Сезон летающих деревьев

Едва дверь наверху распахнули, Лури затрясся и задымился. Его шерсть ощетинилась, а крошечные молнии раскалили воздух. Выступавшую из стены лоджию заполнило два десятка любопытных. Лури заметил среди них и детей. Малыши едва не визжали от восторга, и только одна девочка с топорщившимися косичками, придавленная толпой к балюстраде, смотрела на лиса со страхом. Зеваки радовались бойне, а юных волшебников-недоростков надеялись окунуть в историю древней войны.

— Я уже второй раз вынужден позориться, — осклабился лис, нервно расхаживая из стороны в сторону. — Я ещё согласен был сделать это ради хозяина, но ради них!

Собак спустили вниз в больших корзинах. Каждая была размером с волка, и принадлежали они не детям, а почти взрослым волшебникам. Лури разглядел наверху светловолосых братьев-близнецов, почётно занимавших лучшее место для обзора.

— Ша-а-а-авки! — проорал он, едва корзины коснулись пола.

Собаки-альбиносы, рыча, выскочили из них и принялись подступать с разных сторон, норовя загнать лиса в угол. Один из псов, тот, что слева, не выдержал и забрехал.

— Ты посмотри на эту тощую кракозябру! — сказал он. — И ради этого нас вытащили аж из столицы!

— Замолчи, грязная шавка! — ощерился лис, припав к земле на передние лапы. — За семь веков я порешил кучу таких, как ты!

Его хвост снова стал жёстким прутом.

— Он похож на крысу, — забрехала другая.

Зеваки наблюдали, раскрыв рты. На шерсти Лури заплясали искры. Он задымился сильнее, от него повалили во все стороны клубы чёрного смога, и рокочущий голос произнёс:

— Моё имя Луриаррус!

Наверху послышались крики и визг, кто-то даже упал в обморок. У Лури тряслись поджилки. По правде, он мало что мог противопоставить двум холёным псам. Только для острастки пускал пыльные чернила, в которых его было меньше видно. Это сработало бы с кем-то другим, даже с белым волшебником, но собаки слышали движения и запахи.

В одночасье первая подскочила слева. Вторая справа. Лури подпрыгнул, и белые морды с размаху ударились друг о друга. Замешательство помогло лису отбежать в сторону. Он хлестнул сунувшуюся следом собаку по носу хвостом и оставил кровавую полосу на морде. Пёс взвыл, но в это мгновение второй схватил лиса за бок. Лури взвизгнул, извернулся и выскользнул из зубастого капкана, гибкий и текучий, как смола. Большой кусок окровавленной шерсти остался в пасти собаки. Дым начал понемногу рассеиваться, и сверху послышались крики:

— Бей его! Бей!

— Разорви на клочки!

Лури отскочил. Ему было ужасно больно, из раны сочилась кровь. Собака с исполосованным носом бросилась на него, рыча, но отпрыгнула, когда лис рассёк воздух перед ней хвостом. Прут хлестнул по полу, оставив на дереве едва заметную вмятину. Лури неистово колотил воздух перед собой. Раненный пёс попятился, но второй бросился на лиса, готовясь разорвать ему горло. Лури пустил облако дыма, увильнул от клыков и побежал к противоположному краю арены. Обе собаки метнулись следом. Когда до стены осталось совсем немного, лис разогнался, взбежал по ней, кувырнулся и коршуном прыгнул на спину пса, второго тут же саданул когтями по глазам, а потом обвил хвост вокруг шеи первого, как петлю.

Фамильяр под ним ощерился. Лури вгрызся ему в голову и затянул, что было силы, удавку, ломая трахею. Пёс рухнул на пол бездыханный. Наверху послышались вопли и чей-то отчаянный плач.

Вторая собака, уже будучи полуслепой, подмяла Лури под себя и принялась рвать. Лис визжал, отбивался и колотил хвостом. Ему в последний раз удалось стать гибким и выдать облако дыма. Кончик хвоста змеёй протиснулся между телами и сомкнул пасть пса. Пока тот пытался избавиться от намордника, Лури впился ему в шею и выдрал кусок. Пёс завалился на бок, затрясся и затих, залив кровью пол и шкуру израненного лиса.

В глазах Лури стояла дымка, две лапы оказались перебиты, а бока истерзаны. Он кое-как выполз из-под обездвиженной собаки и остался лежать, глядя сквозь рассеивающуюся дымку на людей, которые так жаждали его смерти.

Девочка с косичками ревела в голос. Близнецы побелели, как мел, вцепились в ограждение и неотрывно смотрели на мёртвых фамильяров.

— Вам никогда не уничтожить тёмных магов! — выкрикнул Лури, кашляя кровью. — Вы наплели своим детям сказки, в которых чёрные фамильяры тупее ослов! Вы думаете, мы не стоим и следов от ваших грязных сапог! Но вы поплатитесь за это ещё много раз, как поплатились сегодня!

Он рассмеялся, разбрызгивая из пасти алые капли.

— Надо добить его! — вскричал кто-то.

Один из близнецов схватил принесённый лук и натянул тетиву, целясь в Лури. Глаза его отражали такую ненависть, какую лису никогда не доводилось видеть в Аргусе. Через мгновение стрела, нацеленная в голову, рассекла воздух… и рассыпалась пеплом.

Все замерли на полувдохе. В широко распахнутых глазах Лури отразились хлопья, мерно опускающиеся на пол, как серый снег. А потом послышался пронзительный вопль:

— Пошли прочь от моего лиса!!!

Зеваки вздрогнули. Волшебник трясущимися руками натянул ещё одну стрелу. Лури приподнял голову и увидел отверстие в стене, из которого лился слепящий свет. Оттуда повалили клубы чёрного дыма, а вслед за ними вошёл Аргус. Босой, взъерошенный и полный ужасающего гнева.

— Хозяин… — только и смог прохрипеть лис.

— Убейте фамильяра! — вскрикнул кто-то.

Ещё одна стрела пронзила воздух и рассыпалась. Аргус даже не взглянул на неё. Он осторожно поднял окровавленного Лури и воззрился на волшебников, толпящихся на балконе.

— Вы все умрёте здесь, — сказал он. — Все до одного!

Он поднял руку, чтобы размести пол под ними в щепки и посмотреть, как они падают, ломая кости. Сочившийся из глаз Аргуса гнев жаждал увидеть кучу изломанных тел.

— Рассейся! — выкрикнул Аргус.

Но тут он увидел девочку с косичками, и воздетая рука дрогнула, а потом опустилась. Он прижал Лури к груди и вышел в проделанную брешь. Никто не посмел его остановить. Никто не решился преследовать. Но только до тех пор, пока Аргус не побежал со всех ног, как загнанная дичь.

— Хозяин! Почему вы их не убили?! Теперь нам конец! — запричитал лис.

Аргус нёсся, сломя голову. Чёрный туман больше не ластился к его ногам, силы иссякли, и гнев потух, словно залитое водой пламя. Несколько стрел просвистели рядом с беглецами. Аргус не видел ничего. Ни построек, ни дорог. Весь он состоял из раненного комка на груди и страха не спасти его и не спастись самому. Волшебники быстро настигали беглецов. Аргус услышал позади топот копыт и чьи-то громкие голоса. Он хотел рассеять меч в руках перекрывшего путь всадника, но не смог. Волшебник вспорол пространство блестящим бастардом, Аргус упал на колени, и лезвие прошло над его головой. В тот же миг вторая лошадь позади Аргуса встала на дыбы и ударила его в спину. Волшебник с мечом соскочил с коня и замахнулся. Аргус зажмурился и закусил губу, прижимая к себе полумёртвого Лури.

Глава 16. Цена капли крови

Инто и Фэйми ждали приговора в тюрьме южной столицы, в городе под названием Миэвия. Близость к морю делала здешний климат мягким и тёплым. Высокие скалы защищали от ветров и останавливали большую часть холода, шедшего с севера. Поэтому в Миэвии не было и намёка на осень.

Фэйми сидела на лавке у стены, притянув к себе колени, и смотрела на прямоугольник окошка под потолком. Он был таким крошечным, что о побеге даже мыслей не возникало. Иногда девочка вставала на лавку и высовывала наружу руку, надеясь почувствовать скользящий по пальцам бриз. Тёплые потоки, напоённые запахом водорослей и влажных лесов, были такими неуловимыми. Такими мимолётными. Не ухватиться, не сжать в кулаке и не втянуть обратно вместе с ладонью. Свобода обитала снаружи, а Фэйми томилась здесь — в камере из белого камня.

Два раза в день в двери открывалось отверстие, куда ставили кувшин с водой и кусок хлеба или чашку с кашей. Фэйми ела через силу и уже не знала, о чём плакать. То ли об Аргусе и Лури, которых ожидала казнь, то ли о том, что их с Инто разделили в первый же день. Мальчик был где-то дальше по коридору. Через две или три камеры, а может, и через все десять. Фэйми ни разу не слышала его с тех пор, как очнулась. Она сделалась отстранённой и тихой. Ни на что не надеялась, ничего не ждала.