Страница 8 из 13
Перевозчиков: Семен Владимирович, расскажите еще о людях с Большого Каретного, ну, например, об Утевском.
Высоцкий: Толя Утевский – хороший парень, сын знаменитого юриста, профессора. Сейчас он работает в Высшей школе милиции, скоро будет защищать докторскую. Утевские жили над Кочарянами. Мы жили на втором этаже – Володя, я и Евгения Степановна. На четвертом Инна и Лева Кочарян, а еще выше – Утевский. Специально для семьи профессора надстроили этаж.
Толя Утевский женился на знаменитой эстрадной артистке Разинкиной – была такая певица. Толя и в компании Кочаряна был своим человеком. Ну а Володька всегда тянулся к старшим. Кстати, у Инны Кочарян должны быть очень интересные Володины записи.
Перевозчиков: Да, у нее есть одна уникальная пленка 1964 года…
Высоцкий: Ну и что, дала она тебе их переписать?
Перевозчиков: Пока нет, но это ее личное и драгоценное. Та самая «пленка Кочаряна».
Высоцкий: Да, Лева Кочарян там появился, когда женился на Инне. У Кочаряна был отец – знаменитый эстрадный чтец, народный артист… А Лева снял единственный фильм «Один шанс из тысячи» и умер.
Перевозчиков: А сад «Эрмитаж» – это же рядом с Большим Каретным?
Высоцкий: Рядом. Сначала я ходил в этот сад, потом Вовка… А когда-то я там познакомился со знаменитой пловчихой Васильевой – любовницей Василия Сталина. А она в меня влюбилась. Так что я мог крупно погореть с этим Василием Сталиным. Ну, думаю, нет – и прекратил с этим.
Ну а ребята часто бывали в «Эрмитаже» – Акимыч, Володя, потом появился Кохановский. Гарик Кохановский – Васечек. Он же Володю предал по жизни, и предал очень здорово! Володя его исключил из своих друзей. Ты это знаешь?
Перевозчиков: Я знаю, что Кохановский исчез из жизни Высоцкого, но как и почему?
Высоцкий: Володя сам исключил его из своей жизни, потому что Кохановский начал хамить. Гарик же приставал ко всем Володиным женам и к Тане Иваненко – актрисе Театра на Таганке, и Володя однажды сказал: «Все, Васечек, ты мне больше не нужен».
Да, Валерка, вчера вышел журнал «Современная драматургия» – там пьеса Володарского. Я ее раньше читал – ужасная пьеса! Он там хамит и мне, и Нине Максимовне. И я ему сказал: «Ты – подонок!» – «Семен Владимирович, я же не знал, это мне так рассказали. Извините!». Он мне тогда сказал, что все переделает. А теперь люди говорят, что он все оставил как было. Если это так, то я этого подонка ославлю в прессе. Он когда-то пытался протянуть эту пьесу в театре – я протестовал категорически! Я тогда ему сказал: «Мой милый, если ты постоянно в запоях, то, хотя бы когда трезвый, пиши умные вещи». А то он там пишет, якобы Нине Максимовне приносят сапоги, и они ей не подходят… И я как будто говорю: «Давай мне, моей Дуньке (т. е. Евгении Степановне Высоцкой. – В.П.) все сойдет». Ну не идиот ли?!
И вот он мне говорит вчера: «Семен Владимирович, я вам честно говорю, что я все исправил… А я ему: «Ну смотри, а то я тебе покажу. И не посмотрю на весь твой авторитет». И еще я ему сказал, что горжусь тем, что честность, внутренняя культура – все это у Володи пошло от меня. И Володя сам говорил: «Это – от папы!».
Москва, на Кировской, 14 октября 1989 года
Лидия Сарнова
С Женей Семен познакомился в доме у Бориса Аронова. Это было в 43-м. А в 1944 году Женя рассказала мне, что познакомилась с потрясающим офицером. Семен Владимирович был очень красивым мужчиной. Женя читала мне письма, которые Семен писал с фронта. А в 1945 году они поженились.
В доме у Семена Владимировича я познакомилась с Левой – моим будущим мужем. Лев Сарнов учился вместе с Семеном в техникуме связи. Там же учился Володя Серегин – брат Нины Максимовны. Однажды Семен, Володя, Лева и я вместе пришли в гости к Нине Максимовне. Я помню, что Нина Максимовна пекла очень вкусные пирожки… Мой муж – Лев Сарнов – всегда уважал Нину Максимовну. Друзья Семена Владимировича стали и нашими друзьями – Валентиновы, Барышниковы, семья Капитолины Лазаренко…
А как получилось, что Володя поехал в Германию? Об этом я знаю со слов Семена… Он пришел и рассказал, что суд решил оставить Володю с отцом. Семен Владимирович – подполковник, материальные условия были великолепными: хорошее питание, отдельная комната… Кроме того, Женя работала директором «Военторга» в Оберсвальде. В силу этих обстоятельств суд и принял такое решение… Я только сказала: «Как мать могла оставить своего ребенка?!»
Жора Бантош – второй муж Нины Максимовны – плохо… нет – жутко плохо – относился к Володе. Мне Иза много об этом рассказывала. А Нина Максимовна очень любила Жору. Мне Володя показывал письма. Нина Максимовна писала Жоре очень красивые письма, жалко, что они не сохранились.
Когда я вышла замуж и уехала с Большого Каретного, Володя приезжал ко мне. Обсуждали разные темы. Приезжал ко мне, когда ему было плохо. Володе просто некому было пожаловаться… Да что там говорить…
Володя и Алексей Владимирович Высоцкий были очень дружны. Володя дядей гордился. В семье Алексея Владимировича Володя познакомился с легендарным летчиком Скомороховым. А вот что Скоморохов в Монино бывал на концертах Высоцкого – об этом, наверное, не знает никто.
Ссора Семена Владимировича и Нины Максимовны? Ведь тогда никто и ничего не говорил о Жене. А она взяла на себя такую ответственность – воспитание чужого ребенка. Женя очень хорошо относилась к Володе – все делала для него… И когда Нина Максимовна в своей статье даже не упомянула о Жене – тогда Семен и взорвался!
У Семена Владимировича был сложный характер. Он не всегда был объективен, а иногда его просто «несло». Сколько раз мы с ним ссорились! По-моему, он меня немного побаивался…
Письмо в КГБ!? Да чтобы Семен мог написать такое письмо? Брехня! Противно слушать! Как сам Володя говорил мне: «Лидик, это неприлично!»
После смерти Жени Семен Владимирович остался один. Он к этому не привык, да и как можно привыкнуть… А еще – его же никто не обслуживал. Ну да – Лариса брала рубашки, стирала… Девять лет за Семеном ухаживала я – каждую неделю и убирала, и готовила. А все праздники – он у нас. Последние годы мы были всегда вместе.
Москва, январь 2003 года
Геннадий Полока
О разговорах со знаменитым режиссером и близким другом В.В. – Геннадием Ивановичем Полокой… Тут есть и досада, и радость… А история такая… Готовилась к изданию одна из моих книг «Живая жизнь», в которой предполагалась публикация большого материала Полоки. Этот текст был сделан на основе его двух ярких выступлений на вечерах памяти Высоцкого.
И для того, чтобы выправить этот материал – что- то уточнить, что-то убрать, а что-то добавить – я несколько раз приходил к Геннадию Ивановичу. Он жил тогда рядом с Домом кино. Все дополнения и исправления записывал на диктофон, кое-что вносил в основной текст, а многое – так и осталось на кассетах.
Так вот, радость в том, что в архиве Г.И. Полоки хранится большой – очень большой – текст его воспоминаний о В.В… А ведь Полока – один из немногих людей, кто сразу понял, что рядом с ним грандиозное явление – театра, кино, поэзии и культуры. А досада в том, что этот текст так и не опубликован, а в нем много нового, неожиданного, интересного и глубокого.
Рассказы и комментарии Геннадия Ивановича – а он увлекался, отвлекался, импровизировал – сегодня впервые публикуются в этой книге.
«Работал на износ»
Давайте начнем с того, что я не верю в стопроцентные умственные способности людей, которые читают все, что связано с Высоцким. Порой сообщаются вещи вполне невинные, а человек определенного склада, воспринимает это совсем не так, как это должно восприниматься. Некоторые вещи меня просто возмущают… Например, выступление Конецкого. Во-первых, он с Володей не был знаком – даже шапочно, во-вторых, сравнивать судьбу Высоцкого с судьбой Олега Даля – это форменное безобразие. Ведь Олег Даль имел счастливую официальную судьбу, он сыграл огромное количество ролей, и чаще всего главных… Даль почти всегда имел выбор из двух или трех ролей, работал с ведущими режиссерами… И главные роли он начал играть еще студентом. Представляете?! Разве можно сравнивать с Высоцким? Из театров Даль уходил, всегда хлопнув дверью, если что-нибудь делалось не так, как он хотел. И, в отличие от Володи, он был алкоголиком. Не пил он только последние два года, когда положение уже стало отчаянным. Когда он женился на Лизе Апраксиной, моей монтажнице… Это тот случай, когда, вопреки официальной роскошной судьбе, человек сам себе устроил трагедию. А Володя – в силу своей физиологии – просто не мог быть алкоголиком. Он был запойным человеком, но не алкоголиком, а это разные конституции. Володя раз или два в год «развязывал», пил несколько дней – это кончалось скорой помощью. И начинался долгий мучительный процесс «выхода». У него были перерывы по два- три года. А ведь он мечтал о норме. «Я мечтаю, – говорил он мне, – чтобы выпить одну-две рюмки, как нормальный человек, и не входить после этого в «штопор». А вместо этого я полгода пью воду, и все это кончается взрывом». Но ведь говорить об этом с людьми просто невозможно.