слышались удаляющиеся шаги. Булола стоял с безразличным видом. Трое партизан сжимали копья, готовясь принять бой.
Кумало вышел и вскоре вернулся.
— Мышь, верно, — сказал он устало.
— Что-то твоя мышь громко ступает, — сказал Булола, подозрительно глядя на Кумало.
— Если мышь убежала, значит боится нас, — бросил добродушно Зонде.
— А может быть, кто-то шел со свидания и заблудился в тумане, — рассуждал Кумало.
Он закрыл дверь на засов, и партизаны легли спать.
За тонкими, обмазанными глиной стенами начался дождь. Потоки воды глухо шумели на крыше. Ветер выл и плакал в ветвях. Где-то рядом гневно ударил гром. Жилище на миг осветилось изнутри ослепительно белым светом молнии. Шесть человек лежали в сухой теплой хижине у краснеющих углей очага.
Тревожные мысли бродили в голове Кумало. Сейчас, когда он выходил из хижины, кто-то шмыгнул в темноту. Кумало не сказал об этом Зонде. Может быть, просто кто-нибудь шел мимо. А если полицейские схватят партизан?
Всю ночь не сомкнул глаз Кумало, готовый при первой опасности разбудить партизан.
Однако ничего не случилось. Наступило утро, воинам нужно было уходить в лес.
— Приходите вечером, — сказал Кумало Зонде. — Я сварю обед.
— Не боишься? Тебя за нас…
— Приходите, — Кумало смотрел на Зонде с уважением.
Легко и быстро побежал Зонде впереди маленького отряда.
Сколько в нем силы! Кумало залюбовался командиром партизан. Воины бежали за ним, ступая след в след. Кумало, сутулясь, смотрел, пока они не исчезли в легком тумане, потом вздохнул, пошел в сад. Хорошие они люди, но все же безопаснее сидеть дома.
Едва партизаны скрылись, как на улице показался Мулура, управляющий хозяйством вождя Мбулу и добровольный шпион. Увидев его, Кумало почувствовал себя так, словно, проснувшись в хижине, увидел в ногах пригревшуюся змею. Значит, ночью был Мулура!