Страница 2 из 10
"Вы не убьёте теперь мореходов!" - сказала Афина, -
"Пусть подойдёт, назовёт тот, поющий, мне имя сначала!"
"Хоть мести жаждет кровавой вся наша равнина,
Мы уступаем тебе, Зевса дочь!" - Хели ей отвечала.
Взор опустив, подошёл Филоменес, назвал громко имя,
И отвечал на вопросы, приплыли зачем и откуда.
Всё объяснялось поэтом умело делами благими,
И по вине амазонок свирепых всё вышло так худо.
"Ты мне напомнил погибшего в детстве любимого друга.
Вижу, на поясе флейту ты носишь, и это отрадно.
Мне, как оплату за жизнь, поиграй без испуга.
Слух мой потешь, афинянин!" - сказала Афина Паллада.
Стал Филоменес играть, и взлетела мелодия нежно,
И над телами спартанцев горящими с дымом смешалась.
Душу тревожа и радуя сердце, летала безбрежно,
И затихала на лунных тропинках, как будто смущаясь.
"Если когда-то потешишь ты музыкой слух Аполлона,
Знай, что не хуже его ты играешь, и это опасно.
С Марсия кожу содрал, он за дерзкий ответ без поклона,
После того, как сыграл Марсий лучше на флейте напрасно".
Облаком ярким взлетела Афина, оставив забаву,
В Трою она понеслась в колеснице по звёздной дороге.
Там Агамемнон с Приамом за честь воевали и славу,
И собирались вмешаться уже в эту битву и боги.
"Мы уведём их с собой в Новый Аргос!" - сказала царица.
Крепко они Филоменеса и Эврипида связали,
И понесли их на спинах тугих по горам кобылицы,
За амазонками в непостижимые дикие дали.
Ехали долго они между рек и курганов.
Тут рассмотреть удалось амазонок довольно подробно.
Рослые, сильные девушки все, словно дети титанов,
Светловолосы и голубоглазы - Афине подобны.
В городе Северный Аргос, в долине реки полноводной,
Как корабли кверху днищем из досок дома возвышались.
Храм Артемиды стоял между ними горой благородной,
Где подношения кровью и золотом ей совершались.
Здесь амазонки растили детей атлетичных и стройных.
Девочек только растили, а мальчиков всех убивали.
Женщин считали они совершенней мужчин недостойных.
Лучше мужчин мастерили и лучше мужчин воевали.
Лишь для зачатия ими мужчины в походах пленялись,
Редко когда отпускались живыми в конце брачной ночи.
От бесполезных и жадных нахлебников так избавлялись,
Только до благ и богатств обретённых другими охочих.
Хели велела к ней в дом привести в эту ночь Эврипида.
Стали его отмывать и причёсывать девы-рабыни.
Для Филоменеса сделали клетку ужасного вида,
Где он не мог ни присесть, ни согнуться отныне.
Долго молил он собравшихся возле него амазонок,
Много рассказывал он про народ свой большой и свободный.
Птицей взлетал к небесам его голос, прекрасен и звонок,
Но лишь презрением был удостоен поэт благородный.
Вот Апполон, брат-близнец Артемиды промчался по небу,
Гелиос следом за ним пролетел в золотой колеснице.
Ночь отразила в озёрах Луну, как большую монету,
Ветер прохладный овеял поля полновесной пшеницы.
Девы в дом Хели ввели Эврипида и там привязали.
Всё, что хотела она, получала всю ночь от мужчины.
Песни подруги её рядом пели, нагими плясали,
Маски наяд надевали, и буйных сатиров личины.
Вывел, играя, бог Гелеос утром на небо светило,
Бдения жаркие кончились в доме злонравной царицы.
Вышел на двор без одежд Эврипид - ночь его не сломила -
Был он теперь благородной желаемой жертвой для жрицы.
Вышла и Хели, и девы, отдавшие силы веселому пиру.
Громко сказала она амазонкам, пришедшим к ограде:
"Он как бесчестный Геракл, что спалил город наш Фемискиру,
И захватил Меланиппу, царицу, лишь похоти ради.
Пусть Артемиде послужит он жертвой достойной, кровавой.
Но не как жертвенный бык, а как воин, на битву шагая.
Будет сражаться с ним дева Сапфо, что овеяна славой.
Если погибнет она, будет биться до смерти другая!"
Вывели к храму дорийца, копьё, щит и меч дали в руки.
Встала напротив него дева-воин огромного роста.
Вышли на площади у храма её боевые подруги,
Прочие женщины схватку смотрели с помоста.
Знал Эврипид, что ему не уйти от назначенной доли.
Голову только поднял к небесам, и сказал величаво:
"Всем расскажи, Филоменес, о гибели гордой в неволе
Сына спартанской семьи, давшей новой легенде начало!"
Поднял он щит, и копьё приготовился бросить разяще,
Но амазонка копьё подняла, и метнула быстрее.
Жало копья отразил Эврипида большой щит блестящий,
Но наконечник оставил глубокую рану на шее.
Стала Сапфо приближаться, блистающий меч приготовив.
Шлем её с гребнем пурпурным едва над щитом возвышался.
Смело она шла на воина, раной его обескровив -
Было похоже, что бой, не начавшись, уже завешался.
Только спартанец ударил копьём очень сильно и точно
Выше щита амазонки, в глазницу гривастого шлема.
Выбил ей глаз, и отбил её меч, и стоял очень прочно.
Зрители, бросив смеяться, застыли все немо.
Кровь залила панцирь девы, и пояс жемчужный, и ноги.
Сколько она не пыталась к спартанцу мечём дотянуться,
Он уклонился, закрывшись щитом, отбивал все наскоки,
Сам бил копьём беспощадно, заставив Сапфо поскользнуться.
Вот и упала на спину она, уронив щит измятый.
Требуя схватку закончить, все девы вскричали ужасно.
Бросились быстро к нему, прекратить поединок проклятый,
Но, Эврипид, исхитрясь, амазонку добил своевластно.
Вдруг свет померк, донесчлись из небес удивлённые речи -
Это Арес - бог бесчестной войны, начал в город спускаться:
"Вот он - герой! Про него мне Афина сказала при встрече.
Может, коварством своим он научит вас драться!"
Новая вышла на площадь сражаться теперь амазонка.
Вынесли скорбно Сапфо на щите, вместе с канувшей славой.
Бить стали девы вокруг по щитам своим копьями звонко,
Дух укрепляя, и требуя только победы кровавой.
В яд обмакнул амазонке копьё бог Арес незаметно.
За поединком смотрел с любопытством он, и горячился.
Ранен копьем Эврипид был, сражаясь с врагом беззаветно,
Но амазонке в царапину тоже тот яд просочился.
Оба бойца умирали потом на арене священной,
Долго стонали на пыльной земле, к Артемиде взывая...
Жертва тройная прекрасна была для богини надменной,
Может быть милость проявит она для далёкого края.
"Нужно нам песню сложить про геройскую схватку.
Пусть Филоменес восславит спартанца, как будто Ахилла,
Тевкры из Трои из песни узнают ответ на загадку -
Слаб враг дорийский, раз женщина-воин его победила!"
Так говорил бог войны, насмехаясь над смертными всеми.
Коршун Арея кружил в вышине, предвещая несчастья,
Золотом перьев сиял, как сверкающий ряд диадемы,
Хохотом страшным пугал, и к хозяину сел на запястье.
Засобрался Арес амазонок покинуть столицу,
Но опустилась на землю Афина на облаке красном.
Было заметно собравшимся всем, что она очень злится,
Видя спартанца убитого в городе этом напрасно.
"Я вам сказывала не трогать спартанцев при встрече у моря!" -
Стала она говорить: - "Кары все амазонки достойны.
Вижу, и брат развлекается здесь, смертных ссоря.
Мало Троянской войны кровожадной, как прочие войны!"
Лишь усмехнулся Арес, и стрелу приготовил.
Стало понятно, что он не потерпит таких оскорблений.
Огненный взгляд его, яростный прежде, ещё посуровел.