Первосвященник

Патриотический историк Сергей Соловьёв - ректор Московского университета и домашний учитель в семье графа Строганова. "История России есть история её государственности - не правительства и его органов, как думал Карамзин, но жизни народной в её целом". И это так интересно - при Петре Великом народу, видите ли, захотелось ремёсел и заграничных кафтанов, а при Екатерине Великой народ задумался о духовном и нравственном, а деятельность государей лишь обслуживала эти желания народа. Якобы, постепенный рост и развитие славянских племён свершались сами по себе, без роли личности и внешнего влияния. Эдакий исторический эволюционизм. Это самый настоящий Дарвин от истории. Правда, критика всегда упрекала автора в несоразмерности и механической сшивке частей его истории.

Другой идеолог народничества - Пётр Лавров - по материнской линии швед из рода Гандвиг. Этот прекраснодушный полагал, что благородная, нравственная личность неизбежно вступает в конфликт с несправедливым обществом. Лавров был одним из первых дворян, ушедших от своего сословия на сторону крестьянства для "уплаты долга народу" за привилегированное положение своё и своих предков. В 1860-х годах он сблизился с Чернышевским, входил в состав первой "Земли и воли". За "распространение вредных идей", "сочувствие и близость к людям, известным правительству своим вредным направлением" был выслан из Москвы. Уехал в Европу и в Лондоне познакомился с Марксом.

При этом вся эта псевдонаучная публицистика шла рука об руку с пропагандой чисто художественной.

Николай Некрасов - классик русской литературы. Оставим в стороне сомнительные личные качества этого господина, о которых и так написано немало. Родился в семье исправника, где было 13 братьев и сестёр, в тяжёлой обстановке зверских расправ отца с крестьянами, его бурных оргий с крепостными любовницами и жестокого отношения к жене. В молодые годы Николай Некрасов терпел страшную нужду, от продолжительного голодания заболел, много задолжал и остался без крова. Далее трагедия личная перерастает в трагедию общую. Умение говорить с дворянским сословием от имени простого народа привело Некрасова к сближению с кружком Белинского. Вскоре Некрасов начал активно заниматься издательской деятельностью. На страницах его журнала "Современник" нашли свою славу Тургенев, Гончаров, Герцен, публиковались Островский, Салтыков-Щедрин, Чернышевский и Добролюбов. Некрасов ввёл в русскую литературу Достоевского и Толстого. В 1868 году "Современник" был закрыт царским указом, и Некрасов арендовал "Отечественные записки", сделав их боевым органом революционного народничества. Ленин, называл Некрасова "старым русским демократом". Белинский восторгался сочувствием Некрасова к "людям низкой породы". Боткин поучал его бросить "воспевать любовь ямщиков, огородников и всю деревенщину". При этом многочисленные обвинения в двуличии, в том, что обличитель безнравственности сам предаётся тем же порокам, вовсе не так однозначны, как могут показаться. Ханжество - неизлечимая болезнь всех "старых русских". Это те самые водки и вина князя Голицына, которыми тот угощал гостей, одновременно предлагая их не пить. Тёмные желания и рассудок, достаточно светлый, чтобы осознать свою порочность. Господин и плебей в оном лице. Некрасов писал Боткину: "Во мне было всегда два человека - один официальный, вечно бьющийся с жизнью и с тёмными силами, а другой такой, каким создала меня природа... Я не слишком нравлюсь себе самому, я осудил сам себя беспощадным судом".

Другой классик русской литературы - Михаил Салтыков-Щедрин. Его герой - человек надломленной воли, обессиленный воспитанием и беззащитный против влияний среды и "мелочей жизни". В чёрствой, скаредной старухе автор находит черты, внушающие сострадание. В пьянице, почти дошедшем до животного отупения, мы узнаем человека. "Пускай вериги рабства с каждым часом все глубже и глубже впиваются в его изможденное тело - он верит, что злосчастие его не бессрочно и что наступит минута, когда правда осияет его, наравне с другими алчущими и жаждущими. Да! Колдовство рушится, цепи рабства падут, явится свет, которого не победит тьма". В "поруганном образе раба" Салтыков-Щедрин признал образ человека.

Иван Тургенев - классик, первым воспевший "нового человека", как "человека лишнего". Обучался в МГУ одновременно с Белинским и Герценом, чьим посредником в связях с русскими авторами стал позже, за что в 1862 году был привлечён к процессу по делу о "лицах, обвиняемых в сношениях с лондонскими пропагандистами". Личные качества господина Тургенева также оставим в стороне - истории его слабостей и малодушия не являются секретом - и остановимся на его героях. "Лишний человек" - это дворянин, отчуждённый от своего сословья и презирающий его. Человек умный, но не имеющий никаких духовных и нематериальных ценностей. Этот человек проводит время в праздности, которая не может облегчить его скуку. Вот они, выстроились в печальный ряд: Онегин, Чацкий, Печорин, Базаров. Мы читаем у Тургенева: "Нигилист - это человек, который не склоняется ни перед какими авторитетами, который не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип".

В мае 1881 года, узнав о приезде в Россию Тургенева, обер-прокурор Святейшего Синода Константин Петрович Победоносцев просил поэта Якова Полонского: "Некстати он появился. Вы дружны с ним: чтобы вот по дружбе посоветовать ему не оставаться долго ни здесь, ни в Москве, а ехать скорее в деревню. Здесь он попадёт в компанию "Порядка", ему закружат голову, и Бог знает, до чего он доведёт себя". Приезд писателя в Россию стал его триумфом, в Петербурге и Москве он действительно "попал в компанию" газетчиков, литераторов, и последние два года жизни стали для Тургенева вершиной его славы в России, где писатель стал всеобщим любимцем.

Эти господа положили начало литературе, получившей название "обличительной". Упомянутый нами обер-прокурор Победоносцев так писал об этом: "Печальное будет время, когда водворится проповедуемый ныне культ человечества. Личность человека немного будет в нём значить; снимутся и те, какие существуют теперь, нравственные преграды насилию и самовластию". Да...

Тем временем вся эта разносторонняя пропаганда начинает давать результаты, и если заговоры декабристов поразили дворянские слои, то народничество пускало корни ниже и шире - в разночинцев. Заявлялось, что интеллигенция должна учиться нравственности у "деревни", и "кающиеся дворяне" должны стремиться загладить перед мужиком вину своего барства. На деле агитаторы передвигались от села к селу, выступая по ночам на сходках в переполненных избах, беседуя с крестьянами. Народники старались зародить недоверие к властям, призывали не платить налоги, не повиноваться приставам и объясняли несправедливость распределения земли после реформы. Среди грамотных крестьян распространялись прокламации. Опровергая божественность царской власти, народники первоначально пропагандировали атеизм, но, столкнувшись со стойкой религиозностью народа, стали пропагандировать христианское равенство и нестяжательство. Например, Кравчинский прямо агитировал крестьян Тульской и Тверской губерний в 1873 году с помощью Евангелия, из которого делал социалистические выводы.

Примечательно, что бывший марксист, издававший вместе с Лениным "Искру", Пётр Струве, называл народничество "идеализацией первобытного равенства".

Но если пропаганда против помещиков находила у крестьян некоторый отклик, то пропаганда против самодержавия не воспринималась вовсе и даже вызывала враждебность. Попытки поднять народ на борьбу результатов не принесли, зато правительство обратило внимание на революционные усилия народников и развернуло репрессии. Аресту подверглось более четырёх тысяч человек, причём многих активистов сдавали властям сами крестьяне. На делах антиправительственных групп самозабвенно читал речи знаменитый адвокат Плевако - незаконнорожденный сын польского дворянина и калмычки. Некрасов, Салтыков-Щедрин и Тургенев издавали сочувственные отклики о процессах. Маркс выражал поддержку осуждённым, которые в обвинительных протоколах признавались членами единого революционного сообщества, сложившегося в "исполнение всероссийского заговора" и распространявших "учение, сулящее в виде ближайше осуществимого блага житье на чужой счет".