Жена по жребию

Армин проснулась от ощущения колкой щетины на шее – Рихтер неспешно покрывал поцелуями ее кожу.

- Доброе утро, сердце мое, - негромко произнес герцог. Армин развернулась и ахнула, увидев лицо мужа:

- Что это?!

- Раздражение от маски, - Данкварт отстранился и отвернулся, - она держится на магии. На ночь ее следует снимать.

- Если уж ты решил мне не доверять, - холодно произнесла герцогиня, поднимаясь с постели, - то будь любезен заботиться о своем здоровье. Ты мог отослать меня вечером.

- К вопросу о доверии: куда же ходила моя жена?

- В свои покои, - ядовито отозвалась Армин и, не удержавшись, бросила в мужа подобранной с пола подушкой, знать бы еще, как она там оказалась.

- А мне не больно, - по-детски закривлялся герцог. Только вот настоящего веселья в его голосе слышно не было.

- Дгрон принимает растительный наркотик, - Армин потянулась, и задравшаяся рубашка обнажила сильные красивые бедра. – На территории человеческого княжества осудить его за это невозможно. Но психику эта вещь расшатывает.

Герцог невнятно выругался, вскочил с постели и выругался громче – под ноги попалась шпилька из косы Армин.

- Прости, родная, с меня новый набор, - Рихтер сокрушенно протянул жене смятый серебряный цветок.

- Эту утрату ничего не заменит, - печально заметила Армин. И отстранила потянувшегося за поцелуем супруга:

- Я предпочла бы проводить ночи вместе, но до тех пор, пока это будет отражаться на твоем здоровье – нет.

- Лишен поцелуев драгоценной жены? – ужаснулся герцог.

- Драгоценной, - выгнула бровь Армин.

- Драгоценной, единственной, неповторимой, - с каждым словом Рихтер подходил к супруге ближе.

- Только один поцелуй, - сдерживая улыбку, произнесла леди кошка.

- Конечно, один, - покорно кивнул герцог.

Милорд Данкварт не стал уточнять, что многими приятными вещами можно заниматься, не разъединяя губ. А к тому моменту, как поцелуй перестал длиться, Армин была согласна на все. Более того, попробуй муж остановиться – он был бы весьма вероятно укушен или даже оцарапан нежной ручкой герцогини.

Спальню мужа Армин покидала в смятении. На пике удовольствия муж шепнул ей в макушку тихое, неслышимое «люблю». И не будь леди Данкварт оборотнем – никогда бы не распознала в том выдохе этого слова.

Горячая вода неуловимо отдавала горечью степных трав. Васка негромко командовала служанками. А леди Кошка вертела в голове признание Рихтера. Она созналась самой себе, что благо мужа стоит для нее на одной ступени с благом сына. На самом деле – чуть ниже, но только потому, что Роуэн ребенок. В понимании Армин это и была любовь. Она хотела радовать мужа, заботиться о нем. Проводить с ним ночи, и не желала бы никого другого на его месте. Этого достаточно, чтобы сказать: «Люблю»? Или должно быть что-то иное?

Васка просушивала волосы герцогини пушистым полотенцем, втирала в кожу головы сухие духи и неодобрительно посматривала на неловкие движения служанки, прибиравшей комнату.

- Не спеши ругать ее, - шепнула герцогиня, когда девица отошла, - она пахнет болью и страхом. Узнай, что, кто и доложи Рордену. Если кто-то из молодых бойцов или пришлых повеселился – должен быть наказан. Если что-то иное, на усмотрение герцога, но девушка должна быть удовлетворена.

- Тайланна вчера натерла ступени маслом, - так же негромко ответила Васка. – Ночью. Упала госпожа Ирга. Девочка очень громко плакала.

Армин нахмурилась:

- Ирга не могла упасть случайно.

- Учитывая, какие трогательные речи они вели, - Рхана усмехнулась, - обнявшись и сидя за бочками с маслом, да, упала она специально. Те, кто видел, говорят: летела – думали, шею свернет.

- Летающие оборотни – к дождю, - неуклюже пошутила герцогиня.

- Что вас тревожит?

- Что для тебя любовь? Сходить с ума и плевать на условности и последствия своих действий?

- Заботиться, воспитывать его детей, терпеть его семью, ведь двое стали одним целым. Поддерживать, - Рхана вздохнула, - то, что Вы говорите – по мне, весенняя дурость. А любовь, она другая. Она серьезная и у каждого своя.

Армин прикусила губу – значит, она может ответить супругу тем же. По-другому она любить уже не сможет. Того безумия, что породила между ней и Дгроном «ваниль», уже не будет. Зато становится понятна причина ее апатии на Земле. Не зрей внутри нее новая жизнь – опустила бы руки. Не дожила бы. Слишком тянуло, слишком сильно. Вся близость прошлого – один сплошной дурман. Она не могла припомнить подробностей, куда и как целовал ее волк, гладил ли и если ласкал, то как. Было хорошо. Но непонятно. Да только распознать, догадаться, свести один к одному она смогла только сейчас.

За завтраком леди Кошка едва удержала лицо – на Рихтере была совершенно иная маска. Она закрывала всю верхнюю часть лица, оставляя свободным только рот и подбородок. Маска держалась на лентах, значит, та, другая, сейчас где-то лежит.

Армин пришлось напомнить себе, что она любит своего мужа, уважает его и сдирать с него маску силой не будет. Не в этом году. Попробует словом и делом доказать, что ей можно доверять. А уж если не выйдет, там уже можно будет попробовать что-то иное.

Рорден следил взглядом за каждым движением Рханы. Герцог дозволил ей присутствовать на завтраке. Что, видимо, и послужило причиной натирания маслом ступеней. По той лестнице, кроме прислуги, никто не ходить.

Вдовствующая герцогиня выглядела откровенно расстроенной, и Армин негромко предложила женщине провести время в часовне вместе. Двое стали одним целым – повторила про себя леди Кошка. А значит, это и ее мать. Говорят, в деревнях мать мужа жена называет матушкой. Что ж, до такого у них не дойдет, но время от времени леди Данкварт вполне может потратить пару часов на бдения в часовне.