Страница 13 из 16
Василий Иванович Велемицын работает над мемуарами, ему есть что вспомнить
В Петрограде два месяца муштровали новобранцев. Добротно вбивали тот заманчивый лоск военных моряков, которому завидуют, глядя со стороны, сверстники, скажем попавшие в пехоту, а пуще того штатские.
– Когда привезли нас в Питер, – с азартом рассказывал Василий Иванович, – мы всего-навсего – новобранцы бритые, салаги, так сказать. Построили. Ведут. А по казарменному плацу в это время строй проходит морской. Увидал – так и забило меня. До чего же красиво! Синью морской по глазам полоснуло. Ну ослеп, и всё. Стою, рот разинув. А другое оказалось поважней. Два месяца пролетело, а я, деревенщина, не хватился, что назвался котельщиком. А тут прибегает боцман и командует:
– Приготовиться к экзаменам на специальность. В 17.00 быть в штабе.
Два часа остаётся всего-то. Я дружка своего прошу: «Растолкуй, что ж это такая за профессия котельщик, что к чему». Он мне и начал объяснять устройство паровой машины. «Представляешь, говорит, станина железная, а в ней цилиндр ходит…» Я какое-то время работал в шляпном магазине, меховые шляпы дамам предлагал. Ломаю голову, как это он там ходит цилиндр? Так, что ли, ходит, как напяливают на голову цилиндр шляпный? Ну это мне куда как хорошо известно, а как в станине-то стальной цилиндр с поршнем обращаются? Это мне совсем невдомёк! Говорит дружок про золотник, а мне представляется этакая золотая штучка. Одним словом, ни черта я не понял из его объяснений! Прошу товарища: «Скажи хоть, как эта машина включается». Он свободно показывает рукой и говорит: «Ручку дёрнул вверх – пошла машина, вниз – остановка».
Парадная колонна военных моряков
Начался экзамен. Друг мой первым отвечать вызвался.
– Где, – спрашивают его, – работал?
– На Адмиралтейском.
– Кем?
– Сборщиком-механиком.
– В минёры.
Дошло до меня.
– Ты кто по специальности?
– Котельщик.
– Где работал?
Вспомнил я московский заводик – делали там всякого рода крючки и кронштейны для меховых ателье и магазинов галантереи.
– Что-то я такого котельного завода не знаю, – говорит экзаменатор. – А много там рабочих?
– Да кто же их считал. Много народу ходит по заводу.
Он понял, что я говорю сам не зная что, и решил вывести меня на чистую воду.
– Ну давай объясняй, как котёл в паровой машине работает.
Что я мог сказать? А сдаваться нельзя!
– Дёрнешь, говорю, ручку вверх – машина пошла, дёрнешь вниз – встала.
Ухмыльнулся экзаменатор, ничего не сказал и против моего номера (под номерами мы тогда ходили) размашисто начертал: «В кочегары».
Тут я совсем растерялся. Как же так в кочегары? Вся цель моя, мне восемнадцать, блеснуть белизной морской формы, а кочегар – кочегар вечно перепачканный, тёмный. Нет, думаю, будь что будет, а кочегаром не стану! Выстроили нас после экзамена по командам – команда минёров, команда электриков, команда кочегаров. Вышел к строю адмирал с офицерами.
– Так вот, братцы, теперь вас пошлём по школам. Служите старательно, гордитесь своим морским званием.
1914 год. Призывной пункт в Серпухове. Неудержимо тянет призывника Василия Велемицына к полосатой тельняшке, ленточкам с золотыми якорями на бескозырке
Только он кончил, я по всей форме выступаю вперёд и обращаюсь к адмиралу:
– Что хотите со мной делайте: хотите – расстреляйте, хотите в штрафной батальон направьте, а только кочегаром я не буду.
Удивился адмирал, пожал плечами:
– Это вам не гражданская вольная жизнь, а служба. Где нужен, там и служить будешь, – однако он на мгновенье задумался и обратился ко мне: – Кем ты, собственно, хочешь быть?
– Только минёром.
– Проэкзаменуйте его по русскому и арифметике.
Стал меня офицер, связной адмирала, заставлять всякие задачки решать. Ну, понапутал я порядочно. Восемью восемь тридцать два у меня выходило. Разволновался очень. Офицер сочувственно так на меня посмотрел, спросил душевно:
– Не подведёшь, браток?
– Нет, ваше благородие. Не подведу. Хорошо учиться буду.
Подходит тот офицер к адмиралу:
– Разбирается матрос. Я ему дал 4 балла.
Так попал я в минную команду. На следующий день отправили нас учиться в Ревель.
В июне 1915 года отряд русских кораблей – крейсер и три эсминца – вышел из Ревеля в открытое море. Вблизи шведского острова Готланд произошло сражение с германской эскадрой. Бой шёл жестокий – эсминец получил несколько пробоин, в экипаже – убитые и раненые… Так состоялось боевое крещение Василия Велемицына.
Эскадренный миноносец «Гром», на котором служил Василий Велемицын, участвовал в Моонзундском морском сражении. В том бою получил несколько пробоин
По возвращении на базу понюхавшим пороху матросам офицеры-дворяне толковали о верности трону а всего-то год с небольшим миновал, и грянула весть об отречении царя Николая II от престола. Повсюду шли митинги и демонстрации. Довелось Велемицыну видеть унизительную для военных моряков процедуру прибытия в Ревель уполномоченного главы Временного правительства Керенского. Этот гражданского обличья господин был наделён огромной властью – контролировал все действия командования флота. Тут и началась буза – шум, беспорядки, самовольство. На первый план выдвинулись анархисты.
Бунт моряков. Весна 1917 года
Матросы крейсера, в команду которого Велемицына перевели с эсминца, вставшего на ремонт, весной семнадцатого года, при переходе из Ревеля в Гельсингфорс взбунтовались. По решению судового комитета были расстреляны все старшие офицеры. На главной базе Балтийского флота экипаж расформировали, и судьба матросов решалась в открытую. Выстроенных во фронт бунтарей должны были распределить по кораблям, которым в ближайшее время предстояло стать участниками морских сражений.
В сложившейся ситуации Велемицын никак не желает вновь испытывать судьбу. Неужели Василия Велемицына страх обуял? Как бы не так! Василий не из числа трусоватых. Старший матрос Велемицын показал себя достойным образом в Моонзундском сражении. Нежелание снова ставить на карту жизнь имело свои резоны.
Перед строем в несколько сотен человек появился при всех регалиях контр-адмирал. Судьбоносные мгновения. Василий Велемицын, решил: пан или пропал. «Пропал» значило для него покорно подчиниться намеченному списочному распределению по кораблям, уходящим в открытое море. «Значит, в ближайшем будущем, – рассуждал Велемицын, – кормить рыб в Рижском заливе. Я помирать не хочу. За кого? За белую кость??? За революцию, чьё зверское лицо увидел во время бунта на крейсере? Как избежать этого?» Он решается заявить о желании стать подводником – вдвойне опасная морская служба. Другого выхода не видел. Единственный на переформировке Велемицын вышел из строя. Сделал три шага вперёд.
Революционные дни Петрограда
– Кто таков? – грозно вскинулся, предполагая в нём бунтовщика, адмирал.
– Старший матрос Василий Велемицын. Прошу зачислить в команду подводников.
Туда многие боялись идти, а этот прёт напролом. Адмирал счёл за лучшее подчиниться его волевому напору. Лодку, чуть ли не первую на Балтике, только что спустили со стапелей. Предстояло её освоение. Нашёлся и среди бунтарей доброволец на это дело.