Сезон летающих деревьев

Светила луна. Тёмный небосвод расчертил след падающей звёзды. Алтемор шагнул к ней, но Ахидна не убегала. Она всегда ждала смерть, улыбаясь. Наверное, ей нравилось умирать от руки возлюбленного, потому что именно тогда, в мгновение, когда Алтемор лишал жизни её тело, а потом носил на груди прах, он позволял ей быть рядом.

— Стой, — шептал колючий терновник.

— Не ходи к ней, — отговаривали низко склонённые ветви берёзы.

— Чего ты хочешь от меня? — спросил Алтемор, остановившись напротив Ахидны, когда до неё оставался десяток шагов. — Я не могу полюбить тебя, так чего ты хочешь?

Ахидна молчала, глядя на него полными тоски прозрачными глазами, в которых нет-нет и вспыхивали разноцветные искры.

— Вот он я, — сказал Алтемор, разведя руками — Всё, что я могу тебе дать, перед тобой. Выпей меня или дай умереть. Сделай, что хочешь.

Ахидна не подошла, но подплыла к нему, протягивая белёсые руки. Алтемор не отступил, и через миг Ахидна опустила бесплотную голову ему на грудь и замерла, как замирает снежинка, коснувшаяся губ. Один выдох — и она растает.

— Ты всё-таки любишь меня, — сказал Алтемор.

— Люблю, — сказала Ахидна, и в этом слове была вся горечь мира.

Юноша поднял глаза к небу. Сколько звёзд, и всего одна луна. Сколько несчастных душ, и только один Алтемор. И он вдруг понял, чего хочет Ахидна. Она желала жертвы, искупающей грехи и боль, за которые божество мстило людям.

— Раз так, — сказал Алтемор, — я дам тебе то, чего ты так желаешь, а ты дай в обмен своё прощение миру.

Ахидна подняла на него полные звёзд глаза и улыбнулась. Жизнь стала покидать юношу. Одна за другой из Ахидны высвобождались цветные души и, напитавшись силой, поднимались ввысь, спокойные и свободные. Одна. Две. Десять. Алтемор потерял счёт. Древнее божество рассеялось, и умирая, он видел, как последняя искра поднялась к небу.

— Глупый человек! — шипел Листрий, скользнувший змеёй между травы. — Никто не узнает о тебе! Никто не вспомнит! Духи посмеются над тобой! Глупый человек отдал силу и умрёт!

— То, что осталось, возьми себе, — сказал Алтемор, закрывая глаза.

К бездыханному телу потянулись ползучие ветки. Они оплели Алтемора и бережно подняли над землёй. Кора клёна расступилась, и могучий ствол вобрал в себя останки глупого человека.

— Он всё-таки умер? — смахивая слёзы, спросила Кайя.

— Такова цена прощению, — пожал плечами Аргус. — Это даже хорошо, что он умер. Он встретил тех, кого потерял, и снова обрёл семью. Легко ли всё время быть одному? Вот я жил в замке почти один. У меня был только дворецкий — ужасный зануда. Но он стал привидением, и даже не мог испечь пирог на мои именины! А когда я отправился в путешествие, чтобы спасти замок, у меня был только Лури. Потом появились друзья и пропали, а теперь и Лури нету. Что же с ним сделают?..

Внизу послышался топот. Девочка испуганно подскочила. Наверх поднимались белые волшебники. Они были уже совсем близко, когда Кайя погасила бабочку, распахнула ставни и, не зная, куда бежать, протиснулась в камеру пленника. Когда она поняла, что натворила, то едва не закричала.

— Полезай под кровать, — шепнул Аргус. — А то они тебя увидят. Полезай, говорю!

Она не посмела ослушаться. Мальчик улёгся и сделал вид, что спит. Кто-то раздвинул плетение, посветил внутрь фонарём и ушёл.

— Вылезай, — скомандовал Аргус, когда снова стало тихо.

— Я тебя боюсь! — всхлипнула девочка под кроватью.

— А разве я страшный?

— Страшный!

— У меня есть шрамы или я громко кричу?

— Нет… Ты даже немножко красивый, но страшный всё равно.

— Вылезай и беги домой.

— А давай, ты меня не убьёшь, а я тебе скажу, что сделают с твоим лисом?

— Я и так не собирался тебя убивать, но давай, — согласился Аргус.

Девочка осторожно вылезла из-под кровати и, пятясь, приблизилась к решётке. Стебли оплели её и вытянули наружу, как клён, вобравший в себя Алтемора. Аргус сидел неподвижно, раздумывая, не получают ли белые волшебники способность управлять растениями от духов. Но ведь Листрий совсем не светлое существо, возможна ли связь между ними?

— Так что с ним сделают? — встрепенулся он, осознав, что упустил шанс сбежать.

— Завтра утром привезут белых фамильяров, чтобы его растерзать.

— Откуда привезут?

— Из города.

— А мы не в городе?

— Нет. Мы на границе с большими болотами.

— А ты не знаешь, как там мои друзья? Мальчик и девочка примерно моего возраста.

— А они в другой тюрьме, в городской.

— Почему не в этой?

— Так эта магическая. Специально для тёмных магов. Она старая и сделана в дереве, чтобы выпивать из тебя силу. Старшие говорят, такие тюрьмы уже триста лет не использовали, они почти везде разрушились или сгнили, только вот на границе с болотами и остались.

— Так я на границе, а они в городе?

— Ага, они в столице. Ой, что-то я много тебе наболтала! Не говори никому про меня, ладно? А я тебе ещё еды принесу.

— Не скажу, — мрачно кивнул Аргус. — А ты не знаешь, где мой лис?

— Он тоже в тюрьме на границе. В такой же, как твоя. Ну, я пойду, — торопливо сказала Кайя. — Спасибо тебе за историю… и за то, что не убил.

— Доброй ночи, — грустно кивнул Аргус.

Глава 15. Луриаррус

— Что же делать?! Что делать?!

Аргус ходил из стороны в сторону. Наступил рассвет, и жизнь Лури висела на волоске.

— Выпустите меня отсюда! Я расскажу вам про замок, но не смейте трогать моего лиса! Не смейте!

Никто не ответил. Наверняка все волшебники собрались в тюрьме, чтобы посмотреть на казнь. Аргус пнул стену, сорвал с гвоздя и разбил об пол ковшик, навалился всем весом на решётку, но та не поддалась даже на полпальца.

— Как я могу позволить себе быть таким беспомощным?! — вскричал Аргус. — Они убивают моего Лури, а я сижу тут, как попугай в клетке!

Он снова пнул стену и вцепился в жёсткие стебли, пытаясь раздвинуть их.

— И почему я вчера не сбежал?! Почему пожалел эту глупую девчонку?! Да я мог пригрозить ей рассказать всё старшим, и она выпустила бы меня! Я мог запугать её, когда она оказалась в моей камере, и она снова выпустила бы меня! Как можно быть таким благодушным дураком?!

Аргус сел на кровать, взъерошил волосы, спрятал лицо в ладонях. Он тяжело дышал, голос охрип от крика. Где-то неподалёку белые фамильяры терзали Лури. Аргус ударил кулаком подушку и разрыдался. Он не спал всю ночь, но так и не смог ничего придумать.

— Мне же девяносто три! — выдавил он, всхлипывая. — Мне девяносто три, а не тринадцать! Почему эта проклятая магия не слушается меня?!

* * *

Лури спасало только одно — тюремное дерево было настолько древним, что почти не выпивало силу. Однако, кора, оставалась крепче камня, и сколько бы лис не пытался выгрызть себе отверстие для побега — не мог оставить на стенах ни царапинки. Белые волшебники время от времени наблюдали за ним с балкона, расположенного высоко наверху. Для того, чтобы увидеть их, Лури приходилось задирать морду, как волку, воющему на луну. Он чувствовал себя так, будто находился на дне колодца. Зевак каждый день собиралось предостаточно, но никто не собирался бросить ему верёвку.

Камера занимала всё нутро ствола и по размеру не уступала маленькой арене. Если бы только Лури сумел забраться на балкон! Оттуда наружу вела дверь, за которой находилась лестница. Но стены были гладкими, отполированными до блеска и такими твёрдыми, что ни клыки, ни когти не вонзались в них глубже, чем на толщину иголки.

На четвёртое утро случилось страшное. Лури проснулся от лая собак, и плохое предчувствие не обмануло его. Волшебники раздобыли-таки псин. Среди белых фамильяров они считались редкостью, как и змеи, но так было раньше. Наверняка со времён войны с тёмными магами волшебники начали приручать и наделять силой не только безобидных зверушек.