Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 17



Дэвид не любил ни поэзию, ни музыку. Он не читал и не охотился. Но ведь вечерами в замке Темберлей им придется чем-то заниматься! Слегка покраснев, она подумала о том, чем могут заниматься мужчина и женщина в спальне. Но ведь она была невинной девушкой, и ей еще никто никогда ничего не говорил о физических аспектах брака. Да и сама она начала думать о них лишь после того, как однажды заглянула в потрясающие серые глаза Томаса Меррита.

– Дэвид, мама разрешила мне сегодня танцевать вальс, – сказала она, прижавшись к жениху самым несестринским образом, какой она могла позволить себе в бальном зале своих родителей.

Он похлопал ее по руке и безразлично улыбнулся.

– Я не умею вальсировать, Джулия.

У нее оборвалось сердце.

– Тогда, может быть… – Джулия осеклась. Решив, что лучше всего держать язык за зубами, она с приветливой улыбкой повернулась к следующему гостю… И ее сердце пропустило удар.

– Томас Меррит, – представился вошедший низким голосом, словно они никогда не встречались. Он поцеловал ей руку – и даже сквозь перчатку Джулия ощутила тепло. А его глаза были полны томного интимного понимания. Огонь в этих глазах заставил ее сердце забиться с удвоенной силой. Гость улыбнулся. Его улыбка была опасной и обещала блаженство. Прядь темных волос упала на лоб Томаса, и Джулии пришлось собрать все силы, чтобы справиться с желанием поправить ее. Томас сделал это сам – изящным и одновременно небрежным жестом – и отошел.

Он был самым красивым мужчиной из всех, кого ей когда-либо доводилось видеть. Причем воображение вовсе не сыграло с ней злую шутку. Он был именно таким, каким запомнился ей с первой короткой встречи. Глаза Джулии скользнули по его высокой фигуре – широкие плечи, обтянутые черным фраком, длинные сильные ноги. Уж он-то, вероятно, танцует вальс.

Томас обернулся и заметил, что хозяйка бала смотрит ему вслед. Джулия залилась краской и испуганно пискнула, когда он ухмыльнулся.

– Извини, я не понял, – сказал Дэвид, взглянув на нее сверху вниз.

– Нет, ничего, – с трудом выдавила она, схватила еще один бокал шампанского и сделала большой глоток, изо всех сил пытаясь успокоиться. Пузырьки оказались почти такими же возбуждающими, как грешная улыбка мистера Томаса Меррита.

Краем глаза она наблюдала за ним. Он не направился в гостиную, где шла карточная игра, и не присоединился к другим гостям. Вместо этого он беззаботно прислонился к стене, оставаясь в поле ее зрения, и стал с явным интересом посматривать на виновницу торжества. Самообладание моментально покинуло Джулию. Неожиданно платье показалось ей слишком тесным, вырез – чрезмерно низким, а комната – душной.

Она послала в его сторону уничтожающий взгляд, который должен был осадить наглеца. Но несносному Томасу Мерриту хватило дерзости ей подмигнуть. Джулия почувствовала, как в животе что-то затрепетало, колени грозили вот-вот подогнуться. Она развернула веер и спряталась за ним.

Быть может, он пришел, чтобы потребовать обратно свой носовой платок? Он лежал наверху, спрятанный на дно ящика комода.

– Стой прямо! – прошипела мать.

Джулия застыла, будто проглотила аршин. В это время музыканты заиграли вальс, и Дэвид рука об руку с лордом Даллином удалился в гостиную, предвкушая партию в бридж.

– Думаете, эти двое снимут на лето дом у моря? – спросил кто-то за ее спиной голосом тихим, исполненным сарказма.

Джулия обернулась и увидела Томаса Меррита, провожавшего глазами Дэвида и лорда Даллина.

– Могу я пригласить вас на танец? – спросил он и протянул руку, словно не сомневался в согласии партнерши.

Джулия заколебалась. Что-то в этом человеке пугало ее. Ей хотелось отказать ему и, безопасности ради, спрятаться за спину матери. Но она уже взрослая женщина. И лучшим подтверждением тому был его горящий взгляд.

– Спасибо. – Она приняла его руку и позволила увлечь себя в центр зала.

Он вальсировал превосходно.

– Должен сказать, вы очень красивы, – сообщил он, словно понимая, как нужен ей этот комплимент. В точности так же ей нужен был защитник в парке. Похоже, выручать ее входит у него в привычку.

– Спасибо, – повторила Джулия. Она остро чувствовала тепло его руки, обнимавшей ее за талию. Оно проникало сквозь шелк и кружева. Странно, но вполне пристойное прикосновение этого мужчины казалось ей интимным, даже, пожалуй, неприличным, словно они были наедине. Его глаза на мгновение опустились на ее грудь, после чего он снова взглянул ей прямо в глаза.

И Джулия почувствовала себя красивой, ощутила свою женскую силу.

– Интересно, его светлость понимает, как ему повезло? Мне не дает покоя этот вопрос с нашей первой встречи.

– Разумеется, – с долей ехидства выпалила она и почувствовала, что ее бросило в жар.



– Вы краснеете? Скромно! Женщина обязана знать себе цену. – Его взгляд задержался на ее драгоценностях. – Я не имею в виду стоимость ваших украшений. Бьюсь об заклад, вы помолвлены очень давно. Договоренность между родителями? Герцог ведет себя так, словно вы уже давно женаты…

– Мы знаем друг друга с тех пор… всегда, – проговорила она задыхаясь. Ну почему каждое слово, которое ей удается выдавить в разговоре с этим мужчиной, звучит словно детский лепет?

Томас Меррит прищурился.

– Всегда – это очень долго. Полагаю, когда постоянно смотришь на знакомого человека – неважно, насколько он красив, – перестаешь ощущать его прелесть.

Именно так. Дэвид всегда будет воспринимать ее как ребенка, который вырос рядом с ним. Она представила себе, насколько неловкой будет их первая брачная ночь, и споткнулась.

Мистер Меррит подхватил ее, поднял и несколько мгновений кружил, прежде чем ее туфельки опять коснулись пола. Эти мгновения показались ей бесконечными, поскольку ее грудь оказалась прижатой к его мускулистой груди, и Джулия ощутила биение его сердца. Еще одно спасение?

Она почувствовала головокружение.

– Вы раскраснелись, миледи. Быть может, вам не помешает глоток свежего воздуха? – спросил Томас, указав взглядом на открытые, от пола до потолка, французские окна, ведущие на террасу.

Джулия всмотрелась в бархатную темноту весеннего вечера. Она должна отказаться. Такое поведение не соответствует правилам, которым ее учили с детства. Но ведь она взрослая женщина. Почти замужняя. Поэтому она кивнула и позволила ему увлечь ее в вальсе на террасу.

– Хотите шампанского? – спросил он, отошел и сделал знак лакею. Взяв с подноса два бокала, один он протянул ей.

Она какое-то время наблюдала, как весело искрятся в лившемся из зала свете танцующие пузырьки.

– Выпьем за ваше счастье?

– Я счастлива.

– О, я ни секунды в этом не сомневаюсь, – проговорил Томас тоном, не оставлявшим сомнений в том, что на самом деле он очень даже сомневается, и более того – уверен в обратном.

– Дэвид, он… – Джулия не знала, что сказать. Какой он? Добрый, титулованный, сильный? Она вспомнила прозвище, данное ему покойной бабушкой: «Дэвид Зануда».

– Я знаю: он красив, богат, безопасен.

– Безопасен? – Джулия заметила, как озорно блеснули глаза спутника. Он засмеялся.

– Забавно, что именно это слово – из трех – привлекло ваше внимание.

– Ну, первые два, конечно, тоже к нему относятся. И он действительно в безопасности. Кто может причинить ему вред?

Томас наклонил голову.

– Я имел в виду, что он безопасен как муж. Никогда не выкинет ничего неожиданного, тем более шокирующего. – Томас сделал глоток. Джулия впилась взглядом в его горло над воротником рубашки, словно хотела проследить, как двигается внутри хмельная влага. Кожа мужчины казалась темной по сравнению с белой тканью.

«Дэвид Зануда» – снова вспомнила она, отпила еще шампанского и спросила:

– Чего, например? – Вероятно, вино придало смелости девушке.

Он долго смотрел на нее, потом медленно поднял руку и погладил ее по щеке, провел пальцем по нижней губе…

– Например, он никогда не увлечет вас в танце на террасу, чтобы украсть поцелуй. Я мечтал об этом с нашей первой встречи в Гайд-парке. Кстати, мне кажется, безопасны даже его поцелуи. Они заставляют вас гореть?