Страница 19 из 37
- Откуда мне было знать, что это твоя комната, когда меня, ни о чем не спрашивая, впихнули сюда.
- Прекрасно! Значит ли это, что ты решила испробовать прелести королевских кроватей? Я правильно понял?
- Пошел ты к черту, Генрих! После всего, что пришлось пережить, мне не до битвы с тобой. Отведи меня в мою комнату.
- Нет! - твердо произнес он, - пока не узнаю правду, что ты здесь делала.
- Ну, хорошо: я пошла в свою комнату, так как очень устала и хотела спать, но заблудилась. Этот виконт любезно предложил проводить меня. Уж не считаешь ли ты, что мне надо было ночевать в коридоре? - рассерженно топнув ножкой, Кристи уставилась на него, - а потом этот негодяй потащил меня сюда. Остальное ты видел.
- Значит, мне опять пришлось спасать тебя? Забавно, ты не находишь? Мы всегда встречаемся, когда ты попадаешь в какую-нибудь историю. Почему ты пошла одна? Где твой отец? Ведь он должен был предупредить тебя, что только те женщины, которые хотят быть изнасилованными, слоняются по коридорам в одиночестве, рассчитывая найти теплую постель на ночь. Ведь не всем везет: менее знатным не предоставляют комнаты для ночлега.
- Я не знала этого. Отец, действительно, предупреждал меня, но не так откровенно, как ты, а намеками. Я просто не придала этому значения.
- И, как всегда, поступила по-своему, - закончил за нее Генрих, - Боже мой! А если бы он затащил тебя не в мою комнату, или я пришел бы позже, ты представляешь, что было бы с тобой? Я убил бы его на месте! - и, побледнев, он сел на кровать, пытаясь сдержать охватившую его тревогу.
- Он ничего мне не сделал. Единственный, кто меня изнасиловал, это ты! - она, пылая гневом, уставила на него.
- Неужели? - приподняв голову, удивился Генрих, - что-то не припомню, чтобы брал вас силой, милая леди. Со своей служанкой, кажется, да, я был не очень сдержан, но она была моей собственностью, я имел все права на нее. Вы же не станете отрицать, что слуги должны подчиняться своим хозяевам? Да и, по-моему, ей тоже этого хотелось, иначе, зачем было так крепко обнимать меня, не давая даже раздеться, - он, посмеиваясь, наблюдал, как заливается краской Кристи. Она прикусила язычок: опять правда на его стороне. Ведь он не знал, кто она, а ей было за счастье находиться рядом с ним.
- А еще мне очень интересно знать, что ты делала в той компании, которая притащила тебя на аркане в мой замок, а потом продала, словно какое-нибудь животное. Почему ты не назвала своего настоящего имени?
Кристи упорно молчала. Нет, никогда она не признается, что любит его и только ради него смолчала, хотя в первую минуту готова была все о себе рассказать доброму графу.
- Опять же напрашивается ответ,- не дождавшись, когда она заговорит, продолжил Генрих, - наша теперь такая неприступная и холодная леди увидела меня. И решила промолчать, ибо, как я догадываюсь, с детства по уши влюблена в загадочного черного рыцаря, дважды спасшего ей жизнь. Она захотела поиграть в служанку и отдаться хозяину, а когда решила, что с нее хватит, попросту удрала. Ты, что же, рассчитывала, что мы больше никогда не встретимся? А как ты собиралась объяснить своему будущему супругу потерю невинности? Тоже сочинила бы сказку, что тебя изнасиловали, или приберегла что-нибудь еще в том же роде?
Его жестокие слова хлестали, словно пощечины. Она была не в силах больше все это выслушивать.
- Все сказал? А теперь будь добр, если ты такой хороший, отведи меня к отцу.
- Не думаю, что это возможно. Раз уж мне так повезло, и в моей комнате помимо моей воли (ведь ты не будешь это отрицать?) оказалась женщина... Я не настолько глуп, чтобы выпустить ее, не насладившись тем, что само пришло мне в руки. Тем более, что тебя все равно использовали бы в своих целях. Значит, мне достанется то, что не досталось ему.
Кристи, когда до нее, наконец, дошло то, о чем говорил Генрих, в ужасе отпрыгнула и выставила вперед руки. Он хочет использовать ее, как какую-нибудь продажную девку! Этого она вынести не могла и взмолилась:
- Генрих! Ведь не сделаешь того, что намерен? Теперь ты знаешь, кто я, зачем же меня обижать? Право, я не сделала тебе ничего плохого!
- Ты уверена? А ты подумала обо мне, когда сбежала? Ты пощадила меня, когда я, как раненый зверь, метался по замку и сходил с ума, не зная, где ты и что с тобой случилось? Ты думала обо мне, когда играла со мной в свои игры, отдаваясь, как последняя шлюха? Нет, ты только радовалась тому, что провела меня, как последнего простака. Так почему сейчас я должен понять и пожалеть тебя? Я возьму только то, чего ты лишила меня в последнее время, - и грозно стал приближаться к Кристи, которая почти вжалась в стену от унижения и, если бы не опора, свалилась бы на пол.
Генрих знал, что причиняет ей боль. Нет, не так хотелось бы ему встретиться с ней. Он хотел признаться ей в любви и просить ее руки у отца. Ничего в жизни он не желал так сильно, как назвать Кристи своей женой. Ведь теперь без борьбы со всем миром, он свободно мог жениться на той, которая так волновала его сердце. Даже король не может заставить его жениться на опостылевшей Амелии. А получается все не так, как надо. Но что он мог с собой поделать, когда так истосковался по ее телу, так долго его губы не ощущали аромат ее поцелуя, а его вздыбившийся зверь требовал удовлетворения ее плотью? Генриху не составило большого труда прижать ее к себе, хотя Кристи пыталась сопротивляться.
- Ну, мой рыжий котенок, к чему столько усилий? - шептал он ей на ухо, - зачем так отбиваться? Ведь я ничего тебе не сделаю, только доставлю наслаждение. Убери свои коготки и перестань царапаться, ты же знаешь: только я смогу заставить тебя мурлыкать от ласк. Вот так, девочка моя, спокойней, расслабься. Все будет хорошо. А потом я отвезу тебя к отцу.