Страница 4 из 10
Таким образом, взор графа Соколовского прошёлся от самого старшего в роду Барсуковых и остановился на самом младшем, присутствующим за столом. «Ну, и компанию собрал этот купец, – проворчал про себя Соколовский, – поскорее бы убраться отсюда куда подальше». В голове Александра Константиновича промелькнула неспокойная мысль. Отчего-то на ум пришли слова его няни, женщины весьма суеверной. Вспомнились её слова, будто, если за стол сядут тринадцать человек, то тот, кто первым поднимется из-за стола, обязательно вскоре умрёт. Логически Соколовский мог связать это суеверие с широко известным евангельским сюжетом – Тайной вечерей. Тогда за столом присутствовало тринадцать сотрапезников – апостолы и Иисус Христос. И первым поднялся предатель Иуда, покончивший жизнь самоубийством после распятия Христа. Только так граф мог объяснить появление такого глупого суеверия среди необразованных верующих крестьян.
– Что за чушь, – прошептал вслух граф.
– Вы так думаете? – удивился Михаил Михайлович, сын фабриканта.
Он как раз что-то рассказывал князю Пулеву и воспринял бормотанье Соколовского, как несогласие со сказанным.
– Ах, нет, простите, – улыбнулся Александр Константинович. – Я немного задумался.
– Господа, прошу меня извинить, – немного смущаясь, поднялся актёр, сидевший напротив графа. – Я сейчас же вернусь.
Александр Константинович проводил взглядом провинциального актёра и отогнал от себя глупые мысли. Граф Соколовский не был суеверным, и всякое суеверие считал за дурной отголосок язычества. Так оно и есть, суеверие – это великая глупость. Но обрати граф внимание на Михаила Аристарховича, на его оценивающие взоры, перемещающиеся по лицам детей, то, возможно, смог бы понять всё намного раньше.
После плотного ужина последовала длительная прогулка по дому. Вполуха граф Соколовский слушал наполненные самодовольством тирады Барсукова-старшего. С чувством превосходства над конкурентами Михаил Аристархович рассказывал о своих фабриках, оснащённых самым современным оборудованием. Гости поражались, сколь широка география барсуковских предприятий. Фабрики Орловской, Калужской, Черниговской губерний были связаны с домом фабриканта телефонными проводами, и в любой момент Михаил Аристархович мог переговорить с директором предприятия и дать соответствующие указания. В Черниговской губернии на текстильной фабрике для освещения успешно использовалось электричество, на всех прочих – светильный газ.
– На Нежинской бумаго-прядильной фабрике я в прошлом году установил двадцать тысяч веретён. Через год-другой, господа, мы и сами научимся оборудование делать, не хуже английского, – заметил Михаил Аристархович и повёл гостей в подвальные помещения.
Под правым крылом барсуковского дворца стояли огромные баллоны со светильным газом. Гости с немалым изумлением рассматривали трубы с многочисленными вентилями. Михаил Аристархович с упоением рассказывал, во сколько ему обошёлся каждый баллон и котёл, где его изготовили и как доставили. Его секретарь, указывая на газовые трубы узким пенсне, заверил гостей в абсолютной безопасности всей этой конструкции.
– Светильный газ получают в результате пиролиза, то есть высокотемпературной обработки, каменного угля. В результате образуется газ, наполовину состоящий из водорода, на 35% – из метана и около 8% – угарного газа. Его доставляют в жёстко закреплённых баллонах, каждый баллон находится под большим давлением, поэтому к ним следует относиться с большой осторожностью. Не пугайтесь так, Илья Ионович, они не взорвутся от ваших похлопываний. Для этого требуется куда более значительное усилие. Видите, эту красную трубу? По ней газ попадает в котёл и греет воду.
– А это что за вентиль? – спросила Марина Николаевна.
– Им регулируется подача газа в котёл. Сейчас работает только один. При похолодании мы запустим остальные котлы. Они нагреют воду в системе трубопроводов, которая включает в себя все радиаторы в доме Михаила Аристарховича. Каждая комната освещается и отапливается этим газом. Таким образом, светильный газ выполняет две функции: освещения и отопления. Это намного выгоднее, чем топить углём или дровами.
– Houille5! Мы стоим на пороге нового века. Скоро в каждый дом придёт газовое отопление и электрическое освещение. В Европе уже давным-давно забыли про этот уголь, – радостно заявил князь Пулев.
– Во сколько же обходиться топить такой большой дом газом? – поинтересовался граф Соколовский.
– Не могу вам ответить, Александр Константинович. Строительство особняка было закончено в марте. Я первый раз проведу здесь зиму. Эти котлы с водой ещё ни разу не работали. Пока хватает и одного – для подогрева воды в душевых.
Похвалившись своей котельной, Михаил Аристархович повёл гостей наверх. Гостиная была выдержана в красных и золотых тонах, свидетельствующих об успешности фирмы Барсукова. Михаил Аристархович пригласил гостей в библиотеку. Здесь он не смог обойти вниманием ювелирную витрину с драгоценными камнями и украшениями покойной жены. За толстым стеклом лежал орден Святого Станислава второй степени. Рядом лежал тяжёлый золотой самородок.
– Этот самородок мне подарил к юбилею Александр Петрович Кузнецов. Сибирский золотопромышленник, сын Ивана Петровича – знаменитого красноярского головы.
– Да, я хорошо знал покойного Ивана Петровича. Добрейшей души человек был. Сколько денег он пожертвовал Красноярску! Истинный христианин, – дал покойному характеристику князь Пулев. – Он в своё время просил меня быть крёстным отцом его сыну, но из-за большой занятости я не смог удовлетворить его просьбы. Очень, конечно, жаль.
– Говорят, он в год намывал золота на миллион рублей! – вступил в разговор Франц Карлович.
– И один из енисейский самородков достался мне, – улыбнулся Михаил Аристархович. – Почти семь фунтов6 весит.
– Какие чудесные серёжки, – дотронувшись до алых губ языком, произнесла баронесса Мыслевская.
– Это я моей драгоценной супруге приобрёл в Париже. Она умерла три года назад. Несчастный случай.
Глаза баронессы загорелись от желания примерить серьги из белого золота. Из зелёных гранатов и оранжевых сапфиров были искусно выполнены два маленьких попугайчика с рубиновыми клювами и коготками. Птички, стоимостью близкой к сумме долга графа Соколовского фабриканту, сидели на жёрдочке из белого золота. Каждую жёрдочку украшали двадцать пять бриллиантов, искрящихся огнями газовых светильников.
Граф Соколовский, большой знаток украшений, по достоинству оценил ювелирную работу и вкус покойной госпожи Барсуковой. Однако с некоторых пор граф стал относиться к таким драгоценностям бесстрастно, едва ли не презрительно. Он мысленно пожалел ту даму, которой придётся носить на своих ушах подобную тяжесть. Александр Константинович обратил внимание, с какой ревностью взглянула дочь Барсукова на баронессу, когда та притронулась пальчиками до стекла, отделяющего драгоценности от гостей.
– Oh, mon Dieu! Quel miracle!7 – воскликнул князь Пулев. – Вы очень сильно любили свою жену.
– Видит Бог, это так, – вздохнул Михаил Аристархович. – Господа, пройдёмте за мной. Я покажу вам её портрет.
Граф Соколовский задержался у витрины и исподлобья проследил, как гости, вслед за хозяином дома, покинули библиотеку. Последним выходил Франц Карлович. Графский секретарь с удивлением посмотрел на застывшего дворянина.
– Александр Константинович, вы…
– Иди! – отмахнулся граф. – Закрой дверь.
Оставшись в полном одиночестве, потомственный дворянин повернулся лицом к книжным шкафам из красного дерева. Он облегчённо вздохнул и тонкими пальцами пробежался по корешкам книг с названиями на русском, немецком, французском и английском языках. Повертев в руках какой-то французский роман, он отложил его в сторону. Взгляд графа привлекла толстая Библия с золотым тиснением. Александр Константинович перекрестился и сел за невысокий столик. Избавившись от барсуковского хвастовства и восторженных вздохов князя Пулева, граф наконец-то смог расслабиться.