Страница 52 из 64
Я потрясла головой, слезы скатывались вниз по моему лицу.
— Нет, Алик, пожалуйста. Ты не понимаешь…
Вздохнув, Алик отвернулся, а когда повернулся ко мне снова, то, как только я попыталась заговорить, он схватил меня за волосы и поволок.
— Алик! — кричала я, но он не остановился, просто дернул меня сильнее и швырнул перед большой кроватью.
— Алик, пожалуйста, — просила я. — Я люблю его! Я… я люблю его.
Алик замер и за волосы подтянул меня ближе к себе.
— Что ты сказала? Ты хочешь сказать мне это снова?
— Я… я… — Алик крепче сжал в кулаке мои волосы, и мне показалось, что он выдернет их.
— Повтори мне это снова! — приказал он, и я зарыдала.
Но вдруг я набралась смелости и, глядя Алику прямо в глаза, заявила:
— Я люблю его. Он моя родственная душа. Я хочу его… Я хочу его.
Алик побледнел и попятился, словно я причинила ему физическую боль. Она отчетливо отражалась на его лице.
— Алик…
Другим ударом он повалил меня на кровать. На этот раз я не кричала, приземлившись на матрас, я почувствовала, как с разбитой губы на подбородок капает кровь.
— Родственную душу? Да ты только познакомилась с ним! — взревел Алик, проводя рукой по коротко стриженым волосам, а затем ударил меня прямо в живот.
Я кашляла и захлебывалась, потому что от удара не могла дышать, и Алик взревел снова. Наклоняясь, со слезами в глазах он произнес:
— Киса, — его голос был тихим, он провел пальцем по моей щеке. — Я не хочу причинять тебе боль, но образцовая жена Братвы не может трахаться на стороне. Ты заставляешь меня сделать это. Ты заставляешь меня преподать тебе урок, мышка. Ты изменила мне, но…
Алик вздохнул и начал целовать мое лицо. Мое тело скрутило, я пыталась контролировать дыхание.
— Но ты мне нужна. Но… — его тело вновь напряглось. — Я не могу перестать, твою мать, думать о тебе с ним, детка. Не могу выкинуть из своей головы картинку, как ты объезжаешь его член.
Алик запрокинул голову и зарычал в отчаянии. Он снова опрокинул меня на матрас и забрался на кровать.
— Мне надо трахнуть тебя, — сказал он твердо. — Я должен показать тебе, кому, бл*дь, ты принадлежишь.
Мое сердце упало, как только он произнес эти слова.
— Нет, пожалуйста, Алик. Пожалуйста…
Но он не слушал, его это не волновало. Алик резко снял джинсы, тут же следом избавился от рубашки. Как только он разделся, то потянулся к моей одежде. Я переместила свои руки в район живота, пытаясь отбиваться от него, но Алик схватил мои запястья одной рукой, а другой — ударил по щеке еще раз. После этого он продолжил, как будто ничего не случилось.
Я сопротивлялась и отбивалась столько, насколько хватило сил, думая о Луке. Я не хотела Алика, не хотела, чтобы он брал меня, пытаясь избавить от чувств к Луке. Я не хотела, чтобы он трогал меня.
Он убил моего брата.
Он подставил моего Луку.
Алик наклонился, оскалил зубы и сжал мое запястье до треска. Я была уверена, что он сломал его. От жгучей боли перед моими глазами заплясали круги. Он сорвал с меня платье, провел носом по моей шее, почти с нежностью, и в это время его ладонь обернулась вокруг моего горла.
Слезы застилали глаза Алика, когда он посмотрел на меня, я же стала терять сознание, потому что из-за его хватки мне не хватало кислорода.
— Мышка, ты моя, — сказал он и раздвинул ногой мои бедра, готовый войти в меня. — Мне надо, чтобы ты была моей.
Как только он вогнал свой член в меня, его рука соскользнула с моего горла, позволяя мне сделать вдох, а затем он крепко схватил меня за бедра. Он брал меня грубо, помечая, давая мне понять, чтобы я не забывала о его контроле надо мной… что он, и только он, владеет мной.
Когда он стал врезаться в меня быстрее, то подался вперед, но мои глаза были не в состоянии сосредоточиться из-за ударов по лицу, от удушения, от сексуального насилия.
— Я собираюсь убить этого ублюдка завтра, мышка. Избавлюсь от него. Заставлю тебя выбросить его из своей головы. И больше никакого гребаного ожидания. Мы поженимся на следующий день после этого, ты запомнишь, где твое место раз и навсегда. Поняла меня? — Моя голова была повернута набок, глаза блуждали в попытке заострить свое внимание на чем-нибудь в комнате. Внезапно Алик снова ударил меня по щеке, заставляя посмотреть на него. Еще один болезненный удар, и он, обхватывая ладонью мое лицо, покачал голову из стороны в сторону, пока его бедра раскачивались, врезаясь в мою киску.
— Я сказал, ты, черт побери, поняла меня?
Я пыталась говорить, но мои щеки онемели, губы распухли, поэтому не могли двигаться. Вместо этого из моего рта вырвался звук отчаяния, на что Алик улыбнулся, принимая это за мое подчинение.
— Черт, я люблю тебя, детка, — прошептал он, закрывая глаза и кусая губы, наслаждаясь моей беспомощностью. — Твоя киса такая узкая… такая чертовски моя.
Когда он кончил, то его шея расслабилась, он успокоился и упал на меня. Я лежала полностью потерянная и в отключке, Алик же встал и начал ходить по комнате, словно ничего не произошло, но я чувствовала абсолютно все, когда он снова лег сверху на мое израненное тело и взял меня еще раз.
Это ощущалось так, будто наказание не закончится никогда. Только когда Алик скатился в сторону, оборачивая свои руки вокруг меня, я позволила себе заплакать, жгучие соленые капли попали на мои раны, я не могла больше сдерживаться и провалилась в темноту.
Меня разбудила пощечина по лицу. От ударов по голове я почти ослепла, а мое тело болело так сильно, что меня тут же вырвало рядом с кроватью. Я пыталась лечь на спину, попыталась открыть глаза, но мои веки были такими тяжелыми, что я могла осматривать пространство вокруг только через узкую щель. Я попыталась пошевелить ногами, но у меня ничего не получилось. Пытаясь сосредоточиться, я изо всех сил старалась вспомнить, что произошло, когда внезапно меня повернули, и мое тело отозвалось дикой болью.
Алик навис надо мной.
— Просыпайся, детка.
Мои глаза открылись, пытаясь выполнить его команду, сквозь мое сдавленное горло вырвался хрип.
— Хорошо, мышка, ты учишься, — похвалил он, в его глоссы слышалась гордость. Я почувствовала, как Алик толкнулся в меня сзади, от жгучей боли у меня между ног из меня вырвался безмолвный крик. Сила этого крика ощущалась, как лезвия бритвы по моему горлу.
Боль. Все что я мгла ощущать, это была боль, когда он взял меня снова, сквозь окна уже пробивался дневной свет.
Дневной свет?
Как долго я была здесь? Как это?
Алик толкался, как одержимый, его урок подчинения для меня, чтобы я никогда не бросала вызов, еще не закончен. Чем яростнее он вонзался в меня, тем больше я теряла связь с реальностью, и, как только Алик проревел мое имя, он кончил внутри меня. Вздохнув с облегчением, он повернул голову, чтобы запечатлеть жесткий поцелуй на моих губах.
Я заскулила, когда он прижался к моим набухшим губам, затем он блеснул сладкой улыбочкой, прежде встать с кровати. Через опухшие глаза я наблюдала, как Алик оделся, словно я не лежала рядом в агонии, не способная двигаться… все из-за его рук.
Спустя несколько минут Алик повернулся ко мне и подошел, опустившись на колени, чтобы быть на уровне моей головы, лежащей на матрасе.
— Ты сама виновата в этом, мышка. Но теперь ты знаешь, что случится, если ты попытаешься снова трахаться на стороне. — Алик прищурил глаза, наклонился ближе и прошептал: — Опять же, если попытаешься повторить, то я уже никогда не смогу доверять тебе снова, детка. Так что я просто должен буду, мать твою, убить тебя… и себя убью тоже. Тогда мы будем вместе… всегда.
Мое сердце забилось, я не стала возражать, тогда он поцеловал меня в лоб и встал. Запрокидывая сумку для тренировок на плечо, Алик посмотрел на меня и сказал:
— Я убью этого ублюдка… медленно… сделаю так, чтобы он пожалел, что трахал мою женщину.
Он засмеялся, его это явно позабавило.
— Он понятия не имел с кем трахался, не так ли? Недаром они называют меня «Мясником».